Нас подбросило. Я вцепилась в ремень, но дёрнуло всё равно так, что мозги словно встряхнули. Перед глазами повисло марево.

– Вот сука, – прошипел Марк.

Мирон приблизился. Очертания его машины были хорошо различимы, несмотря на дождь и снег. Он включил фары, и их свет словно бы тоже гнался за нами.

– Держись крепче, – вдруг сказал Марк.

Я не успела понять, что он хочет, как вдруг машину занесло, словно бы мы скользили по льду. Мы завихляли, но выровнились, и тут же Марк съехал на неприметной развилке вбок. Ему словно бы всё тут было известно! Деревья остались с одной стороны, с другой открылось поле.

Сзади завизжали тормоза. Их пронзительный визг прокатился по всему лесу, и вдруг раздался хлопок, лязг и звон стекла.

– Приехал, братец.

Я в ужасе оглянулась. Мирон больше не ехал за нами – его машина накренилась, прижатая к деревьям.

– О, Господи! Марк! Марк… Остановись!

– С какой стати?

– Он же… – я попыталась отстегнуть ремень, обернулась снова, не зная, что делать. – Он же… Марк, мы не можем уехать! Да ты совсем ничего не понимаешь?! Он же…

Марк и не думал тормозить. Я схватила его за руку, но он оттолкнул меня.

– Собаке – собачья смерть! – заорал он. – Пусть сдохнет, мразь!

– Какая смерть?!! – я бросилась на него. Он отшвырнул меня опять. Нас потащило по дороге.

Марк выматерился.

– Остановись! – закричала я. – Или я…

Колёса вдруг подпрыгнули. На скорости нас вынесло к обочине, и машина слетела. Толчок, и всё закружилось. Я закричала, а машина всё вертелась. Тёмное небо, снег, дождь, битое стекло, и затухающий свет.

Глава 7

Лилия

Что-то случилось. Чтобы это понять, глаза открывать мне было не нужно. Стоило пошевелиться, тело отозвалось притуплённой болью, а с первым осознанным вдохом я уловила запах. Особенный, который, почувствовав раз, уже ни с чем не перепутаешь – запах больницы. Попробовала восстановить события и… наткнулась на глухую стену. Я билась в эту стену до тех пор, пока голова не начала разрываться.

– М-м… – потёрла лоб и всё же подняла веки.

Зря – свет резанул по глазам, и словно по заказу отворилась дверь.

– Ой, – ахнула девушка и, обернувшись, заорала: – Василий Михайлович! Василий Михайлович, она пришла в себя!

– Можно потише? – мне показалось, что я говорю громко, а голоса на деле не было.

Похоже, девушка меня не услышала. С улыбкой, достойной «Оскара», она подошла ко мне.

– Как вы себя чувствуете, Лилия Александровна?

Я приоткрыла рот и нахмурилась. Лилия Александровна… Было чувство, что она обращается ко мне и не ко мне.

– Лилия Александровна? – переспросила я. – Вы… Простите, вы уверены, что меня так зовут?

Улыбка её на секунду приклеилась и сошла. Мой вопрос, должно быть, звучал странно. Она заглянула в карту.

– А вы помните, как вас зовут?

Я было хотела ответить и… Не смогла. Приподнялась и с растерянностью уставилась на девушку в халате. В палату зашёл высокий худощавый мужчина с клочковатыми седыми волосами и козлиной бородкой. Увидев меня, он улыбнулся мне, как родной.

– Ну наконец, – сказал он, подходя ближе. – Наша спящая красавица. Вы лягте, – он легко надавил мне на плечо. – Нечего прыгать.

– Василий Михайлович, – позвала медсестра.

– Погоди, Ань. Так… – врач посмотрел на стоящий рядом аппарат. – Как самочувствие?

– Василий Михайлович, – позвала медсестра требовательнее, и врач всё же обернулся. – Тут, похоже, проблема. Лилия Александровна не помнит своё имя.

Врач нахмурился.

– Вы помните, что случилось?

– Я… – в памяти было пусто. Ни единого воспоминания, ни единой картинки. Я пыталась ухватить хоть что-то – лица, события, даты, но не было ничего. Ужас нарастал стремительно, пропорционально пустоте, и охватывал меня. Кто я?! Откуда?! Василий Михайлович помрачнел на глазах, и вместе с ним помрачнели мои мысли.

– Понятно, – подытожил он. – Не волнуйтесь, вы не первая и, к сожалению, не последняя. Будем разбираться.

Десяти минут не прошло, как палата превратилась в царство хаоса. Мне задавали вопросы, ответов на которые я не знала, вертели, осматривали. Всё, что я поняла – двое суток я пробыла без сознания, но о том, что произошло, мне никто не рассказал. Авария – на этом объяснения заканчивались.

Наконец меня оставили в покое, под присмотром всё той же Анечки.

– Вы не пытайтесь вспомнить, – посоветовала она. – Память сама придёт.

– И когда она придёт? – спросила я с тоской и злостью одновременно.

Примерно это я уже услышала от врача, но тогда сдержалась.

– У всех по-разному. К кому-то быстро возвращается, к кому-то медленно. Кто-то всё вспоминает, кто-то фрагментами.

– А кто-то не вспоминает ничего, – закончила я.

Она промолчала. Написала что-то в карте и покосилась на меня. Голова болела до тошноты, чем больше я пыталась хоть что-нибудь достать из недр памяти, тем, казалось, больше она блокировалась. У меня же было прошлое!

– Ко мне кто-нибудь приходил? – спросила я, остановив медсестру уже на пороге. – Если вы знаете моё имя, значит, вам его кто-то сказал! Или… или документы были? Телефон… – меня так и озарило. – Где мой телефон?

– Простите, я ничего не знаю. С вами был мужчина. Он тоже был в той машине.

– Мужчина? – я готова была подпрыгнуть. – Кто он? Где он сейчас?! Почему вы мне сразу не сказали?!

Я спустила с постели ноги, но только попробовала встать, голова поплыла, а пол словно наклонился под приличным углом. Анна подлетела ко мне и усадила обратно.

– Вам лучше отдохнуть, Лилия Александровна. Вы сильно ударились, у вас серьёзное сотрясение. Прошу вас, будьте благоразумны.

Слово «благоразумие» подразумевало наличие разума. В своём я уверена не была. Но лечь мне пришлось, причём так и не получив ответы. Голова плыла, даже когда коснулась подушки, язык отказывался слушаться. Я до рези в глазах всматривалась в противоположную стену. Палата была одноместная, со свежим ремонтом и большим окном. Аппаратура стояла тут же, у моей постели, а в углу был диванчик кофейного цвета. В углу – маленький шкаф, у изголовья – тумбочка ему в цвет. Обстановка никак не соответствовала казённой больнице. Если я в частной клинике, то… Что? Я из богатой семьи? Или это водитель машины меня сюда пристроил?

Я почти провалилась в сон, но движение воздуха заставило меня вынырнуть из него.

В дверях стоял мужчина. Высокий, с цепким взглядом, в чёрном пиджаке.

Я поднялась на руках, пересиливая слабость.

– Вы кто? – голос звучал неуверенно.

На губах мужчины появилась слабая улыбка. Он неспеша закрыл за собой дверь.

– Рад, что ты в порядке.

– Я… – я смотрела на него, пыталась вспомнить. – Вы меня знаете?

– Конечно, знаю.

Он взял за спинку стул и, поставив его возле постели, присел. Локтем упёрся в колено, а взгляд его был направлен на меня.

– Меня зовут Мирон.

– Мирон? – переспросила я с надеждой, что имя отзовётся во мне, но чуда не случилось.

– Да. – Он протянул руку. На ней лежало обручальное кольцо. – Ты – моя жена, Лиль. И ты не представляешь, как я боялся тебя потерять.

Я смотрела в его карие глаза, пытаясь вспомнить хоть что-то из моего прошлого, но… не могла.

Глава 8

Лилия

Когда я снова открыла глаза, было темно. Свет исходил лишь от маленькой лампы, стоявшей на столике возле дивана. Мирон сидел с телефоном. Я не подавала вида, что проснулась, но он каким-то образом понял это уже спустя несколько секунд. Отложил телефон и посмотрел на меня.

– Я уснула, – промямлила я. – Сама не заметила, как.

– Я понял. Вернулся с твоей водой, а ты спишь.

Он поднялся и, взяв бутылочку, подал мне. Я и правда ужасно хотела пить, но воды в палате не было. Мирон пошёл за ней, а потом… Наступил вечер.

Воду я взяла, хотя она была мне уже не нужна.

На лице Мирона были следы от порезов, на руках – ссадины.

– Что случилось? – спросила я. – Как случилась авария?

– Сейчас не время об этом говорить.

– А когда будет время?

– Когда ты придёшь в себя.

У меня появилось смутное ощущение дежавю, но оно прошло быстро. Мирон включил свет, и я прикрыла глаза. Вспышка меня буквально ослепила.

– Извини, не подумал. – Он сделал свет не таким ярким. – Я понимаю, Лиль, что ты хочешь знать, что случилось. Но тебе сейчас ни к чему лишний раз грузить голову.

– Думаешь, я её не гружу? – мой голос зазвенел. – Я пытаюсь вспомнить, но ничего! Понимаешь, что такое, когда у тебя вместо памяти – сплошной пробел?! Не понимаешь!

Мой муж… За этим мужчиной я замужем. Я не помнила ни как мы познакомились, ни свадьбу. Мирон дотронулся до моей руки, пальцы его были тёплыми, и сердце на миг встрепенулось. Собственный голос отдавался в ушах, и я вздохнула.

– Я понимаю, – примирительно сказал Мирон. – Просто… Это была не обычная авария.

– А какая? Мы что, от банды гангстеров удирали?

На мой сарказм он не отреагировал. Только взгляд стал жёстче. Меня так и пробрали мурашки. Мирон отошёл. Его движения были лёгкими, шаги беззвучными, но напряжение буквально окутывало его. Пиджак он снял – теперь он лежал на диване, на столе стояла чашка. Это всё было таким… простым и совсем незнакомым.

– Не от гангстеров, – ответил он наконец и опять повернулся ко мне. – Тебя увёз мой брат. Он и был за рулём машины.

Я забыла, как дышать. Мирон смотрел на меня с ожесточением, черты его лица стали глубже, резче.

– Зачем твой брат это сделал? – выдавила я.

– Затем, что он грёбаный псих. Был грёбаным психом, – добавил он после короткой паузы. – Ты какое-то время встречалась с ним, потом он исчез. Ты пришла ко мне, стала требовать ответы, и в конечном итоге вышло то, что вышло. – Он кивнул на мою руку с обручальным кольцом. – Марк был в психиатрической клинике.

– Марк? Это твой брат?

– Да.

Голова болела сильнее с каждым его словом. То, что он рассказывал, было больше похоже на русский сериал с изощрённым сюжетом. Но Мирон был в моей палате, а я ничего не помнила, и к сериалам это не имело отношения. Стало жутковато.

– Но… если он был в клинике, как он…

– Он сбежал, – оборвал меня Мирон. – Сбежал, сукин сын. Не знаю, как ему это удалось. Он всегда выворачивался, но никто не думал, что ему удастся улизнуть из закрытой клиники. Чёрт подери, – выругался он и добавил несколько крепких слов сквозь зубы. – Я должен был это предвидеть. Ты всегда была его навязчивой идеей. Видимо, он окончательно взбесился, когда узнал, что ты со мной. Он с детства привык, что ему достаётся лучшее, а тут такое дело.

Я смотрела на него во все глаза.

– Это на бред похоже.

Мирон невесело хмыкнул.

– Похоже. Только это не бред. Марк дождался, когда я уеду, и прошёл на участок.

– Как? – в недоумении спросила я. – То есть… Подожди. Если он такой… Как я могла пойти с ним?

Он снова отвернулся. На его виске выступила вена. Откинув одеяло, я встала. От слабости пошатнулась, но адреналин добавлял сил. Подойдя, я дотронулась до руки Мирона. Он, казалось, весь был сделан из железа – мышцы твёрдые, сам натянут. Он повернул голову, и наши взгляды встретились.