Раскинутые в стороны тонкие красивые руки больше не бились в агонии. Я развязал ее запястья, когда она уже затихла.

– Мне нравится, когда ты молчишь. Сразу бы так… Ты же любишь боль. Как оказалось, сильнее, чем жизнь. – пробормотал я, снова сунув руку в карман и извлекая оттуда лазер.

Расцветающие синяки на широко раздвинутых бедрах заставили меня на секунду отвести взгляд, вызвав короткую вспышку сожаления… что все закончилось слишком быстро. Я не хотел, чтобы она сильно страдала, но ее сопротивление вынудило меня действовать грубее и жестче. Когда я закончил с ней, девушка еще дышала. Недолго, но дышала.

Металлическое жужжание прибора наполнило тишину. Я откинул в сторону ее обнаженное бедро, открыв себе доступ к крошечной татуировке на внутренней стороне, и навел тонкий наконечник лазера на выбранное место. Луч лазера с тихим потрескиванием коснулся кожи, медленно и скрупулёзно стирая метку, которую она больше не имела права носить.

Закончив, я глубоко вдохнул запах горящей плоти и блаженно улыбнулся, запечатлевая в памяти свою очередную жертву.

Она была прекрасна…

Глава 2

«Свобода – это форма власти,

полученная через добровольное подчинение.»

– из Катехизиса клуба Ordo Simetra

Ева

Мой муж начинает свои выступления с одной и той же фразы: «Никогда не вините себя в боли, которую причиняют вам другие.»

А я каждый раз думаю: легко говорить, когда у тебя всегда есть оправдание для чужой жестокости – профессиональное, научное, рациональное. Но мы не роботы и годами записываем на свой счёт чужие проступки и равнодушие, убеждая себя, что всё плохое, что с нами случается, – это расплата за какую-то неосознанную ошибку. Мы прощаем холодность близких, ищем её причины внутри себя и глотаем обиды, складывая их, как ненужные бумажки, в карманы души – вдруг когда-то пригодятся, чтобы оправдать собственную слабость.

С раннего детства нам внушают, что только хорошие и послушные дети достойны любви и похвалы. Сначала сами родители, а затем социум формируют в нас стойкую привычку соответствовать запросам окружающих, и мы учимся подстраиваться: быть удобными, тихими, не перечить, угадывать настроение взрослых, чтобы заслужить их одобрение.

Со временем этот навык превращается в подсознательную потребность – заслуживать любовь ценой отказа от своих истинных чувств, принципов и желаний. Мы взрослеем, накапливая невысказанные обиды, и оправдываем чужую жестокость: «Я не так посмотрела, не то сказала, плохо старалась, мало любила…»

Но правда в том, что никто не имеет права перекладывать ответственность за свои изъяны на твои плечи. Ни родители, ни друзья, ни любимые. Ты не обязана быть чужим спасательным кругом. Ты не обязана терпеть боль, чтобы кто-то другой не чувствовал свою.

Это правильные мысли, осознанные и максимально честные, но сколько бы я ни повторяла себе, что моей вины в случившемся нет, сорняк сомнения пророс слишком глубоко. И каждый раз, когда я мысленно возвращаюсь в те чудовищные дни, в памяти снова и снова звучит его холодный уставший голос:

«Ты сама это допустила.»

Проснувшись от слабой вибрации телефона, застрявшего где-то под подушкой, я с трудом разлепляю глаза. Голова кажется тяжелой, в горле сухо, пижама неприятно липнет к вспотевшему телу, простыня подо мной сбита, словно я всю ночь металась во сне. Скорее всего, так и было. Иногда мне снятся кошмары, которые я тут же забываю, стоит открыть глаза. Наверное, это к лучшему. Или нет… Потому что хорошие сны я тоже не помню.

Проморгавшись, я наконец фокусирую взгляд на экране и открываю сообщение от мужа:

«Доброе утро, завтрак в холодильнике. Напоминаю, что завтра в 17.30 у тебя запись к неврологу, а сегодня на 19.00 я заказал клининг. Постарайся вернуться к этому времени."

Клининг? Опять? Я непроизвольно закатываю глаза, точно зная, что в уборке нет никакой срочной необходимости. В квартире чисто, как в морге, не считая расправленной кровати в нашей спальне, но с этим я вполне способна справиться сама. Хотя, возможно, Саша считает иначе. Правда не скажет ничего подобного вслух.

Ни одного упрека в мою сторону.

Никогда.

Если забуду на столе кружку с недопитым чаем – вымоет и уберет. Если случайно оставлю на стуле свою одежду – аккуратно сложит или повесит на плечики в шкаф. Обязательно отсортирует по цветам. Если вдруг потеряю ключи от дома или квартиры – молча закажет новые.

И так во всем, в любых мелочах он держит руку на пульсе, не позволяя моей рассеянности превратить нашу жизнь в бардак.

Многие скажут, что Александр Демидов – идеальный муж: обаятельный, успешный, востребованный и точно знающий, как произвести приятное впечатление на окружающих. Не прилагая особых усилий, он способен с первой фразы ослепить собеседника своей харизмой, блестящим умом и безупречными манерами, моментально располагая к себе даже самых предвзятых и недоверчивых.

Ничего сверхъестественного… Это всего лишь его работа. То, чему он долго и упорно учился, чтобы к тридцати шести годам добиться колоссального прогресса.

Александр – психиатр, профессор, автор уникальных методик по работе с личностными кризисами, психологии власти и философии боли. Он ведёт собственную клинику, консультирует топ-менеджеров и публичных персон, читает лекции по всей стране и за её пределами. В его послужном списке – публикации в профессиональных журналах, членство в международных ассоциациях, престижное европейское образование, стажировки заграницей. Он автор научно-популярных книг о зависимости, травме и пути к новой идентичности, которые уже не первый год держатся в списках бестселлеров. Даже у самых взыскательных и статусных клиентов очередь к нему расписана на месяцы вперёд.

И мне сказочно повезло, что он когда-то выбрал меня из толпы других, более ярких, целеустремленных и раскованных женщин. Вокруг Саши всегда было немало поклонниц. Его медийность, харизма и профессиональный статус постоянно притягивают к нему новых людей, и женское внимание давно стало чем-то вроде сопутствующей цены его успеха. На конференциях, светских приёмах, интервью, даже просто на улице всегда находятся те, кто из кожи вон лезут, чтобы привлечь его внимание, но надо отдать ему должное – Александр умеет разделять личную жизнь и карьеру и никогда не позволял себе даже безобидный флирт.

Для меня не секрет, что многих раздражает и в тоже время восхищает его принципиальная верность брачным узам, и я при всем желании не найду внятных доводов, чтобы возразить всем, кто готов петь оды моему мужу, но, как известно, у любой медали есть оборотная сторона. И у Александра она тоже есть. Вот только разглядеть ее способен далеко не каждый.

Боже, о чем я вообще тут рассуждаю, если даже для меня, спустя восемь лет отношений, он остается самым непостижимым мужчиной из всех, что мне попадались на пути. Правда, не так уж и много их попадалось.

Дайте-ка подумать… Первое свидание – Саша. Первый поцелуй – Саша. Первый секс – тоже он. Неутешительная статистика, но я не жалуюсь, нет. Просто… при всех его неоспоримых достоинствах… с ним бывает ну очень и очень нелегко. Вот такой вот каламбур.

Откинув в сторону одеяло, я опускаю ступни на прохладный пол. Телефон снова вибрирует, настойчиво привлекая мое внимание.

"Долетел отлично. Питер прекрасен. Жаль, что тебя нет рядом. Люблю».

– Твою ж мать! Черт! Черт! – с досадой бормочу я, зарывшись пальцами в спутанные волосы.

Как я могла забыть? Ну как? Это же, блин, косяк в квадрате. Нет, в кубе, возведенном в бесконечность.

Ночью муж вылетел в Санкт-Петербург, чтобы провести там серию лекций по приглашению крупной фармацевтической компании, а я даже не проснулась, чтобы его проводить… и с вечера не помогла собрать чемодан. Если честно, я вообще напрочь забыла про Сашину командировку. Вчерашний дедлайн в офисе затянулся до десяти вечера, и домой я буквально приползла, приняла душ и сразу завалилась спать.

Боже, я ужасная жена! И как он только меня терпит?

«Прости, я вчера дико устала. Почему ты меня не разбудил?» – быстро печатаю я, чувствуя себя бесконечно виноватой. Знаю, что он не упрекнет и даже виду не подаст, но я-то понимаю, как сильно облажалась.

«Потому что ты дико устала Хорошего дня, Ева. Вечером наберу»

«Я уже скучаю, Саш.»

«Я тоже. Всегда. Будь осторожна за рулем.»

По губам ползет непроизвольная улыбка, но тут же меркнет, когда я смотрю на часы вверху экрана. До начала рабочего дня осталось чуть больше часа. Если срочно не ускорюсь, то точно опоздаю.

Приняв душ на скорую руку, быстро надеваю вчерашнее офисное платье, заботливо убранное мужем в гардеробную. Затем бегу на стерильно чистую кухню и за три минуты выпиваю обжигающе горячий кофе. Завтрак, увы, придется пропустить. Если бы Саша был дома, то насильно заставил бы меня его съесть, а потом сам отвез на работу.

Неприятное чувство царапает где-то внутри от острого понимания, что я ощущаю предательское облегчение от его отсутствия. Порой он слишком сильно меня опекает, не позволяя учиться на набитых шишках, потому что убирает в сторону грабли до того, как я на них наступлю. Внимательный, заботливый и проницательный настолько, что невольно задумываешься, осталось во мне хоть что-то, о чем он еще не знает…

Мне безумно стыдно, но иногда кажется, что я дышу свободнее, когда его нет. И сразу же ругаю себя за эту мысль. Потому что Саша делает всё, чтобы мне было хорошо. Всё. А я только порчу.

Я ставлю в посудомоечную машину грязную кружку, на ходу вытирая влажные ладони о кухонное полотенце, и ненадолго замираю у панорамного окна. Утреннее солнце заливает аккуратный двор жилого комплекса в Хамовниках, мягко бликует на лакированных капотах машин, отражается от зеркальных фасадов, вынуждая рефлекторно щуриться. Район вокруг тихий, престижный и максимально безопасный. Охраняемая территория, подстриженные газоны, цветущие ухоженные клумбы, современная детская площадка, где никто не выгуливает собак. Ни суеты, ни шума трассы, лишь редкие звуки просыпающегося города нарушают утреннюю тишину.

Мы переехали сюда сразу после свадьбы. Чуть больше пяти лет назад. Жилищный комплекс выбирал муж, ремонтом и дизайном занимался тоже он. Я не возражала, так как тогда почти всё моё внимание было сосредоточено на учебе. Я как раз заканчивала четвертый курс факультета социологии МГУ и готовилась к защите диплома. Вечерами корпела над таблицами, вычитывала анкетные листы, пыталась систематизировать хаос человеческих привычек, искренне веря, что и в моей жизни всё можно разложить по полочкам… если постараться.

Помню, как сильно я растерялась, когда Саша привёз меня уже в полностью обустроенную квартиру, провел по комнатам, с деловитым видом объясняя, как устроена система «умный дом», какие полки предназначены для обуви, где лежит аптечка, как работает многоуровневая подсветка и зачем в гардеробной отдельная сушильная камера. Мне казалось, что я попала не в свой дом, а в идеально выстроенный макет с холодным светом на белых стенах и блестящими монохромными поверхностями.

Кухня напоминала студийную съёмку: глянцевые фасады, навороченная техника, ни одной случайной вещи на виду. Гостиная с огромным диваном и акцентным креслом выглядела стильной и просторной, но напоминала фото из каталога, а не пространство для повседневной жизни и семейных уютных вечеров. Даже в спальне царил гостиничный минимализм: идеально застеленная постель, прикроватные тумбочки с одинаковыми ночниками, встроенный шкаф-купе, лаконичный туалетный столик, пара стульев, приглушённый свет.