– Для таких случаев отсрочка предусмотрена, ― пояснил Уголёк. ― Если кто-то покидает общину надолго, его связь с корнем сильно истончается, но полностью обрывается только через год, так что время на замену и проведение особых ритуалов есть. А если ведьма внезапно умирает, её дух остаётся связанным с корнем всего два полных лунных месяца. Тоже многое можно успеть, если есть подходящие преемницы на примете. Тогда с этим попроще было, чем сейчас. В магию многие лезли, на виду были, так что проблем с заменой не возникло. Заманила хозяйка сюда первую подходящую, какая поблизости оказалась. Дар у неё не такой был, как у покойной, но это и неважно. Главное, что силы было в достатке. Будущее она предсказывать могла. На рунах гадала, на гуще кофейной, на рисунке прожилок на листьях… Противиться не противилась, но сразу Самой сказала, что ничего не выйдет. Хозяйка приняла это за попытку отделаться от нежеланных обязательств и не поверила. А когда учить начала тому же, чему и тебя, случилось непоправимое. У тебя-то дар слабенький, потому и защита на нём хлипкая, а та посильнее была. Так звездануло, что общине чуть было ещё двух преемниц искать не пришлось.

– То есть здешних ведьм опыт ничему не учит, ― подытожила я.

– Да не в этом дело, ― ответил мне собеседник. ― У хозяйки есть родословные всех одарённых, какие здесь ещё при купце Потапове жили, вплоть до нынешних поколений. Сведения эти собирались долго и тщательно, чтоб подобные недоразумения не случались. Но, как выяснилось, не всё оказалось учтённым. В неразберихе сочли это случайной ошибкой по недосмотру, а позже перепроверили и спохватились, что надо бы и эту гадалку тоже в списки внести, но её уж и след простыл. И домой к себе она тоже не вернулась. Время на замену ещё было, поэтому отнеслись к выбору с большей осмотрительностью и привели сюда Малинку. Один такой случай за два века кого и чему научить должен был? Тебя проверили ― в родословных твоего имени нет. Никто и подумать не мог, что запрет этот снова проявится. Теперь и тебя в списки внесут, и всю твою родню. Всех на наличие дара проверят, а в будущем и за потомками следить станут.

– Круто, ― приняла я к сведению эту информацию. ― Сначала одно мне в голову складываете, потом другое заливаете… Сами в своих версиях вранья не путаетесь ещё?

– А что я тебе соврал? ― обиделся Уголёк.

– Что не прожорливый, ― огрызнулась я. ― Ладно, проехали. Мне эта каша всё равно теперь ни к чему. Поздно уже, поспать надо. Ты до утра меня тут караулить собираешься?

– Я существо подневольное, приказа ослушаться не могу.

– Тогда следи, чтобы в лампе керосин не закончился. И не гаси её, понял?

– Трусиха, ― фыркнул он в ответ, обернулся котом и растянулся на лавке у двери.

Опасаясь околеть от холода, я залезла под одеяло и брякнулась на жёсткую подушку, о чём сразу же сильно пожалела ― забыла как-то, что затылок у меня теперь тоже ушибленный. «Чтоб вы провалились вместе со своей магией!» ― пробормотала себе под нос, укладываясь поудобнее.

– Зря слова тратишь, они у тебя силы не имеют, ― донеслось с лавки.

– Спокойной ночи, ― ответила я, закрыла глаза и попыталась заснуть.

Удивительно, но сон пришёл ко мне легко и быстро. Хороший такой сон, уютный. Мне приснилась наша старая квартира. Лёгкий ветерок врывался в форточку и колыхал белый тюль на окне. Бабушка сидела на диване и раскладывала на низеньком журнальном столике свои любимые карты. «И так смерть получается, и эдак погибель… Что ж за судьба-то такая?» ― пробормотала она, привычно хмурясь. Порыв ветра сдвинул тюль в сторону. Железные кольца на карнизе тихо звякнули. Карты на столе смешались, а одна упала на пол. Бабушка подняла её, посмотрела на меня с улыбкой и шепнула: «Проснись, дурёха».

Меня будто кто в бок толкнул. Разлепила веки, увидела прямо над собой два ядовито-зелёных глаза и резко села, угодив при этом своим многострадальным лбом незваной гостье в переносицу. Она отпрянула, процедив сквозь зубы с шипением:

– Вот уж воистину сущее бедствие!

Керосиновая лампа всё ещё озаряла комнату слабым светом. Я скатилась с топчана на пол, доковыляла, спотыкаясь, до стола, вооружилась пластиковой вилкой и выставила этот смертоносный столовый прибор перед собой на вытянутой руке.

– Если подойдёшь ближе, я тебе вилкой в глаз ткну! ― предупредила решительно.

– Не ори, если жить не надоело, ― прошипела она, болезненно морщась и пытаясь проморгаться. ― Вот ведь народ пошёл! К ней с добром, а она в ответ вилкой машет!

– Ага, с добром! Как же! ― огрызнулась я и скосила взгляд в направлении лавки, где бессовестно дрых тот, кому полагалось глаз с меня не спускать. Ещё и лапками подёргивал во сне, словно догнать кого-то пытался.

– Усыпила я тюремщика твоего, ― сообщила Филомена шёпотом, неведомо как проследив за моим взглядом. ― Уходить тебе надо отсюда. Сейчас. Если до утра останешься, живой не выберешься.

– Это почему ещё? ― недоверчиво сощурилась я. ― Ваша Жалейка сама приказала Угольку, чтобы он утром до какой-то Сосновки меня проводил.

Она присела на топчан, погримасничала, потрогала пальцами свою переносицу, вздохнула и ответила:

– Она передумала. Бедовая ты, а такие только мёртвыми проблем не создают. Веснушка к берлоге медвежьей ушла. Понимаешь, чем это пахнет? Если уйдёшь сейчас, успеешь избежать беды.

– С чего бы я тебе поверила? ― продолжала я гнуть свою линию. ― Это тебе конкурентки не нужны. Сама, небось, гадость какую-то задумала.

– Да какая ты мне конкурентка? ― усмехнулась она и начала выкладывать на топчан содержимое своих карманов. ― Я предупредила, а дальше сама решай. На уговоры времени нет, я тайком сюда пришла. Здесь амулет, который поможет все мороки миновать, фонарик и пищалка, чтоб дикого зверя отпугнуть, если на дорогу выйдет. Через калитку не иди, этот путь тебя точно к смерти приведёт. За домом есть два куста смородины. Пройдёшь между ними и попадёшь на тропу, которой тебя сюда привели. Иди, не сворачивая, по ней до моста и через реку, а за мостом сразу вправо уходи и вдоль реки топай. Тропы там нет, но и звери редко ходят. Грунтовку заросшую просто перейди, не ходи по ней. Чуть дальше увидишь косу песчаную. Там в реке воды по колено, не утонешь. Ступай по воде вдоль берега до большого белого камня. За ним пастбища старые начинаются, а оттуда хорошая дорога до Поповки. Если поторопишься и не будешь на чужую милость уповать, успеешь к первому служебному автобусу, который рабочих на фабрику в город возит. Водителя зовут Виталий. Он картавит сильно, не ошибёшься. Скажешь ему, что от меня, иначе в автобус не пустит. Большего я для тебя сделать не могу. И так ответ держать перед общиной придётся за то, что вмешалась. И фонарик без нужды не включай. Всё. Удачи!

Завершив это наставление, специалистка по зельям и ядам спешно покинула моё временное обиталище.

Нормальный расклад получается, да? Если дождусь рассвета, меня медведями затравят. Если послушаюсь Филомену и сбегу, неизвестно, пустят ли за мной погоню. «И так смерть получается, и эдак погибель…» ― вот уж спасибо бабуле за это пророчество. Всю жизнь она меня наяву смертью пугает, а теперь и до снов добралась.

Внутренний голос подсказывал, что Филомене верить нельзя. С чего она вдруг такой добренькой стала? Вечером таращилась на меня с ненавистью, а теперь спасти решила? С другой стороны, кому здесь вообще можно верить? Уголёк подневольный, он любому приказу хозяйки подчинится. Скажут не мешать медведям ― молча отойдёт в сторонку, когда косолапые по мою душу придут. Ему веры нет. А старая ведьма себе на уме. Если она не постеснялась даже участкового диким зверем затравить, то обо мне и печалиться не станет. И если хорошенько подумать, то прикончить одну «бесполезную» одарённую проще, чем вносить её имя в какой-то реестр и отслеживать потомков. Если есть доступ к информации о семье, весь род искоренить можно. До конца ли был со мной откровенен Уголёк? Живы ли до сих пор все те люди, на которых есть родословная? Он сказал: «Один случай за два века», а куда остальные подевались? Филомена до сих пор только смотрела на меня неприязненно и гадости говорила, но навредить не пыталась, хотя понимала, что меня к ней в ученицы определят. А Жалейка? Клятву дай, документ подпиши… И всё с хитростью, нахрапом.

– Ладно, попробуем в этот раз поплыть против течения, ― решила я.

Вытряхнула на топчан всё содержимое рюкзака, чтобы проверить, не подсунули ли мне туда что-нибудь подозрительное. Заодно убедилась, что ничего не спёрли. Одежда, телефон, паспорт, студенческий билет, ключи от дома, кошелёк ― всё на месте. Сложила свой нехитрый скарб обратно и потянулась за плащом, но брать его не решилась. Зато взяла всё, что оставила для меня Филомена.

– Чао, мурлыка! ― шепнула на прощание дрыхнущему коту и тихонько выскользнула за дверь.

Спасибо Филомене за амулет от мороков. Когда прямо у меня перед носом в мгновение ока выросла зловещая тень, я выронила эту сплетённую из сухих трав штуковину и чуть было не заорала с перепугу, но морок развеялся сразу же, как только в него угодила дарованная мне защита. Не обманула травница. Доверия к ней не прибавилось, но вещь она мне всё-таки дала полезную.

Глава 9

О том, как добиралась до города, даже вспоминать не хочется. По бездорожью до песчаной косы? Раз плюнуть! Погода по степени паршивости, правда, перешагнула отметку «испортилась окончательно». Температура воздуха упала если не до нуля, то около того. Июнь, ёлки-палки! Мои джинсы при ходьбе разве что хрустеть не начали, а предстояло ещё и в реку лезть. Ну это тоже не проблема. Целеустремлённого журналиста холодом не проймёшь. По пути выломала в прибрежных кустах ветку подлиннее и потолще, чтобы глубину погружения понимать. Добравшись до косы, сняла насквозь мокрые кроссовки и попыталась закатать штанины, но быстро бросила эту затею ― всё равно с них вода уже почти течёт, а у меня в рюкзаке спортивный костюм лежит про запас. Переоденусь где-нибудь у Поповки. Потыкала веткой в песчаное дно, оценила результат ― и правда мелко. А спуск неудобный, грохнуться можно. Тоже невелика беда. Жизнь заставит ― ещё не так раскорячишься. Водичка даже теплее, тем вся остальная окружающая среда, хотя пальцы на ногах подогнулись от холода моментально.

Я думала, что прогулка по воде нужна для того, чтобы сбить со следа зверя, которого ведьмы за мной вдогонку отправят, но отказалась от этой мысли ещё до того, как начала водные процедуры. Есть ведь Глашка пернатая, а Малинка птицей командовать тоже умеет ― если выследить захотят, это лучше всего делать с высоты птичьего полёта. План побега дурацкий донельзя, но я уже половину пути прошла, так что жаловаться глупо. На самом деле необходимость идти по песчаному дну реки была продиктована наличием в этой части берега нескольких глубоких оврагов, заросших густой растительностью ― опасненько в темноте-то по таким местам лазать. Да и упомянутый Филоменой большой белый камень был виден издалека ― навскидку метров пятьсот до него.

Всё замечательно, конечно, но наставница забыла объяснить, в каком направлении двигаться дальше. Луга некошеные вдоль берега тянутся, а дорога к Поповке где? К лесу идти нужно или вдоль реки до конца этой «травы по пояс»? Я к тому времени уже так громко зубами клацала от холода, что этим звуком обнаруживала своё присутствие лучше, чем сетом фонарика. Фонариком я, кстати, на свой страх и риск не воспользовалась ни разу.

Поднялась вдоль крайнего оврага к лесу и пошла по подлеску параллельно реке ― так выше шанс дорогу не пропустить. Почти час топала и чуть не заплакала от радости, когда увидела серенькие поперечные жерди ограждения. А там и дорога нашлась. Хорошая такая дорога ― широкая, без единой травинки и с минами коровьего навоза на всей протяжённости. И не длинная ― около километра всего. Вышла я по ней к ферме, где на борьбу с нарушителем охраняемых границ сразу же примчались четыре здоровенные собаки. Пригодилась пищалка Филомены, но громкий лай охранников разбудил местного сторожа, который живо заинтересовался причиной моего появления в чужих владениях.

– Мне в Поп-п-повку над-д-до, ― объяснила я, стуча зубами и соврала: ― Я т-т-туристка, от группы отб-б-билась.

Заспанный и явно нетрезвый мужичок объяснил, что нужно идти дальше по дороге ещё пару километров и спросил:

– Слышь, туристка, ты по берегу шла?

– Аг-г-га.