– Меня трудно довести до скандала. Я подняла бокал за здоровье Антонины. Но на следующий день сказала Косте: «Свекровь меня ненавидит, потому что я твоя жена. Марфа тут ни при чем. В данной конкретной ситуации я ничего поделать не могу. Общайся с Антониной Львовной сколько хочешь, но я к ней больше никогда не поеду, ни просто так в воскресенье, ни на Новый год, ни на день рождения. Если она решит зайти к тебе в гости, пусть приходит, но предупреди меня заранее, я уйду». Так мы и жили. Я никогда не упрекала мужа за деньги, которые он матери дает, за построенный для нее дом, за ее поездки по лучшим курортам мира. Мы очень хорошо жили, любили друг друга. А потом…

Голос рассказчицы дрогнул.

– Костя попал в аварию, его машина загорелась… Можно не выкладывать подробности?

– Не надо, – согласился полковник.

Софья продолжила шепотом:

– Антонина Львовна через день устроила скандал. Кидалась на меня, орала: «Мерзавка! Даже поцеловать покойного сына, обнять напоследок его из-за тебя не могу! Сволочь! Сколько денег ты заплатила тем, кто моего единственного мальчика уничтожил?!» И у меня к ней неожиданно поменялось отношение. Мне стало жаль женщину. Она из-за своего характера один на один с бедой осталась, помощи просить не умеет, только орет и ругает всех. Ни подруг, ни родственников, кроме меня, у нее нет. Евдокия Олеговна, мама Марфы, давно с истеричкой дело иметь не желает. И Костя, сумей он что-то перед смертью сказать, определенно попросил бы не бросать его мать… Весь бизнес остался мне. Я дело вместе с супругом поднимала, в курсе каждого, даже самого маленького нюанса, по документам владею почти всем. Тема замужества для меня навсегда закрыта. На-всег-да! Антонина живет в своем доме, который ей Константин построил неподалеку от нас. У нее горничные, водитель, массажист, личный врач и повар. В расходах женщина не ограничена, я оплачиваю все ее желания… Зачем же я к вам приехала?

Софья потерла пальцами виски.

– Антонина везде, где только появляется, льет на меня грязь. Беда в том, что у нас общий круг общения. Придет она в салон волосы в порядок привести, ей, конечно, скажут: «Очень рады видеть вас, прекрасно выглядите! Как дела?» Вопрос предполагает ответ: «Спасибо, все хорошо». Да, если не один год ходишь к одному и тому же мастеру, тот становится другом, в его кабинете можно поплакать. Таня-маникюр-педикюр и Вадюша-парикмахер много чего про меня знают. Но рты у них наглухо зашиты. А девушки на ресепшене часто меняются, и ни одной нормальной женщине не придет в голову откровенничать с ними. Но Антонина – ненормальная. Она, услышав вопрос, льет на меня помои. Сначала ее слушали, потом поняли, с кем имеют дело, и теперь, когда маман появляется, народ разбегается, остается лишь какая-нибудь несчастная девица за стойкой, которая молча кивает всем речам.

Софья протяжно вздохнула.

– Не так давно я поняла, что свекровь тайком в мой дом заходит. Уже не первый раз замечаю, что продукты в холодильнике переставлены. Я творог всегда на верхней полке держу, а он вдруг внизу оказывается, полотенца в ванной по-другому сложены, ну и еще кое-что. Полагала, горничная косячит, уволила ее, наняла другую. Та же история! И сейчас Антонина у вас. Никто не знал, куда я собралась. Я не пользуюсь ежедневником в телефоне, у меня древний вариант, бумажный. А позавчера я забыла его дома. Но не переживала, в планах было провести день в своем кабинете. Вернулась поздно, стала искать «склерозник». Нет его на месте. Обнаружился в спальне. Гляжу на книжку, думаю, совсем с ума сошла! Я пребывала в уверенности, что она в столовой на первом этаже осталась, я за завтраком записи смотрела. А когда сейчас с Антониной столкнулась, ясно стало, что она в моем доме побывала. Прочитала в ежедневнике, куда я собралась, и решила опередить меня, всю «правду про убийцу сына» вам сообщить.

Софья взяла стакан.

– Это было вступление. Зачем я к вам пришла? У нас с Костей есть дочка Луиза, она сейчас учится за границей. Девочка не избалована, хорошо воспитана, не по годам серьезна. Удивительно, но у Лу уже в раннем возрасте возник интерес к медицине. Она в семь лет попросила купить ей анатомический атлас, решила стать хирургом. С годами желание только окрепло. Вас же не удивит, если я скажу, что бабушка ее терпеть не может, постоянно говорит всем, что ребенка из детдома взяли, не похожа она ни на мать, ни на отца, ни на нее саму?

Софья посмотрела на меня.

– Когда я вернулась из клиники с младенцем, добрая бабушка пришла посмотреть на внучку. Пришлось мне встретиться с ней. Свекровь принесла в подарок старые застиранные ползунки, прочитала мне лекцию о том, что нечего тратить зря деньги, приобретать все новое для новорожденной, она быстро вырастет. Следует пользоваться вещами, которые кто-то отдал, или затариваться в интернете, где экономные люди продают то, что не сносили их дети. «Видишь, какие прекрасные ползунки? Стоили всего десять рублей!»

Софья сложила руки на груди.

– Понимаете? Я только из роддома вернулась, сил никаких, но хорошо понимала, что не следует возмущаться, мои обида и гнев – лучшие подарки для подколодной змеи. А та все злее и злее становилась. Я делала вид, что не слышу выпавшую из ее рта очередную гадость, а бабушка, придя в гости, сразу трагическим шепотом вещала: «Не в нашу породу ягненочек. Только посмотрите на ребенка! Родители – со светлой кожей, глаза голубые. А кто у них родился? Азиатка какая-то!»

Софья пожала плечами:

– А я из дома уйти не могу – малышку по часам кормить надо… Да, Луиза – с темными волосами и глазами. Но кто из современных людей знает своих предков? Может, был у меня или у Кости индиец или африканец в роду… Когда Луизе исполнился год, я выдвинула мужу условие: «Или Антонина Львовна больше не заглядывает к нам, или мы с дочкой уезжаем жить в новое место и никому наш адрес не сообщаем. Малышка пока не понимает, что такое приют, но со временем узнает. Не хочу, чтобы у девочки психика сломалась. Да, наш брак рухнет, но не я буду тому причиной». Костя замахал руками: «Солнышко, я уже ей все высказал! Больше мать к нам не придет!»

Софья опустила голову.

– Антонина исчезла из моей жизни. Дочка в шесть лет пошла в платную школу. И через пару лет случилась беда: на большой перемене Луиза решила тайком сбегать за мороженым, и ее сбила машина. Слава богу, не насмерть. Доктор, которая занималась лечением, Анастасия Павловна Зыкова, позвала меня в свой кабинет и сказала: «Речь о переливании крови не идет, но, уж извините, надо кое-что уточнить. У вас и у мужа группа крови – первая. При таких показателях родителей у ребенка тоже должна быть первая, и никак иначе. А у Луизы – четвертая. Это… ну… немного странно. Но если вы взяли девочку из детдома или у нее другой отец, то вопросов нет!» Я быстро переварила информацию и ответила: «Луиза – наш ребенок. Я никогда не изменяла мужу».

Гостья чуть сгорбилась.

– Дочка пролежала в клинике больше месяца, потом мы забрали ее домой. Началась реабилитация – массаж, лечебная физкультура, психолог… Наконец малышка окрепла, пришло время возобновить занятия в школе. Но у меня начисто пропало доверие к российским платным учебным заведениям. Как можно выпустить ребенка из здания во время учебного дня, не остановить, когда малышка одна на улицу собралась? И если такие сотрудники работают в заведении, где за один год отдаешь сумму, как на постройку космического корабля, то что творится в муниципальных учреждениях? И мы отправили дочку в другую страну, в центр, где учатся дети разных знаменитостей и отпрыски королевских семей. Там строгая дисциплина, а охрана такая, что комар не пролетит. Почему мы так решили? Заподозрили, что девочку хотели покалечить. Это был не случайный наезд. Та машина скрылась, номера на ней не было, свидетелей происшествия нет. А теперь подумайте: Луизу хотели убить – я уверена в этом, слава богу, девочка осталась жива, – а потом, спустя время, погибает Константин. Мы с супругом посчитали происшествие с дочерью случайностью. Камер в том переулке не было, он маленький, тупиковый. Магазинчик, в который отправилась девочка, – крохотный, там ограниченный набор продуктов. Вероятно, за рулем сидел пьяный, сбил ребенка, протрезвел от страха, сумел удрать, но потом произошла авария, в которой жизни лишился мой муж!.. Пожалуйста, разберитесь во всем! Умоляю! Думаю, смерть Кости и попытка лишить жизни Луизу тесно связаны!

Глава третья

В восемь утра в дверь нашей с Феликсом спальни раздался громкий стук. Мой профессор уже уехал (у него сегодня лекция для студентов), а я только-только проснулась.

Очень хорошо знаю, что никто рано утром не станет выдергивать меня из уютной постельки, но, если в дверь настойчиво стучат, значит, случилось нечто нехорошее. Почему я не подумала, что мне желают сообщить некую радостную новость? Жизненный опыт подсказывает: если не дают спокойно поспать, то не следует ожидать, что за дверью стоит Дегтярев с тарелкой, на которой лежит большой кусок торта, и что он улыбнется и произнесет: «Дашенька! Люблю тебя! У нас все хорошо! Вот, решил угостить тебя!» Нет-нет. Когда я, зевая, распахну дверь, услышу вопль: «Ужас! Катастрофа!»

Я встала, сделала глубокий вдох, потом выдох и выглянула в холл. Там стояла Марина. Она быстро проскользнула на нашу с мужем территорию и прошептала:

– Одевайся скорее!

– Дегтяреву стало хуже? – предположила я. – Спина сильнее заболела?

– Александр Михайлович собрался в магазин современной техники за «умным чайником», – объяснила супруга полковника.

– Зачем нам чайник, который умнее хозяев? – захихикала я.

– У Нины день рождения.

– Помню, – кивнула я. – Я приготовила ей в подарок карту с хорошей суммой на покупки в торговом центре.

– А я торт сделаю, с музыкой и фейерверком. Кузя и Собачкин ищут подарок. Что решил Костин, пока не знаю. Может, он забыл?..

– Не исключено, – хихикнула я. – Но зачем нагружать полковника походом в магазин? Давай сами что-нибудь купим, потом дадим ему пакет и скажем: «Это презент от тебя». А то ему взбредет в голову преподнести нечто эдакое. Помнишь духи, которые он мне подарил?

– Катастрофа! – кивнула подруга. – Аромат – кошмар, а ему он понравился.

– Пришлось попросить Машу привезти из Парижа мой любимый парфюм. А пока он не приехал, на вопрос Дегтярева, почему я не пользуюсь его подарком, отвечала, что берегу его для особого случая.

В открытую дверь балкона в комнату влетел голос Александра Михайловича:

– Марина, долго тебя еще ждать?

Подруга поспешила на лоджию, я бросилась в ванную. Спустя четверть часа мы обе подошли к машине полковника.

– Отлично! Не прошло и года, как жена оделась, – пробурчал толстяк. – И еще Дарья с нами!

Я решила изобразить обиду, всхлипнула и произнесла:

– Если ты против моего присутствия, я останусь дома. Так хотела развеяться, погулять! Но раз тебе моя компания не подходит…

Полковник закатил глаза:

– Останови спектакль одного плохого актера! Залезай в машину и посиди молча хоть пять минут!

Я нырнула в салон, увидела там Марину и прошептала:

– Дегтярев за рулем?

– Ага, – так же тихо ответила подруга. – Надеюсь, он запутается, не найдет этот торговый центр, и мы к ужину несолоно хлебавши вернемся домой.

Машина резко скакнула вперед, меня потянуло вперед, я ударилась головой о сиденье водителя.

– Кто там бьет по моему креслу ногами? Перестаньте! – приказал полковник, и мы покатили в сторону МКАДа.

– Куда мы направляемся? – спустя некоторое время осведомилась Марина.

– Я уже говорил про магазин, – отозвался ее муж.

– Какой магазин? – задала я свой вопрос.

– Посидеть без болтовни вы можете? – начал закипать полковник. – За чем мы поехали?

– За подарком Нине, – одновременно ответили мы.

– Вот и помолчите!