Петр кивнул. Я внимательно всмотрелась в символы. Алфавит мне не был знаком. Впрочем, не удивительно. Это только в кино главные герои могут знать все древние языки и диалекты. В реальной жизни это был удел избранных. И, как правило, каждый ученый специализировался на своем языке. Потому что они были несколько сложнее, чем можно себе представить. Зато технику нанесения краски на ткань я узнала. Природный краситель, скорее всего, изготовленный из охры, наносили на натянутое полотно с помощью тростникового пера. Об этом говорили и толщина линий, и переходы от одного символа к другому, и края рисунка.

– А что за язык?

– Пока не определили, ― мистер Бейлис вдруг оказался за моей спиной.

Рука Якуба тут же легла на талию. Я попыталась сделать вид, что ничего необычного не происходит.

– Подождем экспертизы профессора Штерна. Он специализируется на редких диалектах. Но я уверен, что в этом регионе ни таких символов, ни такой посуды не было.

– Это все могли доставить из других регионов, ― разумно предположил Якуб, чем окончательно добил меня. Нет, не своими разумными догадками, а тем, что вообще участвует в этой беседе.

– Могли, ― подтвердил Бейлис, ― когда мы узнаем возраст находок, сможем определить место, где они были изготовлены, а потом выяснить, как и зачем они сюда попали. Обычно…

Пока Михаэль просвещал Якуба, а муж пытался с ним спорить, глаз зацепился за три точки в одном из углов ткани. Они казались знакомыми, как будто я их где-то уже видела, но не могла вспомнить, где именно.

– Разрешишь сделать пару фотографий? Чисто для себя, ― спросила у Петра.

– Конечно, ― кивнул мужчина. ― Только делай быстро, пока эти двое увлечены друг другом.

Я быстро сделала несколько снимков на телефон, в надежде дома внимательно рассмотреть символы. Хотя, зачем мне это вообще было нужно, ответить пока не могла.

******

В город возвращались уже после обеда, с проводником Якуба. Всю дорогу проводник с подозрением косился на нас, уж не знаю, по какому поводу: из-за того, что муж разрешил мне принять подарок от чужого мужчины и не зарезал его там же, среди песков. Или из-за того, что я этого разрешения так и не спросила.

– Посмотришь, что там в коробке? ― спросил Якуб, когда археологический лагерь скрылся за очередным барханом.

– Контрабанда там, ― усмехнулась я, барабаня пальцами по небольшому боксу. ― И опасность попасть в египетскую тюрьму.

– Пусть это тебя не беспокоит, жена шейха неприкосновенна. Открывай. Мне самому интересно.

– Удивительно это слышать от тебя. Я думала, сын пустыни ненавидит барханы.

– Я ненавижу барханы, ― кивнул Якуб. ― Но судя по тому, что по пустыне шастает сэр Бейлис, и тратит на это немало средств, это дело прибыльное.

После последней фразы я немного успокоилась. Прибыльность мероприятия многое объясняла.

– Сколько можно заработать на раскопках? ― спросил муж, глядя, как я открываю бокс. ― На твой взгляд.

– Я не занимаюсь археологией, ― ответила, убирая в сторону крышку. ― Но вряд ли речь может идти о тех суммах, к которым ты привык.

– То есть, на содержание Зулейки не хватит?

Мы засмеялись. Третья жена Якуба искренне считала, что у мужчины основной язык любви ― золото. И чем больше он тебе золота дарит, тем больше тебя любит. А доказывать свою любовь Якуб был обязан регулярно. Вот только расходы эти удваивались. Потому что, когда делаешь подарок одной жене, вторая тоже должна была получить равноценный подарок.

– Насколько я понимаю, здесь речь идет не столько о деньгах, сколько о славе. Или просто у мистера Бейлиса дорогостоящее хобби. Или, таким образом, он получает льготы на налоги, или в дальнейшем рассчитывает на государственные гранты. В общем, вариантов может быть много, но тебе лучше советоваться со специалистами, а не со мной. Я специализируюсь на изменах, мошенничествах и порчах.

– Так что тебе подарили?

Я опустила глаза в коробку и на мягкой подстилке обнаружила старую масляную лампу. Она была сделана из такой же синей керамики, в виде низкого чайничка. Сохранилась так же хорошо, как и глиняные сосуды с письменами. Правда, красного узора на ней не было.

– Лампа с джинном? ― муж протянул руку, чтобы рассмотреть предмет. А потом в шутку потер керамический бок.

– Джинны не живут в лампах.

– Жаль, а я уже надеялся, что мы сорвали джекпот и получили себе в распоряжение могущественного раба.

– Мне кажется, у тебя превратное представление о джиннах.

– Разве они не становились рабами человека и не исполняли по три желания своих господ?

– Желания исполняли, ― кивнула я, забирая ценный дар друга, ― но не по доброте душевной, а в качестве оплаты.

– Сделка?

– Можно и так сказать.

Якуб снова засмеялся. Я положила лампу в ящик, уже представляя, какое место на полке она займет в моей квартире.

– У тебя интересные заблуждения на эту тему, ― Якуб скрестил руки на груди, ― хочешь, сходим вместе послушать про них какую-нибудь лекцию?

– Хочу не опоздать на встречу со своей клиенткой. Попроси своего водителя свернуть на правильную дорогу, иначе мне придется самой сесть за руль.

Глава 5. Сны и иллюзии

Марьям и ее сестра встретили меня у ворот большого семейного дома. Типичное белое здание с закрытыми ставнями и козами на крыше пряталось за высоким четырехметровым забором.

– Ассаляму алейкум, ― поздоровалась женщина, настороженно рассматривая меня.

Было видно, что она нервничает и, скорее всего, уже жалеет о том, что пригласила меня сюда.

– Ва-алейкум ассалям, ― ответила я, заметив в окне второго этажа любопытное лицо кого-то из родственниц девушки.

Тут же порадовалась, что не поленилась и взяла свою абайю, дабы не портить репутацию клиентки в глазах многочисленной родни. Широко улыбнулась и взяла ее за руки.

– Я так рада, что мы наконец-то смогли встретиться! ― сказала достаточно громко, чтобы все услышали. ― Это такое счастье!

– Я тоже очень соскучилась по тебе, ― подыграла Марьям. ― Пойдем, я хочу познакомить тебя с сестрой. Лейла приготовила для нас гуллеш. Как ты долетела? И где твой муж. Он же должен сопровождать тебя! Я всем так сказала.

Упоминая про мужа, женщина отвела глаза в пол. Врать, конечно, нехорошо, но, если тебя никто не выдаст, значит, вранья и не было. Так работала арабская логика. В этот раз Марьям повезло вдвойне:

– Он не хотел причинить нам женщинам неудобств. Нехорошо, когда мужчина вмешивается в женские дела. Он меня привез, а заберет позже. Вон его машина.

Якуб, увидев, что мы посмотрели в его сторону, моргнул фарами. Марьям, поняв, что ее слова подтвердились, окончательно успокоилась.

– Ну, пойдем же в дом! Лейла сегодня готовила традиционный ужин. И сама делала тхину для тебя. Я помню, как ты ее любишь!

– О Аллах! Пусть благословит ее руки! Я так давно не ела домашней тхины!

Марьям окончательно обрадовалась, что наш концерт удался, схватила меня за руку и повела во двор. Все, что я знала, это то, что в этом доме жила ее сестра с мужем. Традиционные семейные дома в Египте состояли из нескольких квартир. В одной жили родители, в других сыновья с женами. Дочери по традиции, уходили в дом мужа.

Семья Лейлы жила на втором этаже. Хозяйка квартиры была очень похожа на Марьям. Обе сестры были низкого роста, тонкокостные, с оливковой кожей и мягкими щеками. Отличал друг от друга сестер только взгляд. Если Марьям мне показалась робкой и пугливой, то Лейла, в отличие от сестры была более решительной и уверенной в себе. А еще она ждала ребенка. Чем явно гордилась и вызывала зависть у сестры.

После традиционных приветствий мы прошли в комнату, где на полу уже был накрыт ужин. С сервировкой Лейла не заморачивалась. Вместо красивых скатертей на полу были расстелены газеты, на которых стояли металлические тарелки с традиционными лепешками, фулем, рисом и малахией. Что ж, радует, что я сюда пришла не ужинать.

Разместившись на полу, я посмотрела на женщин и спросила:

– Где муж?

– Он с друзьями, ― ответила Лейла.

В голосе почувствовалось напряжение, рука женщины легла на живот. Сразу стало понятно, что поведение супруга ей не нравилось, но обсуждать семейные трагедии я была не намерена.

– Значит, можем говорить открыто, ― посмотрела на Марьям. ― Что у вас случилось?

Сестры переглянулись. Сразу стало понятно, что моего появления Лейла не одобряла. А вот Марьям была на грани отчаяния и готова вцепиться руками в любую возможность решить свою проблему.

– На мне порча, ― неуверенно, как будто стыдясь, сказала девушка.

– И какие признаки порчи нашли?

Сестры снова переглянулись. Марьям явно нужно было время, чтобы собраться с мыслями, а я воспользовалась моментом, для осмотра комнаты, где мы сидели. Из мебели здесь были только старые стулья, на окнах висели тряпки, вместо занавесок, стены покрашены розовой меловой краской. По меркам Египта семья жила нормально. Но, для человека, выросшего в западной культуре, обстановка выглядела удручающе.

Только после этого я внимательнее присмотрелась к сестрам и поняла, что Марьям замуж вышла удачней. Может, золото и не было мерилом мужской любви, но о благосостоянии семьи можно было точно судить. А еще по рукам. Лейла явно стирала вручную. А вот руки второй женщины не знали физической работы.

Все эти наблюдения я сделала автоматически. Просто потому, что больше не было за что зацепиться. Пока не было.

– У меня есть классические признаки порчи, ― осторожно произнесла девушка и взяла чашку с чаем.

Напиток был травяной, со специфическим запахом, поэтому пить я его не стала.

– У меня классические признаки порчи. Всякий раз, когда я не высплюсь: и зеваю, и круги под глазами, и настроение меняется сто раз за час. Даже чихаю иногда без перерыва, ― перечислила несколько признаков мусульманской порчи. ― Вы же не за этим меня сюда пригласили?

Лейла стиснула зубы, ее сестра сделала глубокий вдох и набралась смелости посмотреть мне в глаза. А потом заговорила:

– Я вышла замуж год назад.

– Замужество не самое комфортное мероприятие, но тоже на порчу не тянет.

Лейла скривилась, а вот Марьям снова опустила глаза в пол и робко улыбнулась.

– Нет, Ахмед чудесный, ― при упоминании мужа щеки девушки заалели. ― Дело не в нем. Это и правда порча. Все началось, когда я переехала к мужу.

Она сделала еще один глоток чая, а потом начала рассказывать. Мужей для Лейлы и Марьям выбирал отец. До никяха сестры со своими женихами знакомы не были и увидели их уже в день бракосочетания. Марьям была счастлива. Муж оказался хорошим человеком.

– Ахмед, он все делает для меня. Он идеальный: красивый, заботливый, религиозный. Немного ревнивый, но это только доказывает его любовь ко мне.

Я молча кивнула. Девушка продолжила:

– Когда я переехала к мужу, мне начали сниться кошмары.

– Сразу?

– Нет, не сразу.

Я автоматически взяла чашку с чаем и поднесла к носу. С удивлением обнаружила, что в моей чашке был обычный черный чай. Сделала глоток и продолжила слушать рассказ девушки. А послушать там было что.

Сны всегда были хорошим индикатором потусторонних вмешательств, как симптомы болезни. А сны Марьям были очень занимательные. Кошмары девушке начали сниться через несколько месяцев после свадьбы. Точнее, это были не совсем кошмары. Сны носили глубоко эротический характер.

– Я не… Я каждый день делаю дуа и прошу Аллаха избавить меня от него. Но он все равно приходит. Я понимаю, что я слаба. Но я каждый день молю его подарит мне прощение. Знаю, мне нужно укреплять свой имен, и…

– Расскажи подробно про сны, ― перебила девушку. ― Кто к тебе приходит? Как часто?

– Я не вижу. Он горячий и как будто настоящий. Я ничего не могу с собой сделать. И отказать ему не могу. Он… Такого удовольствия…

– Муж об этом не знает?

– Нет, ― у нее потекли слезы, ― я не говорю. Я каждую ночь с ним… ну… В общем…

– С мужем?

– Да, ― закивала Марьям.

В это время лицо ее сестры скривилось, но Лейла быстро взяла себя в руки.