– А если я обращусь к мистеру Брэнсби, может, он если не исключит, то, по крайней мере, серьезно накажет их, я имею в виду Квирда и Морлея?

– Вы забываете, мой дорогой Шилд, что на самом деле цель данного заведения – вовсе не образование детей. Если поразмыслить, эта школа всего лишь средство для зарабатывания денег. Вот почему мистер Брэнсби и вложил в нее свой капитал. Вот почему мы с вами сидим здесь и пьем жидкий кофе за счет мистера Брэнсби. И у Квирда, и у Морлея есть младшие братья. – Снова губы Дэнси растянулись в полуулубке-полуухмылке.

– И ничего не сделать?

– Можете выпороть виновных, да так крепко, чтобы им было уже не до преследований несчастного товарища. По крайней мере, в этом вопросе я могу вам посодействовать.

В одиннадцать утра, после второго урока, я выпорол Морлея и Квирда так, как никогда никого не порол. Им не понравилось, но они не жаловались. Привычка притупляет даже боль.

Позже я заметил Чарли Франта на игровой площадке. Его с шумом окружили шестеро мальчишек, которые бросали его фуражку друг другу, а Чарли тщетно пытался поймать ее. Кисточка отлетела, какой-то остряк приколол ее сзади к оливковой шинели.

– Ослик! – дразнились мальчишки. – Кто у нас тут ослик? Иа-иа-иа!

Когда после обеда уроки возобновились, Чарли за партой не было. Он где-то спрятался и зализывал раны. Я решил, что раз лорд Нельсон мог поворачиваться незрячим глазом к тем проблемам, которые не хотел видеть, то и я могу так поступить. Однако закрывать глаза на выходку Квирда и Морлея я не собирался. Их успехи, и без того весьма посредственные, и вовсе сошли на нет под моим неустанным оком. Я дал обоим задание переписать десять страниц из учебника географии к следующему утру.

Ближе к концу уроков к нам с Дэнси зашел слуга мистера Брэнсби и передал распоряжение хозяина немедленно явиться к нему. Мы обнаружили мистера Брэнсби в кабинете, он нервно расхаживал туда-сюда, его лицо густо покраснело от гнева, а жилет был испещрен следами нюхательного табака.

– Нет, вы только подумайте, какой переполох! – начал он без всякого вступления, не успел я и дверь за собой закрыть. – И все из-за этого несносного мальчишки Франта!

– Он убежал?

Брэнсби фыркнул.

– Надеюсь, с ним ничего не случилось? – В голосе Дэнси прозвучали легкие нотки веселья, едва уловимые, словно шепоток, не предназначенный для ушей мистера Брэнсби. – Он не… не причинил себе вреда?

Брэнсби покачал головой:

– Судя по всему, после обеда он с совершенно невозмутимым видом вышел прогуляться. Прошел немного, а потом нашел экипаж, согласившийся отвезти его в Холборн. Насколько я понимаю, миссис Франт сейчас вдали от дома, но слуги немедленно известили о случившемся мистера Франта. – Брэнсби резко взмахнул письмом, сжимая его в кулаке, словно пытался прихлопнуть муху. – Мальчик – помощник конюха – принес нам это.

Он продолжал молча расхаживать по комнате. Мы осторожно наблюдали за ним.

– Самое досадное, – наконец продолжил Брэнсби, глядя то на меня, то на Дэнси, – что это происшествие затронуло мистера Франта! Человека, которого нам нужно постараться особенно ублажить!

– Он намерен забрать мальчика? – спросил Дэнси.

– Нет, хоть здесь обошлось. Мистер Франт хочет, чтобы сын вернулся в школу. Но требует, чтобы мы должным образом наказали его за проступок, чтобы мальчик понял, что школьная дисциплина неразрывно связана с родительской властью. Мистер Франт изъявил желание, чтобы мы прислали помощника учителя забрать Чарльза, кроме того, он предлагает, чтобы помощник учителя выпорол мальчика в его присутствии, так сказать, в родных стенах. Мистер Франт считает, что так мальчик осознает, что нет другого выбора, кроме как подчиниться школьным правилам, это будет хороший урок, который сослужит ему добрую службу в будущем. – Глаза мистера Брэнсби, спрятанные под тяжелыми веками, уставились на меня. – Без сомнения, вы должны взять на себя эту миссию, Шилд. На самом деле мой выбор в любом случае пал бы на вас. Вы моложе мистера Дэнси, а значит, у вас и правая рука сильнее. Кроме того, мне легче отпустить вас, чем мистера Дэнси.

– Сэр, – начал я, – но это…

Дэнси, стоявший позади, ткнул меня пальцем в спину.

– Да, подобное поведение действительно несколько необычно, – вежливо, но твердо перебил он, – но я не сомневаюсь, что при данных обстоятельствах оно возымеет действие. Отеческая забота мистера Франта достойна всяческих похвал.

– И когда будет удобно нанести визит мистеру Франту?

– Чем скорее, тем лучше. Он ждет вас в доме на площади Рассела.

Через минуту мы с Дэнси вышли из дверей, отделявших половину мистера Брэнсби от остальной части здания, и толпа перепачканных чернилами мальчишек бросилась врассыпную, шарахаясь от нас как от чумных.

– Вы когда-нибудь слышали о подобной жестокости? – воскликнул я, стараясь не повышать голоса в страхе, что нас кто-нибудь услышит. – Это же варварство!

– Вы имеете в виду мистера Франта или мистера Брэнсби?

– Мистера Франта. Он хочет устроить спектакль из наказания сына.

– И он вправе сделать это, разве нет? Вы ведь не будете оспаривать право отца проявить свою родительскую власть, как я полагаю? А напрямую или передавая свои полномочия вам – это уже совершенно не важно.

– Разумеется. Кстати, я должен поблагодарить вас за своевременное вмешательство. Признаю, я несколько погорячился.

– Мистер Франт и его банк могут купить всю нашу школу несколько раз кряду, – заметил Дэнси. – И мистера Квирда вместе с мистером Морлеем, если уж на то пошло. Кроме того, мистер Франт – светский человек, который вращается в высшем обществе. Поэтому мистер Брэнсби будет делать все от него зависящее, чтобы ублажить мистера Франта. Ничего удивительного.

– Но вряд ли это справедливо. Если кто и заслуживает наказания, так это мучители мальчика.

– Бессмысленно ругать то, что вы не в силах изменить. И помните: выступая в этом деле как доверенное лицо мистера Брэнсби, вы, вероятно, сможете в некоторой степени смягчить тяжесть наказания.

Мы остановились у подножия лестницы. Дэнси собирался вернуться к своим обязанностям, а я – взять шляпу, перчатки и трость в своей комнате. На мгновение наши глаза встретились. Мужчины, включая и меня самого, – странные существа, сотканные из противоречий. В тот момент, у лестницы, молчание стало тягостным, на нас давила недосказанность. Потом Дэнси кивнул, я в ответ поклонился, и мы разошлись в разные стороны.

10

Итак, я подошел к эпизоду, чрезвычайно важному для всей истории, а именно – когда я впервые увидел американцев.

Провидение в лице мистера Брэнсби постановило, что я должен стать свидетелем визита гостей в особняк на площади Рассела. Человек склонен верить в Провидение, поскольку иначе ему пришлось бы рассматривать собственную жизнь как некое произвольное течение событий, происходящих лишь по воле и прихоти случая, которым мы можем управлять в той же степени, в какой способны предугадывать количество очков, выпавших на игральных костях, или карты, доставшиеся при раздаче. Так давайте же верить в Провидение во что бы то ни стало. Провидение устроило так, что я оказался в доме мистера Франта в тот самый день, когда к нему прибыли американцы.

Маленькая потрепанная коляска, нанятая мною на постоялом дворе, доставила меня в Лондон. Она поскрипывала и стонала, словно страдала от артрита.

Сиденье было неровным, кожа вытерлась и была испещрена пятнами. Внутри пахло застарелым табаком, немытыми телами и уксусом. Конюх, служивший на постоялом дворе и вызвавшийся отвезти меня в город, бранил лошадь на чем свет стоит, поток ругательств прерывался ударами хлыста. Пока мы ехали, день клонился к закату. И когда мы прибыли на площадь Рассела, небо уже было затянуто густыми темными тучами, напоминавшими по цвету чернильные кляксы.

На мой стук открыл лакей, который проводил меня в столовую и оставил ждать. То ли из-за плохой погоды, то ли по причине позднего часа комната была практически погружена во тьму. Я отвернулся от портрета. Пошел дождь, тяжелые капли воды падали на мостовую и барабанили по крышам экипажей. В прихожей послышались голоса, затем хлопнула дверь.

Через минуту вернулся лакей:

– Мистер Франт хочет вас видеть. – Он кивнул, приглашая следовать за ним.

Лакей провел меня по выложенной плиткой прихожей к двери, которая открылась, когда мы приблизились, и оттуда показался дворецкий.

– Приведите мастера Чарльза вниз, – приказал он лакею.

Лакей удалился. Дворецкий отвел меня в квадратную комнату, служившую библиотекой. Генри Франт восседал за письменным столом с пером в руках и даже не поднял головы. Ставни были открыты, в подсвечниках над камином и в массивном канделябре на столе рядом с окном горели свечи.

Кончик пера скрипел о бумагу. Свет пламени поблескивал в кольце с печаткой и освещал легкую седину в волосах Франта. Наконец он откинулся на стуле, перечитал написанное, посыпал бумагу тонким слоем песка, затем стряхнул его, когда чернила высохли, и сложил письмо. Когда Франт открывал ящик письменного стола, я заметил, что на указательном пальце левой руки отсутствуют две фаланги – в совершенстве нашелся изъян, что меня очень порадовало. По крайней мере, подумал я, у меня есть хоть что-то, чего нет у тебя. Он сунул бумагу в ящик стола.

– Откройте шкаф слева от камина, – велел Франт, даже не удостоив меня взглядом. – Посмотрите под полками. В правом углу вы найдете палку.

Я подчинился. Это оказалась крепкая трость из ротанга, с серебряной ручкой и медным наконечником.

– Думаю, хватит дюжины хороших ударов, – заметил мистер Франт и указал пером на табурет. – Положите его сюда, лицом ко мне.

– Сэр, трость слишком тяжела.

– Вот увидите, она прекрасно подойдет для порки. Бейте в полную силу. Я хочу преподать мальчишке урок.

– Двое старших ребят травили его в школе, – сказал я, – поэтому он и убежал.

– Он убежал, потому что слаб. Я не говорю, что мой сын трус, но может стать таковым, если мы его избалуем. Окажите любезность, потрудитесь объяснить мистеру Брэнсби: я жду, что школа будет относиться к его слабостям не менее сурово, чем я. – Раздался стук в дверь. Мистер Франт повысил голос: – Войдите!

Дворецкий распахнул дверь, и в комнату медленно вошел мальчик.

– Сэр… – начал он слабым голосом. – Надеюсь, вы пребываете в добром здравии и…

– Молчи, – оборвал сына Франт, – пока с тобой не заговорят.

Дворецкий застыл в дверях, словно в ожидании приказаний. В прихожей стояли лакей и маленький паж-арапчонок. Я краем глаза увидел на лестнице миссис Керридж.

Франт посмотрел за спину сына и увидел слуг.

– Ну? – рявкнул он. – Что уставились? У вас что, работы нет? Пошли вон!

В этот момент в дверь позвонили. Слуги дернулись по направлению к двери, словно были привязаны к звонку невидимыми веревочками. Звонок раздался снова, сразу же за ним последовал стук. Лакей бросил взгляд на дворецкого, который, в свою очередь, вопросительно посмотрел на мистера Франта, а тот сжал губы в тонкую горизонтальную линию и кивнул. Лакей поспешил к входной двери.

Едва дверь открылась на пару футов, в прихожую проскользнула миссис Франт. За нею следовала горничная. Щеки миссис Франт горели румянцем, словно после бега, она сжимала у горла плащ. Она бросилась к двери, ведущей в библиотеку, но внезапно остановилась на пороге, словно натолкнулась на незримое препятствие. На мгновение воцарилась тишина. Серый дорожный плащ миссис Франт соскользнул с плеч на пол.

– Мадам, – сказал мистер Франт, встав и поклонившись. – Рад видеть вас.

Миссис Франт взглянула на мужа, но ничего не ответила. Франт был высоким широкоплечим мужчиной, и рядом с ним она казалась беззащитной.

– Позвольте представить вам мистера Шилда, одного из учителей в заведении мистера Брэнсби.

Я поклонился, она в ответ кивнула.

Франт продолжил: