Почувствовав мой взгляд, Гром вдруг обернулся и посмотрел на меня. Я испуганно вздрогнула, боясь, что в очередной раз получу нагоняй.

– Доброе утро, – мужчина прошелся по мне придирчивым взглядом. – Ну вот, другое дело, теперь вы настоящий боец.

Что это? Ободрение? Он похвалил меня? Боже, ничего с неба не упадет?

– Доброе утро, товарищ комбат. Вы тоже отлично выглядите, – послав мужчине широкую улыбку, развернулась и гордой походкой направилась в казарму. Клянусь, я чувствовала его взгляд, пока не зашла в помещение. Сердце выпрыгивало из груди.

***

День был жутко суматошным. Но, стоит отдать должное Грому, больше он не ворчал на меня. Только работой заваливал так, что я не успевала изучать порученные мне документы. Поговорить с ним о Сугробове пока не выдалось возможности, и я надеялась, что после обеда он будет менее загруженным и сможет меня выслушать.

Обложившись папками, я усердно готовила документы, порученные мне Громом. Даже не заметила, как прошла первая половина дня и наступил обед. Привел в себя звонок от Женьки. Она сообщила, что ждет у выхода для совместного похода в офицерскую столовую.

Только я положила трубку, в кабинет ворвался Грызунов. Один только вид мужчины навеял на меня ужас.

Мало того, что он не взлюбил меня с первого взгляда (хотя, есть за что), так и, к тому же, сейчас был не в настроении. Сергей Витальевич так посмотрел на меня, что мне тут же захотелось схорониться под стол.

– Рядовой! – рявкнул мужчина. Я испуганно вздрогнула. – Почему не поднимаетесь, когда старшие заходят?

– Так я не успела, товарищ старший лейтенант, – скрипнув стулом, выпрямилась во весь рост.

Мне было до сих пор стыдно перед Грызуновым. Досталось ему из-за меня сильно. Я собиралась извиниться, но все никак.

Мужчина прошелся по мне хмурым взглядом.

– Почему неподобающий внешний вид?

От удивления едва не охнула. В смысле неподобающий вид? А потом посмотрела на свои пуговицы. Две верхних были расстегнуты. Принялась судорожно исправлять ситуацию.

– Капитан у себя?

– Да, но он отдал приказ никого не впускать. Прием после обеда.

Не обращая внимания на мои слова, он рванул к двери, а я следом. Перегородив тому путь, расставила руки в стороны.

– Счастливцева, вы перечите вышестоящему руководству? – его голос напоминал рев турбин. Я вся дрожала от испуга, но позиций сдавать не собиралась.

– Простите, но я не пущу вас, – проговорила тихо, но твердо.

– Вы с первого дня начали свою службу с не той ноты! – рявкнул он, упоминая мой постыдный проступок.

– И продолжаете двигаться в неверном направлении. Вы понимаете, насколько ваше положение шатко?! – его ноздри были раздуты от гнева, а глаза едва дыры во мне не прожигали. Но я старалась сохранять видимое спокойствие.

– Передайте, что у вас за вопрос, я сообщу товарищу комбату.

Губы мужчины вытянулись в тонкую линию.

– Вот, – он вдруг вручил мне в руки стакан с подозрительной желтой жидкостью. Я посмотрела на нее, приподняв на свет.

– Это что?

– Это моча рядового Самолетова, который утром не смог выдавить из себя ни капли.

Грызунов произнес это без тени улыбки. Я же силилась понять, в чем подвох. Не думает же он, что я и правда пойду к Грому с… этим.

– Вы издеваетесь?

Клянусь, я видела, как его глаза буквально по миллиметру наливаются яростью.

– Это вы издеваетесь! Не ходить же мне до конца обеда с этим! – он брезгливо посмотрел на анализы в моих руках. – Товарищ комбат самолично требовал предоставить ему результаты испражнений.

– Я не понесу это, – отставила на стол. Решительно посмотрела на него. – Вы смеетесь? Так вот, ваши шутки неуместны.

– Да какие шутки?! – закричал он во всю глотку. – У нас в полку эпидемия гепатита! Трое солдат за прошлую неделю и один офицер! Личным распоряжением командира полка все батальоны обязаны сдавать мочу каждое утро и докладывать ему. Сегодня, когда комбат лично контролировал сбор анализов, один из бойцов не смог сдать. Мне было поручено предоставить сразу же при получении. Довольны? Теперь идите!

Казалось, еще минута, и его разорвет как ту гранату и разметает по разным углам.

– Х-хорошо.. ой, так точно!

Как только за Грызуновым захлопнулась дверь, я взяла треклятый стакан и направилась к Грому. Постучав, вошла в кабинет. Он разговаривал по телефону.

Заметив меня, сделал знак проходить.

Я поставила перед ним стакан и отошла немного. Гром что-то кричал в трубку, ругался. А потом с грохотом положил ее на аппарат.

– Черт знает что! Идиоты, уже и шага без меня ступить не могут! Все нужно контролировать! – крикнул и, не глядя, схватил стакан, поднося его ко рту. Я поняла, что вот-вот случится страшное. Рванув к нему, буквально выхватила из рук Грома, едва не расплескав половину на пол.

– Что вы творите? – зарычал на меня мужчина.

– Товарищ комбат, это не сок. Это моча рядового Самолетова.

– Что?!

Его глаза расширились в два раза. Ну все, мне конец. Этот точно пристрелит и закопает где-нибудь в лесочке. Наверняка, Грызунов решил отомстить мне таким образом.

– Моча рядового Самолетова, – повторила, но на этот раз совсем неуверенно. – Товарищ Грызунов просил передать. Простите, я не хотела вам это нести, но он убедил меня, что вы сами отдавали приказ…

Гром снова опустил взгляд на злосчастный стакан.

– Не могли в банку налить, на кой хрен стакан портить?!

Махнув рукой, он уселся обратно за стол, потеряв ко мне всякий интерес. Я не знала радоваться мне или плакать. Хотя, признаюсь, порыдала бы сейчас с большим удовольствием. Такой стресс за плечами.

– Мне забрать его?

Игорь оторвал взгляд от бумаг.

– Да, вылейте.

Кивнув, схватила стакан, но на полпути замерла.

– Простите, товарищ комбат. А как можно понять есть гепатит или нет по моче?

Он посмотрел на меня задумчиво.

– Цвет. Если красная – значит болен.

Я кивнула и вышла.

***

– Ну что ты так долго? – подруга недовольно притопывала ногой. Только когда вышла из здания и вздохнула полной грудью, немного попустило. Как там говорилось? Кто в армии был, тот в цирке не смеется?

– Ты чего такая смурная? Случилось чего? – Женя взяла меня под руку и повела в сторону столовой.

– Комбат лютует?

– Нет, что ты. С ним, слава богу, все хорошо. Грызунов этот – неприятный такой тип.

Мне не хотелось вдаваться в подробности этой странной истории.

– Ой, Ванька мне про него рассказывал. И если Сугробова отправят на КМБ, то Грызунов будет проводить полковые занятия. Вот это будет плохо…

– Слава богу, нам это не грозит!

Женя покосилась на меня, усмехнувшись. Я хотела поинтересоваться, почему она так отреагировала, но тут мы услышали громкую песню, которую хором напевали солдаты, чеканя строевой шаг по плацу. Посередине стоял Сугробов и хмуро следил за бойцами.

Слова песни и то, как она звучала в исполнении солдат, заставило нас остановиться. Сугробов отдал команду строиться. Спустя несколько мгновений, бойцы уже стояли в ряд.

– Реутов, это что за блеяние? Ты слов песни не знаешь? – спросил Ваня, подойдя к одному из солдат.

– Никак нет, товарищ старший лейтенант! Знаю.

– Так чего голоса твоего не слышу?!

В ответ тишина. Тогда Сугробов набрал побольше воздуха в грудь и пророкотал.

– Рота! При исполнении песни открывать рот на ширину приклада!

– Так точно! – ответила солдаты.

– Ты смотри, какой он у тебя бывает…командир, – протянула со смехом. Так непривычно было видеть Ваню строгим. Женя проворчала что-то себе под нос, и в этот момент Сугробов вдруг повернулся и посмотрел на нас. Женя тут же одернула меня.

– Пошли.

***

Мы устроились за дальним столиком. Особого аппетита не было из-за жары, поэтому я выпила только компот. Женя так вообще была сама не своя.

– Ты не поговорила с комбатом? – спросила подруга.

– Нет, утром не было возможности, после обеда скажу.

Она кивнула.

– Ты не расстраивайся так, мы обязательно что-нибудь придумаем!

Снегирева вдруг посмотрела куда-то поверх моей головы.

– Ты все доела? – спросила меня и принялась подниматься из-за стола.

– Да… – я непонимающе смотрела на нее.

– Тогда идем! – прошипела и направилась к стойке с грязной посудой. Оставив там свой поднос, подруга пошла к выходу. Я за ней. Только когда был уже в дверях столовой, я увидела, что ее спугнуло. Сугробов. Он стоял прямо на входе.

– Жень, – ротный попытался остановить ее. Но подруга ловко вывернулась из рук жениха и выскочила на улицу.

Снегирева шла слишком быстро. Я еле поспевала за ней. А когда догнала, заметила слезы в ее глазах.

– Зря ты так. Он ведь правда не виноват.

Она покосилась на меня со злостью.

Через несколько метров, я заметила комбата, стоящего в тени дерева. Рядом с ним было несколько офицеров. Их я видела впервые.

– Счастливцева! – раздался его голос. Я закатила глаза, досадливо подумав о том, что мог бы хоть раз и по имени назвать, в качестве исключения.

Махнув Жене, остановилась. Подруга пошла дальше в одиночку.

Собеседники Грома, как и он сам, смотрели на меня. Стало не по себе. Только на взгляды остальных мне было все равно, а вот задумчивый прищур его голубых глаз заставлял нервничать.

– Вы что-то хотели, товарищ комбат?

Он кивнул.

– У тебя десять минут на сборы. Сейчас идем в штаб.

– Зачем в штаб? – слетело с губ прежде, чем я смогла остановить себя.

К моему счастью, Гром не разозлился на вопрос не по уставу.

– Как зачем? Представляться командиру полка по случаю новой должности.

– Как представляться?

Гром усмехнулся. Остальные офицеры с улыбками следили за нашим разговором.

– Как обычно.

Тут заговорил темноволосый капитан.

– Товарищ комбат, вы зачем такую девушку красивую пугаете? Смотрите, она уже трясется вся.

Гром покосился на него недовольно. Чувствовалось, что ему не нравится то, как пытается задеть его мужчина. Но он ничего не ответил, вернул ко мне взгляд.

– Ладно, не переживай. Сейчас все расскажу. Иди пока в казарму.

Развернувшись, направилась к зданию. Услышала смех за спиной.

– Гром, у тебя отменный вкус. Где такую… – раздался голос того самого, брюнета. Но договорить он не смог, Гром перебил его суровым тоном.

– Там, где нашел, там уже нет, Кудинов. Ты лучше иди, технику проверь.

Улыбнулась, прищурившись, посмотрела в небо. Не оборачивалась, специально, но знала наверняка, что комбат идет за мной.

Глава 8

Я стояла в коридоре, возле кабинета командира полка и чувствовала, как от страха стучат зубы. Гром всю дорогу разучивал со мной речь, он терпеливо повторял слова, когда я сбивалась или забывала их. Но я все равно ни черта не запомнила.

Я опозорюсь! Точно! Сейчас скажу что-нибудь не то, и меня выгонят.

Правильно говорила моя мама, что память у меня кошачья. Разве сложно вызубрить одно предложение?

Вдруг открылась дверь кабинета, в проеме появилось лицо Грома.

– Заходи.

У меня затряслись поджилки.

– Товарищ комбат, я не смогу, – едва не расплакалась. Он вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь. Гром окинул меня хмурым взглядом, а потом его руки опустились на мои плечи. От их тепла я почувствовала себя немного лучше.

– Все хорошо будет, слышишь? Не переживай. Пошли, – комбат потянул меня за собой. Мои ноги словно приросли к полу, и я даже шага не смогла сделать. Гром вздохнул, понимая, что так просто мою истерику не побороть. Подцепив пальцем мой подбородок, заставил посмотреть ему в глаза.

– Я рядом буду, если что, защищу.