Мои ноги шли по глухому каменному полу, выбивали гулкое и звонкое эхо из мраморных исилийских плит, топали по скрипящему деревянному полу. Я давно сбился со счета от количества ступенек у лестниц и поворотов многочисленных коридоров огромного здания, по которому меня вели, как слепого гоблина в лесном лабиринте орков. Трещали факелы над ухом, иногда нам кто-то встречался на пути, но, как я слышал, поспешно отходил в сторону, давая пройти.

Наконец открылась какая-то дверь, и сквозь подошвы сапог я почувствовал густой ворс ковра. Не видя его ничего не могу сказать, но, скорее всего, это ковер из Султаната, а такой стоит больших денег. Вполне можно поменять его на парочку лошадок доралисской породы. И притом не самых плохих.

– Можете снять повязку.

Я было дернулся, но стоявший сзади Фраго подошел ко мне и сам стянул проклятую тряпку. Я на миг зажмурился от яркого света, исходящего от камина, десятка свечей и факелов, которые горели в маленькой комнатке, наполняя и топя ее в ярком свете. Профессиональным взглядом окинул помещение, мельком оценив султанатские ковры, подсвечники, дорогую мебель из дерева, которое встречается в лесах И'альяла, возле самого Хребта мира, полный рыцарский доспех работы мастеров-карликов, стоявший в дальнем углу комнаты, и это, не говоря о кубках и посуде, которая, кажется, вся была из золота. Мда. Вот бы где мне развернуться и похозяйничать хотя бы пяток минут.

Ну что же. Теперь надобно познакомиться с хозяином всего этого великолепия, который так вежливо и настойчиво пригласил меня на огонек. Я огляделся. Вместо одного человека увидел сразу пятерых, если не считать меня и барона.

В кресле рядом с очагом сидел, кутаясь в толстое шерстяное одеяло и держа в правой руке посох, прекрасно инкрустированный серебром, древний старик. Маг, насколько я мог судить. Даже архимаг, если учесть то, что на посохе было четыре серебристые полоски ранга^[7]. Даже магистр: кроме полосок тут же, вместо пресловутого камня, имелась черная птичка.

Старичок казался маленьким и дохленьким. Он был похож на старый хрупкий лесной орех. Дед недовольно ежился, как будто жар очага, горевшего рядом, не мог согреть его древние кости. Казалось, ткни мага пальцем или подуй на него сильный ветер – и он просто развалится. Это впечатление было обманчивым. Осмелившегося ткнуть главу Ордена магов, архимага и магистра Арцивуса пальцем ждал не очень приятный конец. Этот старикан был одной из самых влиятельных фигур королевства и первым советником короля, хоть у многих, впервые увидевших подобную тщедушность, могли возникнуть сомнения насчет трезвости его рассудка. Однако на моей памяти сказавших о предполагаемом маразме Арцивуса вслух – не было.

В кресле напротив него с бокалом белого вина сидела женщина в дорогом и изящном голубом платье жительниц Миранграда^[8]. Довольно рискованный выбор одежды в нашем королевстве, особенно когда война с Мирануэхом так и не затихла. Уснула на время, пока стороны приходят в себя после кровопролитных боев, прекратившихся около пяти лет назад, но никак не завершена. Мирануэхцев у нас любят не больше, чем Неназываемого, но леди, как я вижу, подобное не заботило.

На лицо незнакомки была наброшена вуаль, полностью скрывающая его от моих пытливых взглядов. С этой миледи я уже встречался два дня назад, в ту памятную ночь, когда у меня было небольшое дело в усадьбе милорда Патийского. Именно она проезжала мимо в окружении личной гвардии короля, когда я прятался в тени. Жаль, не видно ее лица, неизвестная меня заинтриговала.

Мой взгляд метнулся к третьему человеку, который стоял, прислонившись к стене и положив правую руку на изящную рукоять батарного меча^[9] канийской ковки. Он с брезгливым любопытством изучал мою скромную персону, будто перед ним была в лучшем случае крыса. Хотя именно этот человек сам был Крысой. Так называли его враги. Граф Алистан Маркауз, начальник личной гвардии его величества Сталкона Девятого, избрал своим гербом обычную серую крысу. Его всегда можно было узнать по тяжелому рыцарскому доспеху с выгравированной тварью на грудных пластинах, и шлему, который отлит в виде крысиной головы. Как говаривали злые языки, Крыса даже спал и мылся в доспехах, но не думаю, что это утверждение верное.

Алистан был первым мечником королевства и опорой нашего дражайшего короля. Он руководил службой безопасности, считался человеком чести, уничтожал и ненавидел всех, кто злоумышлял против его славного господина.

Военная рутина, стычки с ограми и исполинами возле Одинокого Великана, рубка с орками Заграбы, пара пограничных войн с Мирануэхом, когда тамошнему королю после войны с западными кланами заграбских орков захотелось размять кости. Он пробовал на зуб и своего северо-восточного соседа, пытаясь отгрызть небольшой кусочек Спорных земель, расположенных между двумя государствами на самой границе с лесами Заграбы. Выйдя живым из всех этих стычек, милорд Алистан Маркауз стал тем, кем и являлся в данный момент – правой рукой короля и опорой трона.

Воин смотрел на меня стальными серыми глазами, покусывая пышные, свисающие до груди, по моде жителей Низины, усы. Я ответил на его прищур кислым взглядом и стал изучать четвертого человека.

Ну, с человеком я, конечно, загнул. Арктически-голубыми глазами, которые сильно контрастировали с зеленой кожей, на меня смотрел гоблин. Всамделишный гоблин, один из тех, кто обитает в лесах Заграбы, по соседству с орками и эльфами.

Гоблины – несчастный и забитый народец. Ростом они не выше самого маленького гнома. То есть мне где-то по пупок, не больше. С самой зари времен люди, как всегда, все перепутав и посчитав, что гоблины являются союзниками орков, принялись из века в век изничтожать это несчастное и забитое всеми расами Сиалы племя. Каких только страшных сказок не ходило в те времена о гоблинах! Что это ужасные и хитрые людоеды, которые, дай им волю, уничтожат все человечество. Что они поклоняются тьме и проводят в полнолуние кровавые обряды, где мучают девственниц, зажаривая их на медленном огне и обмазывая кровавыми мозгами летучих мышей. И тому подобные страшные и безумные сказки. Мне ли вам рассказывать, на какие истории способны испуганные и невежественные люди?

Несколько веков происходило планомерное уничтожение гоблинов, на которых в лесах Заграбы, презрев опасность нарваться на орков, устраивали настоящие облавы. Доловились до того, что некогда многочисленный мирный народец, который страдал не только от ятаганов орков, но и от мечей и пик людей, был почти полностью истреблен. А когда наконец разобрались (то есть проглотили гордость и спросили у эльфов, хотя в итоге им не поверили), то осталось всего лишь несколько небольших племен, которые прятались в самой глухой чаще Заграбы с помощью магии своих шаманов. В конце концов недоразумение было исправлено (кто-то, еще спустя четыре века, все-таки решил выснить, почему ужасные зеленые карлики не бросаются, оскалив зубы, на людские мечи, а в ужасе убегают в лесную чащобу) и коротышек-гоблинов оставили в покое, а лет сто назад даже стали нанимать на службу. Как оказалось, они были очень умны, находчивы, остры на свой бордовый язык, проворны, а потому как нельзя лучше подходили для службы посыльными и шпионами. Также Орден магов очень интересовался гоблинским шаманством, берущим начало от обрядов шаманов орков и темных эльфов.

Шаманство было самым древним колдовством в нашем мире. Оно появилось вместе с ограми – первой расой Сиалы, а потому маги питали к нему огромный интерес как к изначальному первоисточнику, которое у огров переняли орки, затем эльфы, а потом и гоблины.

Гоблин оказался шутом. Об этом говорил и его колпак с колокольчиками, и шутовское трико, раскрашенное в красно-синие квадраты, и шутовской жезл, который он сжимал зеленой рукой. Гоблин расположился прямо на ковре, скрестив коротенькие смешные ножки и иногда вращая головой, из-за чего его бубенчики издавали веселый и мелодичный тренькающий звук. Заметив, что я с изумлением его изучаю, гоблин усмехнулся, показывая ряд острых как иглы зубов. Шмыгнул длинным крючковатым носом, подмигнул голубым глазом и показал мне бордовый язык.

Великолепно! Шут за работой!

Я перевел взгляд на последнего незнакомца в комнате, перед креслом которого и сидел гоблин. Внешне человек был похож на преуспевающего трактирщика. Такой же толстенький, маленький, с плешивой головой и аккуратными руками. И одежда была более чем скромной. Простой толстый свитер из овечьей шерсти. Такие свитера вяжут крестьяне, живущие под боком у Одинокого Великана, они прекрасно защищают человека в январские морозы. Интересно, ему в нем не жарко? Коричневые просторные брюки, какие носят обычные стражники. Абсолютно серенький и незаметный человечек, если не обращать внимания на толстое золотое кольцо с огромным рубином на правой руке и… глаза. В этих карих глазах жили ум, сталь и власть.

Власть короля.

Я низко поклонился и замер.

– Так, так, – пробасил Сталкон Девятый.

Именно его голос я слышал, когда меня ввели в комнату.

– Это и есть знаменитый на весь Авендум вор? Гаррет-тень?

– Именно так, ваше величество, – подобострастно произнес стоявший рядом со мной барон Лантэн.

– Ну что ж. – Король погладил сидящего шута по голове, и тот замурлыкал от удовольствия, копируя кошку. – Ты быстро нашел его, Фраго. Намного быстрее, чем я рассчитывал. Благодарю тебя.

Барон сдержанно поклонился, прижав руку к сердцу, хотя и шуту было видно, что он несказанно рад похвале.

– Подождите за дверью барон, будьте так любезны, – прокашлял из своего кресла архимаг Арцивус.

Начальник стражи еще раз отвесил поклон и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

– Так, значит, ты Гаррет? – Король внимательно посмотрел мне в глаза.

– Не думал, что ваше величество наслышано обо мне. – Я чувствовал себя неловко в окружении первых лиц государства.

– А он смел, – пискляво провозгласил шут и состроил мне очередную рожу, сведя глаза к переносице.

– И не дурак. – Это уже произнесла таинственная женщина, водя пальчиком в перчатке по краю хрустального бокала.

Я был в роли коровы на рынке, которую обсуждает парочка крестьян-покупателей.

– Присаживайся, Гаррет, – милостиво махнул в мою сторону король, и я сел в кресло с высокой резной спинкой, изображавшее что-то из битвы, произошедшей на поле Сорна.

Кресло каким-то чудом оказалось за моей спиной, хотя, когда я входил, его вроде не было. Впрочем, могу ошибаться, так как ничего не видел, когда меня ввели сюда.

Сложив на животе руки, сплетя пальцы в замок, я ожидал, что же будет дальше.

– Ты позволишь? – небрежно спросил король, беря со столика рядом с креслом мой арбалет.

Клинок, отмычки и бритва лежали там же, но Сталкон выбрал именно арбалет.

– Карлики делали?

Не давая мне времени даже кивнуть, король направил арбалет на стоящий в дальнем углу комнаты стародавний доспех и нажал на спусковой крючок. Щелкнула тетива, арбалетный болт взвизгнул и четко вошел в смотровую щель рыцарского шлема. Шут карикатурно захлопал в ладоши.

Король умел стрелять. Вообще-то он многое умел делать. И делал это хорошо. Сталкона любил простой народ, хотя он и держал королевство в кулаке, жестоко подавляя бунты, что пару раз случались во время весеннего голода. Просто его величество получил в наследство, кроме короны, знания от отца, деда и прадеда. Великий ум всей династии, о котором ходили в стране легенды.