«Всему виной моя любовь к танцам и свежий воздух», – любила шутить мама, когда ей делали комплименты. И еще немного драконье пламя, которое она получила благодаря несчастному случаю. Да, мама когда-то была человеком, но один психопат похитил ее и влил ей пламя пустынника, чтобы они могли быть вместе как пара. К счастью, она выжила, и не просто выжила, пламя прижилось в ней, и часть его сейчас бежала в его крови.

– Хорошо, хорошо, – сдался Вэйд. – Я прошу прощения.

– Подожди. Повтори это. Я сниму на камеру! – Мама полезла за новенькой моделью «Верта», лидера в мире смартфонов.

Вместо ответа он просто шагнул к ней и обнял: это сразу лишало ее сарказма и всего ершистого сопротивления, которого в этой женщине хватило бы на всю семью.

– Ну вот, можешь же, когда захочешь, – буркнула она, задрав голову в его объятиях. Довольная, как дракон после полета. – Я скучаю, между прочим.

– Он был с девушкой, – выдал Ленард.

– О-о-о… как ее зовут?

Сегодня все сговорились, что ли?

Почему именно тогда, в тот редкий момент, когда он не хочет говорить о девушках, а точнее, об одной конкретной девушке, все ему о ней напоминают?

Ятта Хеллирия Ландерстерг с ней не вязалось. А вот Льдинка – более чем: скованная обязательствами, предрассудками, чувством долга передо всеми, кроме себя, застывшая, не позволяющая ни единой эмоции просачиваться сквозь этот ледяной заслон, и в то же время удивительно хрупкая. В голове, помимо мыслей о том, как она отозвалась на его поцелуй, замелькали строчки. Одна за другой. Вэйд не успел даже опомниться, как у него родился первый куплет, и это оглушило похлеще прямого удара в спарринге.

Ну твою ж мать! Не хватало еще написать о ней песню.

– Вы не захотите этого слышать, – хмыкнул он, отстраняясь от матери.

– Не захотим? Почему?

– Возможно, это какая-то стриптизерша с соответствующим псевдонимом, – ухмыльнулся Ленард. Собирался продолжить, но под тяжелым взглядом Вэйда осекся.

– Ты знаешь слово «стриптиз»? – стараясь переключиться с мыслей о песне, о Льдинке, о том, что Ятта Хеллирия Ландерстерг проникла в его голову как морозный воздух и, похоже, постепенно покрывала инеем его мозги, Вэйд ткнул брата в плечо. – И давно? Расскажем твоей жене?

Ленард перестал ухмыляться, мама закатила глаза.

– Вы как дети, честное слово. – Она кивнула на арку, ведущую в гостиную. – Пойдемте. Витта как раз уложила мелких, а ваш отец закончил дела, так что мы наконец сможем нормально пообщаться. Все вместе.

– У него новый контракт? – уточнил Вэйд на полпути в гостиную.

– Вот сам и спросишь, – фыркнула мама. – И заодно расскажешь о своей девушке.

Твою. Мать.

– У меня нет девушки, – процедил Вэйд.

– Нет-нет, конечно нет.

Это не семья, это драконово гнездо.

– Ты же знаешь, я не собираюсь жениться.

– Че-го? – это спросила Витта, потому что Вэйд выдал это, когда они вышли в гостиную.

– Твой сын сказал слово «жениться». – Заметила мама, когда отец поднялся ему навстречу.

У него в густых черных волосах было ровно столько седины, сколько положено, чтобы девицы продолжали падать в обморок и представлять всякие непристойности, стоило Джерману Гранхарсену показаться на каком-нибудь приеме. Одна из них в красках рассказала ему, Вэйду, как видит себя связанной, и что его отец с ней делает. К счастью, она сделала это после секса.

– Я сказал, что не собираюсь жениться, только и всего.

– Зачем ты это сказал, если и правда не собираешься?

Впрочем, осуждать девиц было бессмысленно: голос отца обладал тем тембром, от которого трусы растворялись на женщинах еще до того, как успели намокнуть. Вэйд завидовал этому голосу не столько из-за девиц, сколько профессионально.

– Чтобы вы все оставили меня в покое. Вам не хватает одного женатого сына и троих внуков?

– Не-а, – сказала мама.

– Тогда, Ленард, тебе придется еще поднапрячься.

Брат закатил глаза, Витта рассмеялась.

– Да мы не против, в принципе.

Жена обняла Ленарда, прильнула к нему, и тот нежно коснулся губами ее губ. Вэйд сделал вид, что его сейчас стошнит, мама ткнула его локтем в бок. Словом, это был обычный семейный вечер Гранхарсенов. К счастью, благодаря им он все же выключился из мыслей о девчонке, которой поставил ультиматум.

Глава 7

Ятта

Если бы терапевтический эффект разговора с Эрвером имел пролонгированное действие, я бы определенно чувствовала себя лучше. Но он не имел. Поэтому утром я с трудом сдерживала раздражение на себя саму – за то, что позволила Гранхарсену себя целовать, за то, что поддалась этому наваждению, за то, как я на него реагировала. Правда, эти же самые раздражение и злость помогли мне принять решение: я сказала себе, что не собираюсь поддаваться на его провокации – это первое. Второе – я с ним поговорю, он хотел один разговор, он его получит. И третье, я не стану скрывать от отца то, что произошло между мной и Роа. Ни от отца, ни от матери. Пусть думают, что хотят, пусть делают, что хотят. Когда ему доложат, что я опять встречалась с Гранхарсеном, он придет в ярость, но я расскажу ему правду. Всю.

На этой оптимистичной ноте я и отправилась в душ, где еле-еле продрала глаза. Тренировка вчера была очень насыщенная: обычно после такого я принимала ванну, ложилась в постель и спала сном младенца. Вчера поспать как младенец мне не удалось, я заснула только после разговора с братом. Вот сегодня и расплачивалась.

Как бы там ни было, мне не привыкать бросать все силы на тренировку, поэтому я собралась и выдала максимум, Санна меня хвалила, и я тоже была довольна. В отличие от вчерашнего дня это было похоже на меня прежнюю, а не на подтаявший снежок, огорошенный событиями с двумя парнями, ни один из которых определенно не стоил моего внимания!

Я прыгала, крутилась, летала надо льдом и по льду, и, когда Санна крикнула:

– На сегодня довольно! – я чувствовала себя как выжатая долька маларрнелы, вкусного сочного фрукта, на который кто-то с размаху наступил ботинком на тяжелой платформе.

Выжатая, но довольная, именно так я могла себя охарактеризовать. Я всегда гордилась тем, что могу собраться и сделать то, что необходимо сделать именно сейчас, сделать это наилучшим образом, поэтому обняла Санну, попрощалась с ней до завтра и направилась в раздевалку. С талантами и наглостью Гранхарсена я бы не удивилась, если бы он выскочил из какого-нибудь шкафчика или из женского душа, но нет.

На моем «Верте» всего лишь было сообщение: «Что ты надумала, Льдинка?»

«Через два часа в нижнем баре моего отеля», – написала я.

И даже не потрудилась уточнить, где именно. Он же выяснил мой номер, залез в кабинет генерального менеджера арены, вот пусть не поленится узнать, где я живу. А поленится, опоздает или не придет – его проблемы. Меньше придется рассказывать отцу.

По дороге в отель я рассматривала Мэйстон и думала о том, что осталось не так уж много дней до моего выступления. А я еще толком ничего здесь не посмотрела: впрочем, я мало где что-то смотрела. Пока мои одноклассницы в путешествиях от школы ходили по достопримечательностям других городов и стран, я сидела дома и готовилась либо к соревнованиям, либо к занятиям. Почему-то именно сейчас я как никогда остро задумалась об этом – о том, что девятнадцать лет моей жизни остались позади, а я почти не видела мир. Даже находясь в другом городе, я смотрела на него либо с высоты флайса, окруженная мергхандарами, либо через панорамные окна отеля.

Об этом с отцом тоже надо поговорить. А еще – после завтрашней тренировки пойти гулять по Мэйстону во второй половине дня. Санна сказала, что завтра разгрузочный день: заниматься будем только с утра и до обеда, чтобы не передавить, поэтому после у меня появится свободное время. Много свободного времени! И я точно знаю, как я его потрачу. На себя.

Странно, что задуматься обо всем этом меня заставила такая встряска и один не в меру наглый драконабл, но, если уж говорить откровенно, за такое Гранхарсена стоило бы поблагодарить. Разумеется, я не стану этого делать, не дождется. Но именно он переключил мое внимание на то, чего я раньше упорно избегала.

На свободу.

Делать, что захочу. Думать, как захочу. Открыто говорить об этом, не опасаясь гнева отца. Не переживая, что я доставлю ему какие-то неудобства своей неугодной правдой.

– Заказать вам ужин в номер, ферна Ландерстерг? – уточнил один из сопровождающих меня мергхандаров, Донвер.

Высоченный и светловолосый, он был примерно одного роста с отцом и отвечал за мою безопасность чуточку больше всех, потому что был начальником моей персональной службы безопасности. Здесь и в Ферверне, и везде, куда бы я ни направилась.

У охраняющих меня было три смены, это придумал отец, чтобы никто не пропустил даже летящее ко мне насекомое. Мергхандары сменялись раз в тринадцать с половиной часов, где-то там кто-то умный высчитывал, что это для иртханов-безопасников оптимальная смена, когда у них самое острое внимание и не притупляется реакция. Конечно, они могли бы дежурить и больше, но это приводило к рассеиванию внимания, и меньше (это – к излишней расслабленности). Я знала про собственную безопасность столько, что, по-моему, уже сама могла ее возглавлять.

– Нет, я спущусь в бар. Перекушу чем-нибудь легким.

Донвер мрачно кивнул. Он, конечно, не был таким параноиком, как отец, но лишние проблемы, которые могут возникнуть в перспективе, тоже не любил. А это я ему еще про завтрашнюю прогулку не рассказывала.

В номере я приняла душ, переоделась в спортивный костюм (который надевала перед тренировками). Уютный плюшевый он предназначался исключительно для появления на ледовой арене, но сейчас я не собиралась наряжаться для встречи с Вэйдом. Он и так возомнил о себе невесть что, если я спущусь в бар при полном параде, как на интервью, или в платье на выход… в том самом платье, которое мне хотелось порвать на мелкие клочки, там вообще самомнение взлетит выше Айонати Скай, самого высотного здания в мире, находящегося в Фияне. Его строительство закончили несколько лет назад, и теперь смотровая площадка привлекает столько туристов, что, если их всех поставить друг на друга, они наверняка дотянутся до нее с земли.

Расчесав волосы и стянув их в простой пышный хвост, я мельком бросила взгляд в зеркало и открыла дверь. Чтобы столкнуться лицом к лицу с Роа.

Если что-то может пойти не по плану, оно обязательно пойдет не по плану. Всякий раз, когда я думала, что взяла себя в руки по поводу этой ситуации, обязательно что-то случалось. В данный момент случился Роа. Он только-только занес руку, чтобы постучать.

– Мне сказали, что ты собираешься на ужин, но я не отниму у тебя много времени, – произнес он. – Хотя…

И, прежде чем я успела опомниться, он меня поцеловал. На глазах у мергхандаров. Прямо в коридоре. Да они издеваются!

Это была первая мысль.

Вторая – кто «они», и почему они в моих мыслях во множественном числе? И третья: когда Роа впился в мои губы самым настоящим, яростным поцелуем, от его пальцев на коже вспыхнули ожоги. Я почувствовала что-то странное, как будто кольнувшее сердце, на миг показалось, что вот-вот в груди полыхнет пламя. Мама, отец, Эрвер, Роа – они все рассказывали о том, каково это. Когда сила иртханов, полученная давным-давно первыми шаманами от драконов, зажигается в твоей крови яростным, мощным потоком.

Как жжет ладони и покалывает пальцы, и в этот момент ты словно чувствуешь невидимые, раскрывающиеся за спиной крылья. А если такое происходит рядом с твоей парой, с тем, на кого отзывается это пламя – оно усиливается в разы, и становится настолько оглушающим, срывающим все запреты, все условности, стирающим даже реальность на мгновения, когда два огня стремятся слиться в один и становятся единым целым.