Аля Кьют: Оптимисты

Глава 1. Спаситель

Ярослав

Я шел из булочной с пакетом хлеба и пирожными. Маша будет ругаться, что я опять порчу ее фигуру, соблазняю и искушаю. Пофиг. Зато мелкая точно оценит.

Сегодня отличный день. Я заключил сделку на год вперед. Мои сотрудники обеспечены работой и зарплатой. Можно немного расслабить булки и съесть быстрых вредных углеводов перед сном.

Завтра мы с Машей и Володей обязательно отпразднуем в ресторане.

Я увидел скорую у нашего подъезда и нахмурился.

Неотложка всегда напоминала о маме, ее дежурствах, болезни…

Я тряхнул головой, чтобы избавиться от грустных мыслей, и прибавил шагу, обходя машину.

Не успел я и глазом моргнуть, как буквально мне в руки вылетела девушка. Она действительно летела из машины скорой. Как будто ее кто-то запустил из катапульты по типу «Злых птиц».

Или пнул?

Что в голове должно быть, чтобы такую кроху пнуть со всей дури?

Я не успел сообразить, а мы уже вдвоем лежали на асфальте. Вернее, я лежал на асфальте, а девушка на мне.

– Господи Иисусе, – простонала она, пытаясь скатиться с меня. – Коля-а-а-а, помоги!

Я не успел сказать, что меня зовут Ярослав, а не Коля, потому что на нас из машины выпрыгнул мужик с бешеными глазами.

– Не возьмешь, курва, – заорал он на девушку в форме.

Она продолжала пытаться слезть с меня и подняться одновременно. У нее не получалось.

Я увидел, как мужик схватил большой медицинский ящик из машины и замахнулся.

Инстинктивно я принял единственное правильное решение. Обняв девушку, я оттолкнулся от земли и перекатился, накрыв ее своим телом.

Мощная густая боль рухнула на мою спину. Я ухнул совой и чертовски разозлился. Отпустив медичку, я встал и размахнулся. Очень вовремя, потому что буйный пациент уже снова держал в руках ящик и собирался повторить трюк.

Удар пришелся ему в скулу. Кулак обожгло болью, но она была почти приятной после той, что навязали мне сверху.

Мужик попятился и осел в руки другого мужчины. Он тоже был в форме. Кажется, водитель. Видимо, тот самый Коля, которого звала девушка.

– Господи, вы в порядке? – спросила девушка, поднимаясь с тротуара.

– В порядке, – гордо уверил я, тряхнув рукой не очень мужественно.

Коля скручивал полуживого драчуна, и я пошел помочь ему. Едва сделал шаг, меня снова пронзила боль. Я качнулся, вытянул руку, хватаясь за машину.

В глазах потемнело. Последнее, что помню, как я осел вдоль скорой рядом с булками из пекарни, которые я уронил в суете. Пропали праздничные сладости.

"Ну и хорошо. Маша не будет ругаться", – было последнее, о чем я подумал.

***

Не знаю, где и когда я очнулся.

Не удивлюсь, если в аду.

Башка трещит, как будто я набухался, пропустил удар по уху и не спал неделю. Говорят, после тридцати просыпаешься разбитым, но не так же резко все происходит.

К тому же я и проснуться никак не мог. Боль терзала все тело, и где-то вдалеке слышались голоса.

Незнакомый:

– Мы собираемся погрузить его в искусственную кому. Повреждения значительные. Операция прошла успешно, но организму нужно восстановиться.

– Он сможет ходить? Вы сказали, что сможет, если операция пройдёт успешно! – а это Машка, жена.

Интересно, она тоже просыпается так мучительно?

И почему я не смогу ходить?

Или смогу?

Незнакомый голос ей не ответил. Или я не слышал. Меня обожгла боль. Все тело как будто облили кипящим маслом.

Кажется, я кричал и пытался открыть глаза, но и они болели тоже.

Кажется, вокруг что-то кричали. Я больше не разбирал слов и никого не узнавал по голосу.

Слава Богу, я быстро отлетел в беспамятство.

Из черного тумана сна меня время от времени вытаскивал голос. Не Машин. Чужой, но приятный. Женский.

– Все будет хорошо, Ярослав, – уверяла меня незнакомка. – Ты поправишься. Все будет хорошо.

Она говорила искренне, но, даже балансируя на грани сознания, я ей не верил.

Алина

Я вошла в палату и сразу увидела хирурга. Бурлаков, отличный врач. Жесткий, смелый и лучший в нашей больнице. Возможно, и в городе. Он стоял у кровати моего спасителя.

– Михаил Федорович, как он? – спросила я тихонько.

Врач не обернулся и сурово проговорил, обращаясь ни к кому и ко всему миру сразу:

– Передумали, что ли, дорогая жена? Но это не повод таскаться сюда, как в музей.

– Я не родственник. Вы меня не помните? Алина, со скорой.

Бурлаков обернулся и осмотрел меня внимательнее. Его брови дрогнули, выдавая удивление. Он сразу снова нахмурился.

– А, не узнал. Извини. Какого черта ты гуляешь по коридорам? Лежать должна, Кузнецова.

– Отлежала уже все, что можно. Не ругайтесь. Лучше расскажите, как он?

– Плохо, Алина, – без экивоков признался Михаил Фёдорович. – Я сделал все, что мог, но не уверен, что его это устроит.

Я сглотнула. Медсестра и так сказала мне о плохом прогнозе для моего спасителя. Я не поверила и пошла убедиться к хирургу.

– Как придет в себя, будем знать точнее, но я бы не питал иллюзий. Вряд ли он сможет ходить.

Впервые за долгое время я остро ощутила боль несправедливости и праведный гнев. Эти эмоции активировали во мне какие-то неведомые функции. Горло сдавило, а глаза наполнились слезами.

Я собиралась заплакать впервые за несколько лет.

– Ну-ну, Алина, – попытался меня утешить Бурлаков. – Не плачь. Все равно не поможет.

Я знала, что не поможет.

Я все прекрасно знала. Моя железобетонная шкура давно и весьма успешно защищала от ненужных эмоций. Я всякого повидала на скорой, но здесь моя броня треснула.

– Он просто шел домой, Михаил Федорович. Нес пироги. У него жена и дочка, а какой-то…

Я замолчала, чтобы не разреветься.

Бурлаков похлопал меня по плечу и напомнил.

– Будешь реветь, могут и у тебя осложнения возникнуть. Побереги рёбра и легкие.

Он прав, прав. Я вытерла нос, взяла себя в руки. Но в голове у меня все равно не укладывалась реальность. Ну никак.

– Он в коме будет, да? – уточнила я уже то, что мне сказала медсестра.

– Да, организм должен восстановиться.

– Можно я с ним посижу? Или сейчас его жена придет?

Михаил Федорович покачал головой.

– Не придет его жена. Просила позвонить, если что… А приходить отказалась, хотя мы не против были.

– Как же так? – удивилась я.

– А вот так, деточка.

Бурлаков не был старым, но часто включал такой вот умудренный тон. Может, потому что я выглядела явно моложе своих двадцати пяти, и он воспринимал меня как девочку-медичку, а не закалённого фельдшера.

Михаил Федорович покачал головой, глядя на своего пациента.

– Я ей, как тебе, правду сказал. Не будет парень ходить. Она в слёзы, но быстро очнулась и начала узнавать, как от его имени доверенность оформить. Или недееспособным признать.

– Зачем? – не поняла я. – Вы же сказали, что кома ненадолго.

– Бизнес, – философски изрек Бурлаков. Как я понял, без этого парня в его конторе все встало.

Я больше не стала выспрашивать подробности. Мне и так стало противно.

Что это за жена такая? Приходить отказалась, зато сразу готова оформлять недееспособность.

– Фу, – не сдержалась я .

Не хотела говорить вслух, но вырвалось.

Бурлаков снова легонько похлопал меня по плечу. Он разделял мои чувства.

– Не принимай близко к сердцу, Алин. Люди разные, а мы не судьи. Может, он говнюк. Или этот… Как сейчас говорят? Абьюзер.

– Все может быть, – ответила я нейтрально, хотя очень тянуло поспорить с хирургом.

Но мне не стоило портить с ним отношения, ведь я нуждалась в его услугах.

– Михаил Фёдорович, так можно я посижу с ним? – повторила я просьбу.

– Зачем?

– Просто так. Поговорю или сестрам помогу чем.

Бурлаков явно не одобрял моего рвения, но понял, что я и без его разрешения буду тут торчать.

– Черт с тобой, Кузнецова. Приходи, но ненадолго. Тебе тоже покой нужен.

– Конечно-конечно, – пообещала я.

Бурлаков знал, что я вру, но виду не подал.

Глава 2. Какой из тебя директор?

Ярослав

Когда я очнулся, то ничего не чувствовал. Ничего, кроме боли, тошноты и беспомощности.

Я много спал и редко был в сознании. Каждый раз, продираясь через ад пробуждения, я разлеплял глаза, мечтая увидеть Машу. Мое желание сбылось лишь однажды. В ушах шумело, и я ощущал себя пьяным в дрова, но попытался зацепиться за реальность.

Маша заплакала и что-то стала мне рассказывать. Я с трудом улавливал звуки, слова, почти не понимал, чего жена от меня хочет. Когда она вложила мне в ладонь ручку, я подписал.

На этом силы кончились, и я отрубился. Может, на час. А может, на год?

В детстве бабушка смотрела Санта-Барбару, где пару лет в коме валялся Сиси Кэпвел. Я всегда над ним угорал.

Зря. Карма настигла.

Пожалуй, калифорнийскому коматознику повезло больше. Он хотя бы не просыпался и не мучился, как я.

Я продолжал ждать Машу как свет в конце тоннеля. Однако намного чаще около моей кровати крутилась какая-то девчонка.

– Ты кто? – спросил я ее однажды, чувствуя чуть больше сил.

Девушка положила мне ладонь на лоб, погладила и ласково сказала:

– Тшшш, Ярослав. Вам пока лучше тихонько полежать. Не тратьте силы.

Ее голос казался немного знакомым. При этом ее лицо я точно никогда не видел раньше, иначе бы запомнил. Она была очень симпатичная. Курносый нос и прямые светлые волосы, а глаза лучистые, ясные.

– Все будет хорошо, – пообещала девушка и погладила меня по волосам.

Я вроде вспомнил, где ее видел, но сразу снова позабыл и отключился.

Когда я немного окреп, то именно она стояла за спиной моего лечащего врача.

Выслушав неутешительную правду о моем состоянии, я спросил:

– Моя жена знает?

Доктор кратко кивнул. Девушка за его спиной кусала губы.

До меня вроде доходили его слова. Хирург вещал о важном, но я его не слушал. У меня в голове не укладывалось, почему я здесь столько времени один. Ни жены, ни дочери за столько дней я не видел.

Ладно, таскать Тоню в больницу к парализованному отцу – так себе идея. Но почему Маша меня не навещала?

Врач закончил свою речь и без лишних сантиментов вышел. Со мной осталась та юная сестричка. Она присела на стул у кровати и долго молчала.

Ее плечики дрожали. Она смотрела вниз на свои сцепленные в замок руки. Только когда что-то горячее капнуло на мою руку, я понял, что она плачет.

– Простите меня, Ярослав, – всхлипнула девушка. – Это я виновата.

– Боюсь, у вас не хватило бы сил раздолбать мою спину тяжеленным ящиком. Кажется, это был мужчина.

– Вы спасли меня.

Она взяла себя в руки и прекратила всхлипывать, но продолжала вытирать глаза.

– Это меня пнул тот придурок. Вы меня спасли, а потом…

Девушка замолчала. Она прерывисто выдохнула и снова извинилась.

– Мне очень жаль, Ярослав. Простите, пожалуйста.

Ее слова должны были меня тронуть, но я не чувствовал ни черта.

Не злился, не хотел ее успокаивать, не винил ни в чем.

– Я думал, вы медсестра. Вы здесь работаете? – спросил я.

– Э, ну да. Вроде того, – проговорила она.

– Можете оказать мне услугу?

– Да, конечно. Все, что смогу, сделаю.

– Попробуйте связаться с моей женой? Я хочу ее увидеть.

Она встала со стула. Я заметил, как девушка сжала руки. Думал, она мне откажет. Все остальные представители больницы уверяли меня, что Маша скоро придет. Вот-вот. Или к вечеру. Или завтра. Каждый день кормили этими байками.

Если девчонка чувствует себя виноватой, может, от нее будет толк.

– Я постараюсь, – сказала девушка.

Мне показалось, что в ее голосе и взгляде мелькнуло осуждение.

Я стал объяснять: