Ладный мир всегда пах смородиной, даже когда переплетался с Явным. Аромат ягоды был настолько сильным, что мог перебить химический запах бензина. И в последнее время этот запах все чаще стал появляться там, где ему было не место. Пахло рядом с Литинститутом, в сквере, где любили тусоваться студенты. Одно неаккуратное движение – и провалится весь курс куда-то между Явным и Ладным миром, где не найдет их ни Стража, ни всякий-разный.

Вечерело. Несколько человек стояли возле проходной и курили. Дешевые сигареты смешивались со сладким паром и вонью айкоса – запах всех студентов, даже тех, кто никогда не курил. Он всегда будет ассоциироваться именно с этим временем. А еще – дешевый растворимый кофе из пакетика, лапша, заваренная кипятком, и старая пыльная бумага.

Курящие расступились, пропуская к двери. Охранник коротко кивнул, щелкая кнопкой и открывая турникет.

– Александр Александрович, вы опоздали. У вас час назад лекция с первым курсом должна была быть. – Возле крыльца стояла деканша, низкая полная женщина с пушистыми завитыми волосами.

– О которой я узнал за час до лекции. – Александр вежливо улыбнулся. – Мне пришлось отложить все планы, чтобы приехать к вам и лично обсудить расписание.

Женщина кивнула и повела за собой в деканат. За глаза студенты звали ее Макошь. Сильная, властная, она во многом зависела от своего настроения и от того, что происходило вокруг. Не раз доставалось несчастному, который вовремя не понял, что Макошь не в духе. Александр помнил, как в первый день своего знакомства с ней он огреб так, что потом месяц боялся проходить мимо деканата.

– Валерия Ильинична. – Он не сразу запомнил ее настоящее имя и про себя продолжал звать ее Макошью, древнее имя подходило. – Прежде чем мы перейдем к расписанию, давайте сразу определимся, какое количество часов я посвящаю Литинституту.

– Занудству вы научились. – Макошь тронула мышку, и под столом заворчал системный блок, который Александр не сразу заметил среди бумаг. – Присаживайтесь, я сейчас найду расписание, все обсудим.

Предложенный стул не внушал доверия. Александр с сомнением посмотрел на тонкие деревянные ножки и остался стоять.

– Садитесь, – нетерпеливо сказала Макошь. – Он и не таких выдерживал.

Стул жалобно скрипнул, но выдержал вес крупного мужчины.

– Значит, – Макошь крутила колесико мышки, – Александр Александрович Буров.

– Так точно.

– Мы с вами обсуждали, что вы возьмете все курсы на этот год и поможете тем, кто возьмет научно-исследовательскую работу по вашему предмету.

– Речь шла только про лекции и семинары. – Буров нахмурился.

Макошь развела руками.

– У меня записано, что за вами еще дополнительные часы.

– Еще скажите, что элективы за мной, – мрачно пошутил Александр.

– Если вы можете, – оживилась Валерия Ильинична.

– Нет.

Следующие полчаса прошли в препирательствах с деканшей и спорах, в какие дни Буров готов приходить читать лекции.

– У нас принтер в другом кабинете. Я распечатаю, принесу вам сейчас бумажку с вашим расписанием.

– Лучше пришлите на почту.

– Сейчас приду.

Буров закатил глаза. Бесконечные бумажки уже старались выселить его из собственной квартиры. А учебный год только-только начался. Ждать Макошь было скучно, поэтому Александр решил посмотреть, что интересного есть на столе.

Рядом с клавиатурой лежал открытый недозаполненный журнал первого курса. Почему его заполняла Валерия Ильинична, Буров так и не понял. Пробежался глазами по списку. Все под своими именами – ни кличек, ни прозвищ, ничего, что может защитить от колдуна, который, если захочет, заберет и ум, и тело. Интересный курс. У одного через имя проглядывает знающий, двое прыгают через сон в Ладный мир. А если постараться, то каждый на этом курсе сможет войти в Лад по своей воле и выйти. Главное, дать им надышаться смородины с той стороны.

План родился сам собой. Простой в своей сути, несложный в исполнении. Самый тяжелый пункт – студенты должны доверять. Без доверия ничего не получится. Наверное, неплохо, что придется чуть ли не каждый день кататься в институт, – больше возможности пересечься с ребятами.

Дверь открылась. Буров замер над столом, ожидая увидеть Макошь, и очень удивился, когда в кабинет ввалился, припадая на одну ногу, человек, которого он с радостью никогда бы в жизни не встречал. Мужчина держал трость с набалдашником в виде змеи, а ногу ставил неестественно вывернуто.

– А ты что здесь делаешь? – вместо приветствия спросил Буров.

– Я мастер, веду семинар. Встречный вопрос: что ты здесь делаешь?

– Я лектор, учу истокам.

– Надеюсь, твои истоки не повредят моим студентам.

– Надеюсь, твои семинары тоже.

Буров отошел от стола и встал напротив мастера. Александр был выше его на целую голову, отчего вошедшему пришлось отступить.

– А, Лёшенька, – вернулась Валерия Ильинична, – я тебе сейчас твое расписание скажу. У тебя первый курс будет.

Макошь вручила Бурову листок, а сама снова заворковала у компьютера.

– Значит, Полозов, во вторник. Время можешь сам поставить.

Алексей Полозов улыбнулся и кивнул.

– Значит, мастер. – Александр изучал Полозова, задержался взглядом на его ноге, осмотрел набалдашник трости. – А что, в Ладном мире надоело?

– Так, мальчики, давайте не тут. – Макошь не поняла, о каком месте говорил Буров, но ей хватило внутреннего чутья, чтобы разобраться: эти двое не ладят.

Александр сложил лист, убрал в карман и вышел, нарочно потеснив Полозова.

– Удачи, мастер.

– И вам, лектор.

Они оба нарочито медленно вышли из здания. Буров проследил взглядом, как Полозов, хромая, покинул территорию вуза, а сам направился к скверу. Среди деревьев стоял памятник Герцену, окруженный кустами шиповника и снежноягодника. Ни одной смородины. Но именно тут запах чувствовался лучше всего. Среди кустов нашли для себя лазейку всякие-разные и потихоньку выбирались из Ладного мира.

«Крысы бегут с корабля первыми», – говорил дед маленькому Саше.

Правила изменились, а Ладный мир, похоже, на самом деле гибнет.

Буров нахмурился и, больше нигде не задерживаясь, вышел со двора Литинститута. До дома доехал без проблем – час пик уже прошел, в вагонах было пусто. Среди редких пассажиров дремала нечисть, прикидывающаяся бомжами. Их стало больше в последнее время. Повылезали.

Александр переводил взгляд от пассажира к пассажиру, пока не остановился на огромном коте, сидящем напротив.

Животное наклонило голову набок, лениво обмахивая себя хвостом.

– Ну что, придумал? – спросил кот.

Буров нахмурился.

– Я же сказал, что придумаешь. – Кот улыбнулся и вышел на следующей станции.

Глава 4
Древние соседи

На улице в наушниках, дома тоже в наушниках. Ангелине было так проще – не слышно невозможно сахарных воркований мамы по телефону, не слышно, как за стенкой сосед орет на своего ребенка, как надрывается собака. Весь этот гомон закрывается музыкой, щедро подкинутой сервисом.

К воркованию мамы присоединился второй голос. Перед тем как уйти в свою комнату, Ангелина всегда делала потише, чтобы избежать скандала: мол, опять не поздоровалась.

Мама вышла с кухни, услышав, как хлопнула входная дверь.

– Как первый день?

– Нормально. – Надо было побыстрее выпутаться из кед, чтобы уйти к себе.

– Привет, – послышался мужской голос сквозь музыку.

– Мм, привет. – Опять она с этим своим ухожором! Такими темпами он не только ухо отъест – всю ее сожрет. Было неприятно смотреть, как чужой человек нарушает границы своего, родного. Но мама молодая, и разрыв с отцом тяжело переживала. В целом пофиг, с кем она будет заново выстраивать свой разрушенный внутренний мир. Главное, чтобы Ангелина не была этому свидетелем.

– Закажем что-нибудь? – Мама не хотела так просто отпускать первокурсницу. – Отметим.

– Не хочется.

Все, что хотелось, так это побыстрее уйти и не смотреть на эти отношения. Пусть сначала покажет себя – не хочется привязываться к человеку, который поступит как папа.

– Точно все хорошо?

– Да. – Ангелина сняла наушники. – Курс хороший, первый день сумбурный. Есть не хочется, я по дороге в кафе заходила.

Про кафе было ложью – голод все-таки давал о себе знать, – но меньше всего хотелось сидеть и рассказывать чужому человеку, как прошел первый день в институте.

– Я устала. – С этим словами Ангелина снова надела наушники и ушла к себе.

Мать ее больше не трогала – полностью растворилась в человеке, в котором теперь был ее личный мир. Это раздражало. Или вызывало зависть?

Ангелина боялась думать об этом с такой стороны. В школе все разговоры сводились к мальчикам из параллели. Почему-то казалось, что в других классах они выше, крепче и симпатичнее. А рядом за партой сидят те еще орки и тролли. В школе Ангелина стала прятаться от всех за музыкой, неохотно снимала наушники на уроках.

На телефон пришло уведомление: Камиль скинул актуальное расписание на неделю. В этом году первое сентября попало на пятницу, а значит, впереди было два дня выходных. В чате народ обсуждал, где можно встретиться, чтобы познакомиться и обсудить пары, учебники, устроить посвят в конце концов. Шутка, что посвят для их курса не предусмотрен, превратилась в локальный мем. Особенно смешным он стал после того, как Камиль принес не очень приятную новость: «Так как у нас не было лекций, в деканате решили их возместить, поэтому завтра у нас две пары».

«А они точно уверены, что эта новость должна нас обрадовать?» – уточнил один из близнецов.

«Мне сказали, что завтра дадут заполненный журнал», – кажется, даже правильный Камиль не горел желанием идти в субботу в институт.

«Дерьмо», – написал Вацлав.

Ангелина читала переписку и улыбалась. Атмосфера, которую она так хотела найти в школе, пришла сама вместе с курсом. Интересно, сколько человек в итоге дойдут в субботу до пар?

Сквозь музыку показалось, что в доме что-то разбилось. Ангелина стянула наушники и прислушалась. Тихо. Даже мамино воркование с кухни не слышно.

Ангелина вышла из комнаты на кухню, там на самом деле никого не было. На столе лежала записка, где искать еду и с пожеланием хорошего вечера. Мама ушла в кино.

С одной стороны, было радостно смотреть, что ей снова захотелось наряжаться, танцевать перед зеркалом, выбирать на сайте косметику и ждать, когда привезут коробочку. С другой…

С другой – Ангелине хотелось так же.

Она включила чайник, достала приготовленный мамой салат, разогрела картошку и села за стол, глядя в окно. Музыка тихо играла в наушниках, заполняла собой убивающую тишину. Заполняла пустоту внутри Ангелины. В целом, можно было написать школьной подруге. Но они не общались все лето. Рука не поднималась нарушить это молчание. Наверное, именно так заканчивается дружба. Просто никто не решается написать другому, даже чтобы узнать, как дела. Боится, что тому хорошо одному. А раньше было хорошо вместе.

Ангелина тяжело вздохнула и включила музыку через колонку.

Закончив мыть после еды посуду, она снова посмотрела в окно и чуть не закричала.

На уровне ее этажа в воздухе зависла стая черных птиц. Одна из них смотрела прямо в окно на Ангелину. Из глаза птицы медленно стекала черная жижа. Ангелина на негнущихся ногах подошла ближе к стеклу. Птиц было так много, что весь двор стал серым от их тени. И ни одна из них не шевелилась. Они зависли, словно марионетки на невидимых нитях.

– Что это такое?

Заданный вслух вопрос спугнул наваждение. Грянул раскат грома, и все птицы стали грозовыми тучами.

Открылась дверь в квартиру – вернулась мама. Ангелина постаралась натянуть на лицо улыбку, но трясущиеся руки выдавали с головой. Чтобы это скрыть, она схватилась за кончик растрепавшейся за день косы.

– Что случилось?

– Кошмар приснился.

«Наяву», – добавила про себя Ангелина.