– А вот это уже твоя забота, обеспечить мою безопасность! В конце концов, ты – мой муж! Изволь соответствовать!

В общем, как-то так получилось, что побег Иштрилл – действительно моя вина и моя проблема. Никаких аргументов в защиту она не принимала, и вообще вскоре перевела разговор на другую тему. Мою вовсе не покладистую супругу очень заинтересовали познания в устройстве публичных домов, и она просто жаждала узнать, почему я столь подкован. Этот архиважный вопрос мы обсуждали все время до темноты. А когда солнце скрылось за горизонтом, пришло время выбираться из ловушки.

До берега добрались без приключений. Лагерь рептов впереди был тих и темен – огнем они не пользовались. Судя по всему, огонь ящеры знали – их глефы были сделаны хоть и из плохого, но железа, а для его обработки требуется печь. Но пищу предпочитали сырую, и обогрев им не требовался, так что лагерь не был освещен. Я порадовался, что мы не стали дожидаться полной темноты – пройти тихо в таком случае было бы невозможно, да и можно было случайно наткнуться на сонных ящеров сослепу… Впрочем, не все они спали – были и часовые, неподвижно стоявшие на четырех лапах и пялившие глаза в сторону от лагеря. Нас они не видели – мы в окружающее пространство пока тепла не излучали. Лагерь мы обошли по болоту, не выходя из воды, на сушу выбрались, уже когда он остался позади. Впрочем, особой разницы никто не почувствовал. Одежда и, главное, рюкзаки были полны воды и покрыты илом – тяжесть получилась нешуточная, а останавливаться, чтобы привести себя в порядок, было еще рано. Несмотря на то что целый день мы провели неподвижно, отдохнувшим себя никто не чувствовал. Пройдя еще где-то с полкилометра, все не сговариваясь повалились на землю и принялись выбираться из мокрой одежды, уже не обращая внимания на тучи летающих кровососов. По сравнению с остальными неприятностями последних дней лишние несколько десятков укусов казались мелочью. Только Иштрилл, сбросив рюкзак, замешкалась. Я, вздохнув, подошел к жене и закрыл ее курткой, вывесив ее на руках, как ширму. Сомневаюсь, что кому-то из орков в этот момент было до нее дело, но объяснять это девушке было выше моих сил. Я достаточно хорошо ее знал, чтобы быть уверенным – она предпочтет остаться в мокрой одежде, чем позволит посторонним любоваться ее прелестями. Одежды на смену у нас, конечно, не было. Пришлось очистить ту, что была, руками стряхнув с нее грязь, хорошенько выжать и надеть снова. Сильно лучше не стало. Заплечные мешки тоже пришлось хорошенько перетряхнуть – после целого дня сидения в болоте значительная часть их содержимого пришла в негодность. Прежде всего пришлось выбросить почти все припасы – сохранилась только небольшая часть, упакованная в навощенную ткань. Впрочем, ее тоже быстро не стало, остатков припасов едва хватило, чтобы утолить голод. Все попорченное водой мы закопали на краю болота – не хотели оставлять за собой явных следов.

– Ладно, ребята, отдохнули немножко и хорошо, – вздохнул Лотар. – Пора двигаться дальше.

– А почему мы опять убегаем? – не выдержал Гогрол, которому, видно, уже невыносима была мысль о еще одной бессонной ночи в пути. – Сколько можно? Перебить их, пока они сонные, и отдохнуть хоть немного.

И часть отряда его поддержала, охотники Эйк, Аган и строитель Гуричет выжидающе уставились на Лотара, надеясь получить объяснения.

– Ну вот перебьем мы этот отряд, молодой ты мой и горячий. А с остальными что делать будешь? Тут их под каждым кустом по десятку, так и будем всех вырезать? Нет, мы, конечно, можем, только это очень долго будет, мой неразумный товарищ, – вклинился в разговор Калитиш-сказочник. Обычно он предпочитал наблюдать за происходящим, не высказывая своего мнения. Сначала такая молчаливость казалась мне удивительной, но со временем я сообразил: этот пожилой орк просто старается хорошо делать свою работу. Он наблюдает и запоминает, не стремясь повлиять на события, он не тратит слова, если без этого можно обойтись.

– Калитиш прав, – согласился шаман. – Мы разве зря сидели целый день в этом дерьме? Теперь, может, зеленомордые думают, что мы в том болоте потонули, и искать нас больше не станут. А если начнем убивать всех, кто под руку попадется, далеко не уйдем. Да и вообще, нападать на сонного, ничего не подозревающего врага чести мало. Предки не оценят.

С мнением сказочника и шамана никто спорить не стал, и, поворчав, что на сволочей, которые живьем жрут разумных, правила чести не распространяются, Гогрол первым закинул на плечи лямки рюкзака.

В эту ночь мы еще раз наткнулись на рептов. Мы шли вдоль берега болота, опасаясь удаляться от него слишком далеко, и в этот раз не пропустили место, где полуостров соединялся с основной сушей. Именно там и расположился еще один отряд ящеров. И мы ухитрились пройтись чуть ли не по их головам – когда кочка справа от меня зашевелилась, я сначала вздрогнул от ужаса и приготовился заорать, и только потом сообразил, что это репт. К счастью, ночью ящеры оказались действительно совсем беспомощными – пока часовой приходил в себя, мы успели убежать далеко. Неизвестно, заметили репты наше присутствие, или тот часовой так и не понял, что за существо пробежало мимо него в темноте, но с тех пор мы старались идти еще осторожнее.

Когда рассвело, Лотар без спешки выбрал подходящее место, и мы остановились на дневку. Нашли не слишком топкое, мелкое место и улеглись в грязь, предварительно оставив на берегу и замаскировав рюкзаки. С головой нырять в этот раз не стали, ограничившись тем, что обмазали лица и забросали себя сверху прошлогодней травой – по сравнению с прошлым днем получилось даже в какой-то степени комфортно – мы, по крайней мере, не рисковали захлебнуться. Бодрствовали по трое, внимательно следя за окрестностями. Мое дежурство прошло спокойно, несмотря на то что я несколько раз видел проходящие мимо группки ящеров.

Их действительно оказалось много, и находились здесь они явно не из-за маленькой группы нанесших им оскорбление разумных. Создавалось впечатление, что перед нами разворачивается первый этап переселения целого народа. Сейчас здесь проводят разведку, очищают будущий дом от нежеланных соседей, а после придут те, кого пока оставили дома. Мои предположения косвенно подтверждались рассказами Мугангена, чья очередь дежурить совпала со мной и Иштрилл.

– Никогда я не слышал, чтобы в этих местах встречали столько ящериц, – рассказывал травник. – Сам я так далеко не заходил, но охотники не раз доходили до этого болота. Здесь всегда жили гоблины. Паршивый народ. Склочные, вороватые, слова не держат. Богам молятся каким-то неприятным. Но разумных не едят, просто убивают и грабят. С ящерами они не воевали. Знали об их существовании, но на их территорию не ходили, да им там и делать нечего. Гоблины существа сухопутные, хоть и живут возле болота и на островах, на другой берег они не часто ходят. По болоту только на плотах передвигаются, а какие у них плоты? Тут и дерева-то столько не наберешь, чтобы хороший плот сделать. А репты на другом краю живут. Вернее, раньше жили. Сейчас-то, похоже, здесь будут. И неизвестно, останется ли после этого такой народ – гоблины? Сам видел, как они с ними. Гоблины – плохие воины. Конечно, если толпой навалятся, то тяжело. Ловкие, быстрые, яды опять же знают, наконечники острог своих смазывают. А только рептов-то побольше будет, чем тех гоблинов. Толпой не навалишься…

В последующие дни наши предположения получали все больше подтверждений. Ящеров было много. Мы не раз натыкались на их стоянки во время ночных переходов и не раз видели группы разведчиков днем. Нас, похоже, действительно больше специально не искали – то ли решили, что мы остались в том болоте, то ли просто не стали тратить силы на поиски такого небольшого отряда. Все это время мы двигались вдоль берега болота, опасаясь удаляться от него слишком сильно. Не хотелось бы оказаться днем на открытой местности, где невозможно укрыться. К ночным переходам ни считавшие до сих пор себя неутомимыми орки, ни мы с Иштрилл так и не привыкли. Прежде всего, из-за тумана. Никогда бы не подумал, что болото может быть столь красивым по ночам. В первые дни я этого не замечал – то ли из-за того, что все мысли были направлены на рептов, то ли потому, что глаза еще не адаптировались к темноте, но на самом деле здесь не было темно. В болотистой местности никогда не бывает сухо, и потому упавшие или просто умершие деревья продолжают гнить годами, испуская по ночам призрачный свет самых разных оттенков – зеленый, синий, фиолетовый, желтый… Сквозь туман это сияние смотрелось особенно красиво, даже завораживающе, вот только видимость от этого ничуть не улучшалась. В степи и даже в лесу путь всегда освещает небо. Даже затянутое тучами, оно едва заметно светится, и этого хватает, чтобы видеть направление и то место, куда наступает твоя нога. Но не в тумане. Идти по болоту в таких условиях оказалось сущим мучением. Второй причиной, по которой отряд постепенно терял присутствие духа, был голод. С гор мы спускались с рюкзаками, помимо всего прочего, набитыми большим количеством отличной, калорийной пищи. Сушеное мясо, сухари, крупы, очень сильно пересушенный овечий сыр и сухофрукты – вкусовые качества продуктов оставляли желать лучшего, но для похода еда была идеальна. Легкая и питательная, ее достаточно было забросить в котелок, чтобы через час получить отличную горячую кашу. А можно было грызть все это на ходу, подолгу держа во рту кусочки, рассасывая суджук будто леденцы. Большую часть этого изобилия мы утопили в болоте на второй день после того, как спустились с гор. Нет, мы не умирали от голода, но поедать сырыми лягушек, змей и изредка сбитых Иштрилл редких ночных птиц было до омерзения противно. К тому же я все время боялся заполучить паразитов. От такой диеты члены отряда слабели на глазах. Я не переставал радоваться, что репты оказались плохими следопытами – следы за собой мы оставляли очень характерные.

На дневных стоянках, глядя на товарищей, я не мог их узнать. Исхудавшие, с опухшими от укусов комаров лицами, серые от недоедания, они ничем не напоминали подтянутых и ловких орков, с которыми мы вместе выходили из поселка. Уверен, я и сам выглядел не лучше. Однажды я заметил, как Иштрилл долго вглядывалась в болото перед собой, а потом тихонько заплакала. Осторожно подобравшись поближе, стараясь не нарушать целостность маскировки, я обнял ее и прошептал:

– Почему ты плачешь? Устала, да?

– Устала, – всхлипнув, кивнула девушка. – А еще я выгляжу, как лесной страх. Точнее, болотный страх. Ты меня разлюбишь и бросишь. У меня глаза красные и распухли, а все лицо в точках от комаров, только это не видно под грязью. И на мне скоро плесень заведется.

Я с трудом сдержал смех.

– Никуда я тебя не брошу, – заверил я девушку и поцеловал в распухшее от укусов ухо. – Буду тебя любить, даже если тебе понравится ходить грязной, и ты станешь использовать такой оригинальный макияж всегда.

Несмотря на отвратительные условия, мы не стремились уйти подальше от болота. Пока направление нашего движения хоть и с натягом, но совпадало с тем, что уже планировалось – горы стабильно виднелись левее и сзади. Однако долго так идти было нельзя. Берег болота постепенно отступал все западнее, и мы, соответственно, тоже уходили все дальше от горной гряды. В конце концов, мы рисковали оказаться и вовсе в незнакомых местах, так что рано или поздно от болота нужно было уходить. Пока же мы надеялись, что репты закончатся раньше, чем мы убредем в совсем уже противоположную сторону от маршрута – и их в последние дни действительно становилось меньше. Оставалось только выбрать момент, чтобы повернуть в нужную сторону.