– В таком случае, шампанское я забираю с собой, отметим встречу, – дерзко схватила золотистую бутылку. – Прогуляюсь и сразу вернусь в гостиницу, звони, если потеряешь меня.

– Вот это боевой настрой! Веди себя прилично, не утони в заливе, – иронично пролепетал Макс и махнул рукой.

Утопление мне точно не грозило: ближайшие двести метров от берега глубина залива едва доходила до метра. Волны сюда не захаживали вовсе, зато стояла тёплая, удивительно прозрачная вода, в которой мелькали мелкие серебристые рыбки и деловито шныряли крабики, а над всем этим царил лёгкий, бодрящий морской эфир, пропитанный солью.

Мы вышли на пустынную набережную и медленно пошли по мощёной дорожке, освещённой мягким светом невысоких фонарей. На горизонте тонкой золотисто-оранжевой полосой догорал поздний летний закат, подсвечивая водную гладь.

Я сжимала в руке бутылку неприлично дорого шампанского, и знать не знала с чего начать нашу непринужденную беседу. Да и будет ли она непринужденной?

– Ты по-прежнему отлично поёшь. Вернее сказать, даже лучше, чем я помню, – прервала тишину Кира. – И мурашки по телу так же разбегаются.

– Просто у тебя слишком короткий топик, не замёрзни, – отшутилась я, ощущая сковывающую неловкость от её комплимента. – А ты по-прежнему любишь розовый цвет и белую сангрию.

– Ты права, – блондинка посмотрела на свой яркий кроп-топ. – Вот только сангрию, как я успела заметить, люблю не только я одна. Помнишь, как мы её изобрели у меня на кухне? А через два года узнали, что это популярный испанский напиток и возмущались, что они украли у нас идею гениального коктейля.

– Помню, – улыбнулась я, ловя себя на мысли, что это первая искренняя улыбка за этот вечер, если не за неделю. – Хорошее было время. А я не сразу тебя узнала с этим цветом волос и каре. Тебе идёт.

– Спасибо. Сменила прическу года четыре назад и не пожалела, короткая стрижка – моё лучшее решение. Знаешь, я почти не смотрела на сцену: там то и дело появлялись отчаянные аматоры вокального искусства, от которых я успела устать, как вдруг услышала знакомый голос. Подняла глаза и долго не могла поверить, что вот так ярко и внезапно ты появилась прямо передо мной, и гадала, заметишь ли ты меня.

– Какой вариант предпочла бы ты? – зачем-то спросила я.

– Тот, который случился.

– Тогда я спокойна. Предлагаю пойти на тот деревянный пирс и отметить нашу встречу! – повертела золотой бутылкой в руке.

– Не жалко? Может лучше оставить его на особый случай?

– По-твоему этот случай недостаточно особый? Встретиться в караоке-баре в отдалённом малоизвестном месте за десятки километров до ближайшего города? Нет, лично я требую официально признать этот случай особым! – театрально заявила я.

– Официально признаю! – расхохоталась Кира.

Мы прошли на причал, подсвечивая себе дорогу фонариками в смартфонах. В этом уединённом месте не было искусственного освещения, и если не знать, где именно оно находится, то ночью с набережной разглядеть данное невысокое сооружение было довольно непросто. Умостившись на край дощатого настила, мы единогласно стянули обувь, цепляя пальцами ног поверхность тёплого залива.

Кира вызвалась открыть шампанское, клятвенно пообещав не выбить мне пробкой глаз, и я ей доверилась. Негромкий хлопок оповестил об успешном завершении этой непростой миссии.

– Первый глоток твой, Лия, как покорительницы сердца какого-то богача, умеющего делать тактичные и шикарные комплименты, – блондинка протянула мне бутылку, и я только сейчас поняла, что не догадалась взять хотя бы стаканчики.

– Только вот не хватает таких же шикарных бокалов, – озвучила свою мысль.

– Брось, это уже лишнее. Когда ещё доведется пить Cristal из горла с босыми ногами на краю ночного пирса? Такая непозволительная свободолюбивая роскошь случается нечасто. Так что насладить моментом.

– С этой точки зрения, бокалы, действительно, не нужны, – согласилась я и поднесла бутылку к губам, ощущая тонкий аромат розовых лепестков и свежих кислых цитрусов.

Сделав несколько глотков, я задержала дыхание, позволяя ягодному послевкусию медленно растаять на языке, а шаловливым пузырькам щекотать нёбо острой минеральной свежестью. Шампанское было безупречным: тонким, живым, оно словно создавалось, чтобы сплетаться с солёным дыханием моря и с теми водянистыми, солено-жасминовыми аккордами парфюма, что доносился от Киры. После сангрии даже небольшое количество более крепкого алкоголя ложилось на благодатную почву и волнующе кружило голову.

– Какой идеальный вечер, – мягко и тихо пролепетала Кира, пристально смотря на меня.

Меня больше не смущало её присутствие. Было достаточно темно, чтобы наши разговоры стали довольно откровенными. Запахи, слова и силуэты ощущались остро и притягательно. Тонкий серп молодого месяца, выплывший из-за черной линии горизонта, никак не мешал уединённой обстановке, а лишь скромно её украшал.

Смешные и яркие воспоминания из нашего совместного детства постепенно сменились разговорами о юности, о тех моментах, когда невинность в наших головах и телах трансформировалась в нечто новое и важное. Многое не требовало слов: мы молчаливо помнили об этом, берегли и, возможно, стыдились. Мы всегда испытывали бесхитростную и честную привязанность, нелепо ревнуя друг друга к знакомым, друзьям и возлюбленным. Объяснить эти чувства трудно и по сей день, мы просто ощущали себя единым целым, словно между нами тянулась невидимая нить – родственная, но не кровная, и тёплая, как летний вечер. Сейчас, спустя десятилетие, это кажется чем-то ненормальным, странным пережитком незрелой психики.

Вспомнилось, как Кира рассказала мне, что больше не девочка, что прошлой ночью она поддалась любопытству, эротическому желанию и настойчивым ласкам своего парня. Тогда я наивно считала, что прежде чем принять такое решение, она всенепременно должна была посоветоваться со мной и всё обсудить, что все вехи становления в этой жизни мы должны проходить вместе, как раньше. Конечно, мы были далеко не детьми и перешагнули порог совершеннолетия, но это ошеломило меня. Вспыхнувшая ярость и обида быстро улетучились, когда выяснилось, что приятного в этом процессе было мало, и что мужчина не особо заботится о переживаниях девушки, когда у него стоит. Свой познавательный монолог Кира закончила тем, что не позволит мне совершить такую ошибку, испытать подобный глупый и болезненный опыт с каким-то проходимцем. И когда я была готова, когда желания моего тела уже не поддавались контролю, а достойных кандидатов так и не нашлось – я приняла решение. Да, я абсолютно осознанно не хотела ждать того единственного, я хотела как можно быстрей полноценно наслаждаться запретными удовольствиями, о которых пишут в плохих книжках. Теперь я понимаю: никто не смог бы почувствовать меня так тонко, как это сделала я сама: наедине с собой, в тишине своей комнаты, без чужих рук и чужих ошибок.

Немногим позже своего первого мужчину я выбирала хладнокровно, точно зная, чего я хочу. Я не боялась боли, и мне не нужно было предупреждать парня о невинности, ведь с ней было покончено, я просто жаждала настоящей близости, страсти и мужских ласк.

Леша был неотесанной деревенщиной, кровь с молоком, немногословен и груб, но безумно красив. Он искренне старался относиться ко мне как к леди, насколько ему позволяли манеры, перенятые у героев кинофильмов. Я же млела от его высокого роста, широких плеч, силы, несвойственной молодым мужчинам его возраста, и от по-женски красивого лица: тёмных бровей и длинных ресниц, подчеркивающих синие глаза, выразительных мягких губ, взлохмаченной темно-русой шевелюрой. В нём было всё, чтобы вызвать желание, но не любовь. И это меня устраивало.

Мой первый секс оставил лишь хорошие воспоминания, без болезненных и кровавых подробностей, и я знала, кого за это благодарить.

Кира была моей единственной близкой подругой, которая всегда с каким-то отчаянием и трепетом заботилась и волновалась обо мне. Осталась ли я такой же единственной для неё? Сейчас я практически ничего о ней не знала и не особо стремилась расспрашивать. Слишком прекрасна была эта ночь для лишних разговоров.

Мы лежали на прогретых за день досках причала и любовались звездами, вспоминая наши собственные созвездия, выдуманные неукротимой детской фантазией много лет назад. Рядом стояла допитая бутылка шампанского.

– Ли, – Кира назвала меня почти забытым сокращенным именем, которое когда-то мне очень нравилось.

– Что? – отозвалась я.

– Можно тебе кое в чем признаться? – несмело спросила девушка.

– Если ты не пожалеешь об этом на трезвую голову, то можно, – спокойно ответила я, а у самой кровь запульсировала в висках.

– Не так давно один человек задал мне интересный вопрос: если бы мне пришлось полностью потерять память, но осталось всего лишь одно воспоминание, каким бы оно было? Я, конечно, ответила какую-то тщательно продуманную версию, но первое истинное воспоминание, вспыхнувшее в моей голове, было связано с тобой. Как мы, лет в двенадцать, пробрались в заброшенный соседский двор, предварительно скупив в маленьком магазине все большие леденцы на палочках, и учились на них целоваться как в сериалах. Была весна, сладко пахла цветущая сирень, а во рту был вкус моего любимого чупа-чупса с колой. Кажется, тогда я была абсолютно счастлива, – Кира приподнялась и нависла надо мной, непонимающей, как реагировать на такое откровение. – Ты – моё лучшее воспоминание и лучшее лето, моё детство и становление. И сейчас мне кажется, что не было этих долгих лет без тебя в моей жизни, словно мы не повзрослели.

Девушка перевернулась на бок, опасливо и робко сжала мою ладонь. Казалось, что та пропасть между нами и пустые долгие дни взрослой жизни остались где-то за пределами этого места. Безмерно хотелось провалиться в эту безмятежность. Но я знала: это лишь ностальгия. Детство не вернуть, и мы давно не те девочки, что делили леденцы и мечты.

Звонок моего мобильного бесцеремонно пробился сквозь чувственное марево, и я быстро поднялась на ноги, отстраняясь от блондинки, возвращаясь в неумолимую реальность. Вместе с тем нахлынуло скорое осознание себя и своей нынешней жизни, наполнившее моё тело нервной дрожью. Я поспешила ответить Максу и пообещала быть в номере через пять минут.

– Уже поздно, Кира. Меня ждут.

– Да, – согласилась погрустневшая девушка и принялась обуваться, – нам пора…в эту жизнь.

Мы вернулись на набережную, чувствуя себя неловко и растерянно.

Попрощались скомкано и отчужденно, не решившись спросить номер телефона или адрес мини-отеля, не оставив друг другу ни единой зацепки или надежды на возможное продолжение нашего общения. Каждой казалось, что ей давно нет места в размеренной взрослой жизни своей бывшей подруги.

И всё же – нам просто казалось. Страшно было думать иначе.

Тогда я ещё не подозревала, что совсем скоро в моём мире отыщется местечко не только для неё, но и для причины нашего давнего раздора.

Глава 2. Розовая устрица

Широкая песчаная полоса с редкими зарослями серебристых диких маслин отделяла наш тихий залив от моря, предоставляя возможность выбирать пляж под настроение и погоду. Сегодня по гостиничному городку прошел слух, что течение наконец принесло тёплые воды, и мы, повинуясь стадному инстинкту, ринулись на морской берег.

Ноги тонули в мягком чистом песке удивительно светлого оттенка. Море здесь было необыкновенным: чистейшую аквамариновую воду пронизывали солнечные лучи, рисуя на песчаном дне завораживающую солнечную сеточку. Смелые стаи мелких рыбок резвились в мелководье у самого берега, поблескивая драгоценной чешуей. Забавные раки-отшельники тянули свои раковины, бойко перебирая ножками, оставляя длинные пересекающиеся дорожки.