О Чжонсу села, пальцы вцепились в ремешок сумки, плечи под деловым костюмом напряглись. Он видел это множество раз: люди приходят не за таблеткой, а за тем, чтобы их не осудили. Хотя бы.

– Вы можете начать рассказ с того момента, как вам будет удобно, – спокойно сказал Ёнчжу и добавил: – С любого момента.

Многословным он не был, но каким-то образом получалось расположить к себе пациентов именно этой бархатной тишиной, которая всегда возникала, когда он показывал, что готов выслушать.

– Он снова появился, – без предисловий сказала О Чжонсу.

Ёнчжу не изменился в лице, но взгляд постарался сделать внимательнее.

– Я знаю, как это звучит, – продолжила она. – Но он стоит у двери. Каждую ночь. Он… не человек. Это что-то другое. И я знаю, что он меня ненавидит. Высокий, худой. На нём что-то вроде старинного белого ханбока, грязного и рваного. Кожа… как пергамент, серо-синяя, как у… как у утопленника. Но самое страшное – глаза. Чёрные. Похоже на провал. Смотришь – и он будто тебя забирает туда. Я слышу его, даже когда он не появляется. Он дышит. И показывается в зеркалах.

Ёнчжу отметил про себя отсутствие предварительного смущения, рассказ устремился сразу вглубь. Значит, страх немалый. Не типичная тревожность. И не похоже на спонтанную фантазию. Едва заметно склонив голову, сделал пометку в рабочем блокноте. Женщина говорила достаточно спокойно. Без истерических ноток. Присутствовали ясность, отчётливость, внутренняя логика. Классические признаки фиксации.

– Когда вы начали его видеть? – спросил он, поднимая взгляд.

О Чжонсу задумалась:

– Два месяца назад. Знаете, доктор Ли, вчера я думала, что сойду с ума. А сегодня встала с кристально чистым разумом и поняла, что таролог был прав.

– Таролог? – впервые за все время удивился Ёнчжу.

– Да. – Она чуть нахмурилась. – С сайта «Дом Солнца, озаряющего душу». Как же его звали… А, Ким Джувон. Он сказал, что я должна обратиться к специалисту. К кому-то вроде вас. И рассказать вам всё.

Ёнчжу ничего не сказало названное имя, только удивила, пожалуй, сама ситуация. Экстрасенсы к нему клиентов еще не направляли! Честный таролог? С ума сойти. Хотя при его специфике работы такими пожеланиями лучше не разбрасываться. Он положил ручку на стол, посмотрел на женщину:

– Призрак говорил с вами, госпожа О?

– Нет. Он молчит. Но я чувствую… внутри, что он злой. Он ждёт, пока я сломаюсь. И я начинаю думать, что он прав – я слабая.

Ёнчжу напрягся. А вот это совсем нехорошо. Сейчас нужно балансировать между двумя плоскостями, уважением к происходящему с пациентом и вниманием к деталям.

– Скажите, вы видите его только ночью?

– Нет. Иногда днём – в отражении стекла, в метро, в окнах. Как будто он стоит за мной. Всегда за спиной. Нет, не всегда. Но все же часто за спиной. Я поворачиваюсь – и там никого. Но я знаю, что он там.

Ёнчжу кивнул. Что ж… получаются псевдогаллюцинации, фиксированная идея, связанная с внешним источником зла. Сопровождается выраженным дистрессом. Возможны элементы вторичной травматизации.

– А кто-то ещё его видел? Родные? Друзья?

– Нет. Никто. Я… я не говорила им. Но наблюдала за реакцией. Порой пыталась сказать в шутку, но получала удивленные взгляды. И тут же переводила тему.

Вот оно что. Ёнчжу не успел ничего сказать, как она вдруг резко выдохнула:

– Только прошу… не давайте мне таблетку, чтобы я «успокоилась»! Это не выдумка!

– Я не спешу с таблетками, госпожа О. А вы не обязаны меня в чём-то убеждать.

О Чжонсу опустила голову. Молчание длилось почти полминуты, прежде чем она снова заговорила, теперь медленно, как будто с удивлением:

– Неужели вы мне верите?

– Разве у меня есть причины не верить? – ободряюще улыбнулся Ёнчжу. – Я здесь для того, чтобы помочь вам, а не пытаться уличить во лжи. Госпожа О, скажите, а не происходило ли с вами что-то страшное или стрессовое до этих двух месяцев назад? До первого появления призрака?

Она нахмурилась, закусила губу, качнула головой – аккуратное каре чуть рассыпалось по плечам.

– Нет. Хотя… Нет, точно нет.

Ёнчжу не упустил это «хотя», но решил пока не давить. Вместо этого мягко сказал:

– Госпожа О… Есть вещи, которые выглядят иррациональными, но укоренены в очень реальной боли. Я не отрицаю ваш опыт. И не собираюсь бороться с вашим страхом. Но хочу понять, из чего он состоит.

О Чжонсу посмотрела на него. В глазах была усталость и… облегчение.

– Вы… не думаете, что я сумасшедшая? Правда не думаете?

Он чуть пожал плечами:

– Безумие – это категория суда, не медицины. А в медицине вы – человек, у которого есть какой-то тяжелый опыт. И мы будем с ним работать. Медленно. Без давления. Но с уважением к тому, что вы чувствуете.

Повисла тишина. Та самая. Бархатная. Успокаивающая.

О Чжонсу внимательно посмотрела на него. На мгновение в карих глазах мелькнуло нечто странное, словно что-то отразилось в зрачках. Но тут же исчезло.

Спустя положенное время она покинула кабинет Ёнчжу, согласившись на наблюдение, терапию и мягкое медикаментозное лечение.

Он посмотрел в окно. Небо свинцово-серое. Скоро хлынет дождь. Откуда было знать, что с ним хлынут и проблемы?

***

Звонок раздался ранним утром, в тот час, когда тишина еще держит город за руку, и только редкие машины прокатываются по мокрым улицам. Ли Ёнчжу уже был на ногах – пил чёрный кофе у окна, глядя на серое небо. Он любил эту тишину. Обычно.

– Господин Ли Ёнчжу? – Голос из мобильника прозвучал официально сухо. – Вас беспокоят из отдела полиции Каннам. Мы просим вас прибыть для дачи свидетельских показаний по делу вашей пациентки О Чжонсу.

Такого звонка он не ожидал. Поэтому осторожно уточнил:

– Простите… что произошло?

– Она умерла. Сегодня ночью. Нам необходимо ваше сотрудничество. В течение какого времени вы сможете приехать?

– Скоро буду, – ответил Ёнчжу, понимая, что лучше не затягивать.

Вот уж выходной выдался, ничего не скажешь.

Дождь действительно хлынул. Машина неслась по улицам, стекла заливались струями воды, и Ёнчжу впервые за долгое время чувствовал то… что практически вытеснил из жизни. Не тревогу. Нет. Это было что-то ближе к вине. Или предчувствию.

«Она согласилась на терапию, – подумал он, глядя на красный глаз светофора на перекрестке. – Мы должны были только начать».

Но судьба распорядилась иначе.

Участок встретил его тяжелым запахом мокрого пластика, кофе из автомата и чужими разговорами. В приёмной было шумно, но как только он показал удостоверение и назвал имя покойной, его проводили по узкому коридору с неровным светом.

В допросной комнате сидел молодой следователь в куртке и джинсах. Где-то лет за тридцать. Приятное лицо с внимательным взглядом, короткой стрижкой и маленьким шрамом над верхней губой. Читал что-то в планшете.

– Доктор Ли? – Он поднялся навстречу. – Благодарю, что пришли. Присаживайтесь. Я – инспектор Нам Чжэу. Мы хотели бы задать вам несколько вопросов относительно вашей пациентки.

Ёнчжу кивнул и сел, положив руки на стол. Пальцы сомкнулись в замок. Он уже знал этот протокол, бывал здесь в прошлом, когда его работа касалась посттравматических случаев, попыток самоубийства и пограничных эпизодов. Но еще ни разу дело не дошло до чьей-то смерти.

– Госпожа О Чжонсу обратилась к вам вчера? – Инспектор приготовился писать точно в таком же блокноте, какой был у самого Ёнчжу.

– Да. Она была на приёме в 18:00. По предварительной записи, сделанной тем же утром. Жаловалась на галлюцинации и тревогу. Мы провели стандартную первичную беседу и согласовали терапевтический план. Назначили следующее посещение через четыре дня.

– Вы знали о её… суицидальных наклонностях?

Ёнчжу поднял взгляд, помедлил какое-то время, формулируя мысль:

– Она не высказывала прямых суицидальных намерений. Но, скажем так, демонстрировала высокий уровень внутреннего дистресса. В её словах звучала самодеструкция… В смысле, были вина, страх, сильная фиксация на внешнем «противнике». Она называла его призраком.

Инспектор посмотрел на него и повторил:

– Призраком?

– Да. Госпожа О была убеждена, что её преследует злой дух. Высокий, худой, в рваном ханбоке, с кожей утопленника и глазами, которые «забирают». Она видела его в зеркалах и в стеклах.

Нам Чжэу слегка скривился:

– Галлюцинации?

– Псевдогаллюцинации, – поправил Ёнчжу. – Потому что она сохраняла критическое мышление в других областях. Знала, что может звучать безумно, но не могла отделить себя от страха. Это говорит о фиксации, то есть о возможной реакции на глубокую травму.

– Вы пытались выяснить, что это за травма? – чуть прищурился Нам Чжэу.

– Да. Спрашивал, не было ли стрессовой ситуации до появления того, кого она назвала призраком. Она сказала, что не было. Правда, на какой-то момент явно задумалась.

– Вы уверены, что это было психическое расстройство, а не… скажем, опасность со стороны третьего лица?

Ёнчжу захотелось хмыкнуть, но он сдержался. Хотелось бы знать немного больше, но это уже что-то о сверхспособностях, а он таковых не имеет. Вспомнился таролог, что отправил к нему бедную женщину, но Енчжу решил о нём не рассказывать. Если полиция докопается сама – ладно, а так, пожалуй, ни к чему доставлять неприятности человеку, который поступил правильно.

– Её страх был настоящим, инспектор. Но его объект… скорее всего, иррационален. Всё, что я слышал, указывало на состояние, близкое к хроническому стрессовому расстройству или диссоциативной симптоматике. Возможно, продвинутой стадии посттравмы.

Нам Чжэу кивнул и снова сделал какую-то пометку в блокноте.

– Тем не менее, умерла она при странных обстоятельствах.

Ёнчжу напрягся, сам не зная, что ожидает услышать.

– Что значит… странных?

Инспектор, заметив его реакцию, медленно отложил блокнот.

– Квартира заперта изнутри, – пояснил он. – Признаков борьбы не было. Тело лежало у зеркала в прихожей. Лицо искажено. На лице следы… ужаса. Смерть наступила от остановки сердца. В руках она держала предмет… заколку.

– Заколку?

– Да, такую изящную, с белыми цветами. Одно время они были модными, я такую племяшке покупал.

Все выглядело крайне странно.

– А ещё были разбиты зеркала в коридоре и ванной.

Ёнчжу невольно ощутил, как внутри все холодеет. Словно сам оказался у одного из тех зеркал. Как будто дыхание неведомого призрака коснулось и его шеи тоже.

Он медленно выдохнул. Что за бред? Психиатр с опытом, работающий с посттравмами, паранойей, депрессией и не только. Какие призраки?

Но в допросной почему-то стало холоднее. Будто кто-то невидимый стоял за окном и слушал их.

– Господин Нам, я… Прошу сообщить мне, если будет назначена психологическая экспертиза по результатам опроса свидетелей или на вскрытии обнаружится функциональное поражение мозга. Мне нужно понимать, что это было. Я знал, что она испугана. Но не думал, что всё так…

Ёнчжу не договорил. Вспомнил её взгляд. Тот самый момент, когда в глазах мелькнуло отражение. Словно кто-то выглянул изнутри.

Нам Чжэу уже что-то записывал.

– Мы свяжемся с вами, – бросил он, не поднимая взгляда. – Пока вы свободны… – А вот теперь инспектор поднял голову и очень убедительно попросил: – Но, доктор Ли, если вспомните хоть что-то ещё, неважно насколько странное, сообщите. Мы не исключаем никакую версию. Даже… самую иррациональную.

Попрощавшись, Ёнчжу вышел в коридор. На стене висело старое поцарапанное зеркало. Тоже нашли место. Он невольно глянул туда.

На секунду показалось, что за спиной кто-то стоит. Но, обернувшись, Ёнчжу увидел только пустоту.