Сергей Тамбовский: Анти-Горбачев-6

Анти-Горбачев-6

В гостях у сказки

– А со мной что будет? – все же задал наводящий вопрос Романов.

– Пойдете под домашний арест, – еще раз усмехнулся Лебедь, – а если будете совершать необдуманные поступки, то сразу в Лефортово.

– Уговорили, – пригладил волосы Романов, – включайте свои камеры, я готов.

Он сел на указанное место и взял в руки листочек, текст на котором начинался словами «Дорогие друзья! Дорогие мои! Сегодня я в последний раз обращаюсь к вам как руководитель государства.  Я принял решение. Долго и мучительно над ним размышлял. Сегодня я ухожу в отставку».

– Готовы, Григорий Васильевич? – спросил Лебедь, когда два бравых лейтенанта лихо подкатили к столу по телекамере, – красный огонек – это значит, что мы в эфире.

– Да знаю я, – буркнул Романов, – уже объяснили.

– Поехали, – дал отмашку генерал, и камеры синхронно зажужжали.

– К вам обращаюсь я, дорогие соотечественники, – начал генсек, – сегодня в этот пасмурный осенний день в нашей стране произошел военный переворот, совсем как в Чили в 1973 году. Заговорщики пытаются принудить меня к поддержке их темных делишек, но я твердо могу заявить – меня проще убить, чем принудить к таким неправомочным действиям…

– Ну ты сам напросился, – зло высказался из-за телекамер Лебедь, – за язык тебя никто не тянул.

Он вынул из кобуры пистолет Стечкина и сделал два прицельных выстрела… камеры продолжали все это снимать. Романов упал на пол, обливаясь кровью… когда он пришел в сознание, перед ним явилась, колыхаясь в воздухе, та самая девочка Маша из сна.

– Что, плохо тебе Гришенька? – заботливо спросила она.

– Плохо, Машенька, – не стал он отрицать очевидного, – сейчас концы отдам…

– Ты забыл, наверно, что я тебе две пилюли дала в прошлый раз, – напомнила она, – одну ты использовал, а вторая должна остаться.

– А ведь и точно… – Романов с большим трудом залез во внутренний карман пиджака и нащупал там пластиковую коробочку, – спасибо тебе, Машенька, век благодарен буду.

– Он там, кажется, шевелится, – раздался голос из-за стола, – добей его контрольным, Семенов…

Романов проглотил оставшуюся пилюлю и уставился вопрошающим взглядом на Машу – мол, а теперь что будет.

– Не волнуйся, Гришенька, – улыбнулась она через силу, – сегодняшние твои проблемы я как-нибудь урегулирую, но дальше ты только сам, только сам… лимит на мою помощь на этом будет исчерпан.

– Хорошо, – отправил ей мысленный посол Генсек, они так и общались, исключительно силой мысли, вслух ничего не произносилось, – я тебя никогда не забуду.

– Я тебя тоже, – ответила она и растаяла в воздухе, как утренний туман.

А из-за края стола тем временем выдвинулся тот самый Семенов, которого генерал Лебедь отрядил на урегулирование вопросов с Григорием Васильевичем Романовым.

– Ага, шевелится он, товарищ генерал, – радостно сообщил он командиру, – но щас перестанет.

И Семенов, оказавшийся всего-навсего прапорщиком с голубыми петлицами ВДВ, вынул из кобуры штатный ПМ и прицелился в Генсека. Но выстрела сделать не успел, потому что в эту самую секунду наружная дверь в студию вылетела внутрь под тяжелыми ударами кованых сапог.

– Всем стоять и не дергаться, – раздался оттуда громовой голос, – кто пошевелится, открываем огонь на поражение без предупреждений! Все ясно?

Все, включая Лебедя и Семенова (который так и не успел нажать на спусковой крючок своего Макарова) застыли в форме соляных столбов из Библии, тогда голос из дверного проема продолжил… уже немного другой голос, первый был тяжелым басом, а этот скорее баритоном.

– Медленно взяли оружие, двумя пальчиками, и положили его на пол. Потом руки за голову и лицом к той стене, – к какой именно стене надо было поворачиваться, люди из коридора показали наглядно, пустив недлинную очередь туда, на штукатурке появилась цепочка следов.

Лебедь, Семенов и еще трое военных с майорскими погонами сделали все, что им было сказано, тогда, наконец противоборствующая группировка показала свое лицо – Романов, хоть и лежал у стенки с логотипом передачи «В гостях у сказки», но мог видеть все происходящее между ножками стола. Их тоже было пятеро – впереди стояли генерал-майор с непримечательной внешностью плюс полковник с пышными седыми усами и еще трое чуть позади.

Лебедю с подельниками быстренько застегнули руки сзади наручниками и увели куда-то вдаль, а два руководителя быстро подошли к Генсеку.

– Григорий Васильевич, как вы? – спросил генерал.

– Пока держусь, – Романов оперся об пол и сумел принять сидячее положение, потом спросил, – кто вы?

– Генерал-майор Макашов, – ответил первый, – командующий Уральским военным округом, а второй добавил, – полковник Руцкой, командир Центра боевого применения авиации в Липецке

– Тебя я помню, – упер в него палец Романов, – вручал Звезду Героя недавно… в Афгане ты отличился.

– Так точно, товарищ главнокомандующий, – вытянулся в струнку тот, – однако, вас надо бы в больницу отвезти, я вижу минимум две огнестрельные раны.

– Да, конечно… – не стал спорить Генсек, – вызовите скорую… но как она подъедет-то сюда, в городе же военное положение, насколько я понимаю.

– Ничего, – успокоил его Макашов, – наши люди организуют проезд.

– Тогда расскажите хоть в двух словах, что за чертовщина вообще тут происходит, – попросил Романов, – я совсем перестал понимать это…

Тут из дальнего угла к беседующим приблизился помощник Миша, который испуганным голосом попросился выйти.

– Это кто? – спросил Руцкой.

– Михаил Державин, мой помощник, – индентифицировал его Романов.

– Родственник того самого Державина?

– Да, – ответил вместо Генсека Миша, – двоюродный брат.

– Ну иди, брат – сортир направо по коридору возле лестницы, – отпустил его Макашов, – а что касается объяснения происходящего, товарищ Главнокомандующий…

– Можно просто Григорий Васильевич, – перебил его Генсек.

– Хорошо, – поправился тот, – Григорий Васильевич… в стране произошла попытка военного переворота. Совсем, как в Чили в 73 году, помните?

– Конечно, – кивнул Романов, – Альенде, Пиночет, Луис Корвалан…

– Вот-вот, – опять кивнул Макашов, – роль Сальвадора Альенде досталась вам, Пиночетом стал Лебедь, которого мы только что арестовали…

– А Корваланом кто же тогда стал?

– Эта роль распределилась среди членов Политбюро и министров Правительства – они почти все сидят под домашним арестом.

Но тут в дверь неожиданно вошло очень узнаваемое лицо и задало вопрос:

– А что тут, собственно, происходит, товарищи? – спросило оно, – в моем ведомстве?

– Мы пришли в гости к вашей сказке, Валентина Михайловна, – вымученно попытался пошутить Романов, – но получилось это не слишком удачно.

Леонтьева, а это была именно она, бессменная ведущая передачи «В гостях у сказки», решительно зашла в студию, обогнула стоящих с оружием наперевес военных граждан и склонилась над сидящим генеральным секретарем ЦК КПСС.

– Ээээ, – сказала она, осмотрев Романова, – да у вас целых два огнестрела… надо бы пули удалить и антибиотики вколоть.

– Откуда такие познания, Валентина Михайловна, – через силу улыбнулся тот, – в торакальной медицине?

– Да я же по первой специальности врач-травматолог, – объяснила она, – какие-то знания остались.

– Сейчас меня в больницу увезут, – совсем слабым голосом сказал ей Генсек, – там все и сделают согласно ваших советов… у меня к вам маленькая просьба будет.

– Говорите, Григорий Васильевич, – с готовностью откликнулась она, – постараюсь сделать все в точности.

– Вот текст обращения к народу, – Романов вытащил из кармана пиджака бумажку А4, сложенную вчетверо, – зачитайте ее от моего имени на камеру… пожалуйста… я уж сам, наверно, не смогу. Эти вот двое товарищей проконтролируют этот процесс, правда, товарищи? – адресовал он это вопрос Макашову и Руцкому.

– Не беспокойтесь, товарищ главнокомандующий, – ответил Макашов, как старший по званию, – все будет исполнено в точности, как вы сказали.

– Ну и хорошо, – в последний раз улыбнулся Романов, – а я ухожу в бессознанку.

И на этом он отключился от внешних раздражителей, погрузившись в глубокий обморок.

– Ну чего стоим? – издал он командным голосом приказание, – Романова в больницу, Леонтьеву в эфир!

И тут все и закрутилось, по коридору вприпрыжку прикатили тележку, погрузили на нее Генерального и укатили вдаль до грузовых листов где-то в глубине слева. И товарища Леонтьеву немного подкрасили гримеры, обнаружившиеся в соседней комнате, а затем начали трансляцию на весь Союз, на Европейскую часть по релейной системе телевышек, а далее через спутники Горизонт… в Москве на момент начала передачи из студии «В гостях у сказки» на часах значилось 02.15, а в Петропавловске, например, Камчатском уже почти полдень был, автобусы развозили народ на службу, возле Морвокзала толпились озабоченные поисками работы на рыболовецких судах бичи, а в Рыбачьем сумрачные рабочие начинали чинить потекший реактор на ПЛ К-419 Кузбасс. Во Владике и Хабаровске немного более раннее время было, всего девять с небольшим.

– Дорогие товарищи, – начала зачитывать текст Леонтьева, – граждане, соотечественники! Сегодня ночью в нашей стране была предпринята попытка государственного переворота. Группа неустановленных пока лиц заняла ряд государственных помещений и организаций, арестовала руководителей нашего государства и попыталась подменить собой основы государственного устройства Советского Союза. Сразу могу сказать, что у них ничего из этого не вышло – я, Григорий Романов, как глава партии и страны, жив и здоров и держу ситуацию под полным и абсолютным контролем. Со всей ответственностью могу заявить, что заговорщикам не удастся свернуть нашу страну с выверенного курса. Могу только предложить лицам, совершившим сегодняшней ночью неправомерные действия, сдаться законным властям, тогда к ним не будут применены высшие меры наказания. На всех же прочих граждан, вступивших на путь незаконных действий, обрушится суровые меры пресечения, предусмотренные в законодательстве СССР. Имеющие уши да услышал, как говорили древние римляне, а если ушей у кого-то нет, то пусть пеняет на себя. Сапиенти сат. Дикси.

Таким вот латинским образом была закончена речь главы государства, Леонтьева эти слова прочитала про себя раз три, прежде чем выдать их в эфир. После этого она подняла глаза от бумажки, которую ей передал Романов, и сделала незаметный знак оператору, снимавшему ее речь. Тот выключил камеру, вытер пот со лба и уселся у подножия своего аппарата.

– Ну как? – спросила Леонтьева у Руцкого, тот ближе всего к ней стоял.

– Отлично, Валентина Михайловна, – показал тот ей большой палец, – как будто в гостях у сказки побывал…

А в Вашингтоне с крыши потекло

Президент Соединенных штатов Джордж Буш-старший собрал экстренное совещание в своем Овальном кабинете. Кроме вице-президента по фамилии Куэйл, абсолютно ничем не примечательного, кроме своей относительной молодости (42 года) и несдержанного языка (его будут сравнивать с Черномырдиным по этому поводу), присутствовали новые члены администрации – госсекретарь Бейкер, министр обороны Чейни, советник на национальной безопасности Скоукрофт и свежеиспеченный глава ЦРУ Уильям Уэбстер. Этот последний отличился тем, что возглавлял и ЦРУ, и ФБР, не одновременно, а последовательно, предыдущие десять лет он сидел в кресле директора ведомства имени Эдгара Гувера на Пенсильвания-авеню.

– Парни, – так незамысловато начал свой спич Буш, – что за дьявольщина творится в Москве? Телевидение выдает слухи один страшнее другого… у кого из вас есть достоверная информация?

Руку поднял Уэбстер, президент ему молча кивнул, тогда тот откашлялся и начал.