Лиза Гамаус: Развод. Шаг в сторону 4

Глава

…Третья часть книги заканчивается мыслью Анны: «Сохранить верность гораздо проще, чем её доказать». Правда о запонках и степени вовлеченности Романа так и остаётся нераскрытой.

Глава

ГЛАВА 1.

Конгресс по энергетике

Дело идёт к Новому году. Почти середина декабря.

Мы живём нормальной жизнью. Свалиться в пропасть не дают дети. Они держат нас подвязанными крепкой верёвкой, которая запуталась между всеми.

Роман в командировке, в Турции. Международный конгресс по энергетике. Я ничего не спрашивала, командировка – значит, так надо. Всё – молча.

Если у кого-то сложилось впечатление, что я напрочь забыла свои летние приключения, успокоилась и мои мысли текут ровно и беспрепятственно, то он ошибается, этот несуществующий человек. Мои мысли постоянно натыкаются не только на пресловутые запонки и всё, что с ними связано, но и на то, что у Романа, моего внимательного мужа и прекрасного отца, есть долги.

Долги, как известно, бывают разными. Они могут исчисляться деньгами, но далеко не всегда. Они могут быть выражены в поступках, услугах и прочих действиях, иногда опасных, в зависимости от того, что считать долгом.

Смотрю на себя в зеркало. Где тот момент, который сломал всю мою жизнь? То мгновение, когда я посмотрела на рукава Вероники. Секунда.

«Не думай о секундах свысока» – слова из старой песенки.

Стоп.

Что тогда мне сказала Ольга? Я хорошо запомнила её слова:

«Начну с того, что у вашего мужа проблемы. Он должен много денег. Их надо вернуть или отработать. Вернуть он не может, отработать тоже – Вероника больше с ним не сотрудничает. Он злоупотребил её доверием».

Итак.

Первое: Роман должен много денег. Много, это сколько? Много для кого? Для Романа? Или много в принципе? Судя по обстановке, в которой я вращалась в Питере, там стандарт не хилый ни разу.

Второе: Деньги надо вернуть или отработать. Отработать много денег можно или очень долго по времени, или недолго, но тогда этому человеку, который отрабатывает, много платят. То есть Роме. Сколько много? Я особых денег не вижу. Мы, конечно, не бедствуем, нам на всё хватает, но в обрез. Как будто он даёт ровно столько, сколько надо, чтобы покрыть все необходимые расходы. Я тоже зарабатываю, однако жизнь дорогая. С другой стороны, отработать, это довольно многозначительно, видимо, можно и не деньгами. А Рома, по всей видимости, потерял эту возможность.

Третье: Вероника больше с ним не сотрудничает. Он злоупотребил её доверием. Вот оно! Вот, что мне надо узнать, и оттуда тянуть ниточки, которые ответят мне на мои не дающие покоя вопросы. Как мог он злоупотребить доверием такой вельможи, как эскортница, пусть и высшего эшелона. Что он такого страшного совершил, что нарушил гармонию всей конструкции? В чём провал? Откуда начинать, не знаю.

Одеваюсь, чтобы пойти к Поле в «Ариану». Не буду ничего у неё спрашивать, просто покручусь в другой обстановке. Иногда смена картинки перед глазами будит спящие нейроны и находит ответы.

Есть и четвёртое: они хотели заменить Романа мной. Но всё это выглядело как-то неумело, сыро, не очень уверенно. Они просто прощупывали почву, что творится у нас в семье, и кто я такая. Можно ли иметь со мной дело. Видимо, я не выдержала экзамен, так как больше они не выходили со мной на контакт. Хотя, три месяца не срок для больших дел.

Слышу работающий телек на кухне, и бегу его выключить перед уходом.

Прямо на экране вижу Веронику. Она в строгом бизнес костюме, волосы убраны в пучок, почти без косметики. Камера задерживается на ней секунду-две. Её невозможно не заметить и не вставить в съёмку, эту Афродиту, рожденную не из пены морской, а из холодного расчета.

Я чувствую очень сильное отвращение, как будто воздух пахнет чужими духами, дорогими, неуловимыми, мерзкими, запахом предательства.

По телевизору передают новости. Международный конгресс по энергетике, тот самый в Турции, куда уехал Рома.

Оператор опять ловит её лицо.

Я стою посреди кухни в пуховике и мне холодно.

Именно в тот момент, когда я решаю надеть маску спокойствия, судьба подсовывает мне этот зеркальный лабиринт, где каждое отражение кричит: «Он с ней!», а я лишь шепчу: «Нет, это бизнес, международный конгресс, энергетика», притворяясь, что верю в эту сказку, как верят в Деда Мороза – зная, что его не существует, и продолжая заказывать подарки на сайте, причем, себе тоже за свои деньги.

То ли он у неё отрабатывает, то ли зарабатывает, то ли ни первое, ни второе. Но он опять там, где она.

Я чётко вижу, как в канун нового года, когда дети уже спят, я достаю коробочку с запонками, этот чёрный ящик нашего брака, и ставлю её перед Романом.

Говорю без истерик, холодно и чётко: «Рома. Я хочу встретить Новый год с чистого листа. Или ты мне прямо сейчас расскажешь, что у тебя за долг перед Вероникой, почему у неё были мои запонки, и почему Никита Савохин считает тебя своим должником. Или я подаю на развод. Выбор за тобой».

Я дрожу. Пуховик на мне – не просто пуховик, а кокон, в котором я пытаюсь спрятаться от правды. Как спрятаться, когда она, как та хитрая моль, уже проточила в нем дыры, и сквозь них дует ледяной ветер одиночества.

Выключаю телевизор, но образ Вероники, богини разума и порока, уже врезался в сетчатку, и я понимаю, что Новый год мы встретим не под бой курантов, а под звук лопающейся иллюзии, такой же хрупкой, как ёлочная игрушка, упавшая на кафельный пол.

Игрушка разобьётся на тысячи осколков, каждый из которых – это вопрос без ответа: почему, зачем, и как долго ещё я смогу притворяться, что не вижу очевидного, закрывая глаза, как ребёнок, который думает, что если он не видит мира, то и мир его не видит?

Ничего с лета не рассосалось, всё продолжается и вернулось на круги своя.

ГЛАВА 2. Гротта Азура

Иду по морозной улице, закутанная в шарф. Думаю о том, о чём думала десять минут назад на кухне. Выбросить из головы кадры из теле-новостей не только не просто, это невозможно.

«Рома, – скажу я ему, – так получается, что она там, где ты, а ты там, где она. Череда случайностей?» Он посмотрит на меня невинным взглядом и начнёт всё с начала. А я возьму книгу, которую реставрирую, они почти всегда большие и тяжёлые, и ударю его по голове. Он упадёт, а я его ударю ещё раз и ещё раз, чтобы было больно. До хруста.

Или не говорить и спустить опять на тормозах? Продолжать жить, зная, что муж врёт. И в один прекрасный день получить смс: «Аня, я всё решил, надо расстаться». Можно тихо свихнуться.

Скользко. Делаю шаг в сторону, чтобы пропустить пожилую женщину, а под снегом лёд. И я падаю.

– Осторожно! – кто-то подхватывает меня сзади, – Анна! Это вы?! Опять упала! А если меня бы не было рядом?

Не может быть!

– Вла-а-ад!

Влад держит меня в объятьях и не отпускает.

– Как я рад! Я и не думал, что иду за вами следом. В этих пуховиках ничего непонятно, кто там внутри.

– Вы опять меня спасаете, – улыбаюсь в ответ.

Вот откуда он взялся на мою голову? От него пахнет приятным парфюмом. Так и стояла бы в обнимку.

Как-то слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Я с утра сегодня о вас вспоминал. Два дня уже, как приехал. Пойдёмте опять в Гротта Азура, если у вас есть свободное время. Скажите, что есть, Анна!

Садимся за столик в глубине зала, на самое тёплое место, у камина. Я пью горячий чай и слушаю этого странно попадающегося у меня на пути мужика с необычной седой прядью в тёмных волосах. Мистика.

Я не думала о нём. Я о нём почти забыла. Мне вообще не до кого.

А он симпатяга: загорелый, с белозубой улыбкой и каким-то новым прищуром, который раньше не замечала. Какая-то тоненькая ниточка нас держит, я это чувствую.

– Опять та же женщина? Скорее всего, там что-то есть, – отвечает на мой печальный рассказ Влад.

Я реально подсела на свободные уши. Всё ему выдала. Без утайки. Как в поезде попутчику. Нахожу трансляцию из сегодняшних новостей в телефоне и показываю Веронику.

– Серьёзный соперник, – кивает Влад, – я её хорошо помню. Она принесла нам торт. Мы тогда сидели ближе к проходу. Я ещё подумал, что она слишком хороша для того мужчины, которого представила своим мужем.

– Он ей не муж. Там сплошные подставные люди, имена, события. Реальность перемешана с конспирацией. Даже толком не знаю, с чем именно перемешана их реальность.

Я несказанно рада, что могу вот так сидеть с человеком, которому интересна. Иначе зачем ему со мной вообще связываться. Влад мне поднимает настроение и даёт призрачную надежду.

– Роман приедет и скажет, что даже её не видел в Турции, а я всё придумываю, как обычно. Нет никакого смысла ему что-либо говорить, – продолжаю я, как заколдованная, – Бесполезно и бесконечно. Меня останавливают только дети. Дочка ещё слишком маленькая. Как ваша, кстати?

– Жена уехала, точнее, переехала из Москвы. Я её ещё не видел. Общаемся по электронке.

Влад говорит подчёркнуто спокойным тоном. Наверное, хочет, чтобы я немного сбавила обороты.

– Сколько ей?

– Дочке? Девять. Тоже маленькая, – потом добавляет, – и большая одновременно. Жена повторно вышла замуж. Дочь называет его «мамин муж».

– Так и есть. А вы? Вы женаты сейчас?

– Анна, – улыбается, – Я женат на работе.

– Вы на всё на том же корабле? Он, кажется, назывался «Атлас»?

– Да, всё верно. Это один из лучших исследовательских кораблей в мире, я горжусь, что там работаю. Туда очень трудно попасть разным состоятельным экскурсантам – всего четыре места, очередь на два года вперёд.

– А… понятно всё с вами. Вы берёте в плавание пассажиров, я правильно поняла?

– Да, это неплохая статья дохода.

Нам приносят две огромные пиццы.

– Знаете, у мужиков бывает одержимость, – вдруг произносит Влад, – с ней ничего нельзя поделать. Это хуже наркотиков. Он будет делать всё, будет с вами вежливым, заботливым, идеальным, будет спать с вами, лишь бы получить свою дозу.

– Видеть её?

– Назовём это «видеть».

– Жестоко. То есть он сознательно живёт двойной жизнью?

– Нет. Я почти уверен, что он так не считает, – разводит руками Влад.

– Мало ли, что он там считает.

– Я хочу встать на вашу сторону, Анна, я, собственно, там и нахожусь, но есть одна вещь, которую вам надо знать. Простите, если говорю назидательно.

– Нет, что вы, Влад! Скажите! Что мне надо знать? Я очень ценю всё, что вы говорите.

Он немного медлит, делает глоток, ставит стакан, смотрит по сторонам.

– Он тоже страдает.

– Нет! – почти кричу я, – только не это! Разве можно сравнить меня и его? Мои страдания и его? Нет! Он лжец!

– Я почти уверен, что он пытается вырваться, поднять голову и увидеть себя в этом лабиринте.

Слово, которое пару часов назад мне самой пришло в голову. Я настораживаюсь.