Ярмарка за время моего отсутствия разрослась, как ядовитый гриб после дождя. Палатки стояли рядами, между ними растянули гирлянды из разноцветных огоньков. Украшенные соломой прилавки пахли медом и чем-то жареным. В центре поляны возвышалась громадная, умело пересаженная магией ель. Главный символ праздника. Пока не наряженный…

Я подкралась, сливаясь с тенями, и незаметно сыпанула в охапки соломы по горсти колючих семян-репейников. Пусть дорогие посетители обчешутся! После пробралась на походную кухню – шатер с котлами и жаровнями. Улучив момент, пока повар-студент с азартом помешивал дымящийся состав, я добавила в берестяную коробочку с этикеткой «Приправа праздничная для сбитня» свою смесь – щепотку сушеного чертополоха и корень молчальника. Это сочетание вызывает дивное онемение языка, вплоть до ощущения, будто его заменили на ватный.

Повар щедро бухнул мою смесь в котел, довел до кипения и, улыбаясь во все лицо, передал в палатку с напитками. Там варево разлили по кружкам, которые быстро стали разбирать. Я затаилась у кустов, предвкушая развязку.

Первый же дегустатор, тот самый рыжий наглец, сделал большой глоток и широко раскрыл глаза. Я замерла. Вот оно! Сейчас парень завоет, выплюнет, затопает ногами!

– Ничего себе… – выдохнул он, покашливая. – Оригинально… Язык, кажется, отнимается.

К моему неописуемому ужасу, его приятель-качок тут же хлебнул из своей кружки.

– И правда, Миран, – пробормотал он, с трудом шевеля языком. – Похоже на удар током… Но в конце чувствуется легкая сладость. Смелый вкус!

– Это не сбитень, а «Огненный эликсир»! – объявила блондинка Агнесса. – Какой креатив! Кто готовил?

Слава о новом «авангардном» напитке разнеслась по ярмарке мгновенно. Очередь к палатке выстроилась огромная. Все хотели испытать эти «неповторимые ощущения» и с нетерпением ждали, когда язык снова онемеет.

Дураки? Дураки!

Тем временем мои репейники дали всходы. Из соломы полезли серебристые ростки с мелкими колючими цветами, напоминающими заиндевевшие звездочки. Я ожидала паники, воплей. Вместо этого послышались возгласы восторга.

– Смотрите, это же ледяной репейник! – завопила какая-то умного вида девица в белой мантии. – Они цветут только в самые лютые морозы и приносят удачу.

Их начали срывать, вплетать в венки, украшать ими платья и прически. Я сидела в кустах и едва сдерживалась, чтобы не начать стучать головой о ствол сосны.

И тут, словно специально, чтобы меня добить, заявилась группа запоздавших гостей. Они были усталые, но довольные.

– Мы заблудились, – радостно сообщил их предводитель. – Но наткнулись на живописную ледяную пещеру. Такую глубокую, таинственную…

– Это же сакральное место, – подхватила Агнесса. – Надо организовать туда экскурсию. «Тайны леса Вечной Зимы»!

Меня чуть не вывернуло наизнанку. Эту дыру в земле, куда я сбрасывала отходы от зелий, объявили сакральным местом!

Студенты начали наряжать ель – гирляндами, шарами да игрушками. На самую макушку должны были водрузить специальный кристалл, сияющий, как сердце зимы. Пока все суетились, я прошмыгнула к ящикам с елочными украшениями, прикрываясь спинами зевак. Он лежал в крайнем ящике, на бархатной подушке – крупный, идеально ограненный, переливающийся всеми цветами радуги. Проворно сцапав кристалл, я сунула его в карман балахона. Зажала в кулаке, чувствуя, как старая боль отзывается где-то под ребрами. Одновременно я шепотом сотворила заклинание, и веселые теплые огоньки погасли, сменившись тусклыми сине-белыми всполохами. Теперь поляна освещалась как подвал в морге. Мрачно и уныло. Ощутите, дорогие, что такое настоящая зима!

И что же? Толпа ахнула. Но не от разочарования.

– Аутентично… – пронесся восхищенный шепот.

– Какая глубина! Какая холодная красота!

– Это же стиль Инея! Эстетика Владыки Стужи.

От упоминания его имени сердце судорожно екнуло. А казалось, что меня уже ничем не проймешь… Они продолжили наряжать ель, славя властелина зимы, повелителя вьюг, хозяина Долгой Ночи – могущественного Инея.

Я стиснула похищенный кристалл так, что он едва не треснул. Сейчас. Сейчас они обломаются. Без главного символа их праздник будет испорчен!

Накачанный маг вызвался установить кристалл, тут-то пропажа и обнаружилась. Но тут Миран – рыжий огневик – хлопнул себя по лбу и сказал приятелю:

– Влас, не беда! У нас есть запасные. В телеге целый ящик.

Сердце окончательно упало, превратившись в кусок колотого льда. Очкастый ботан метнулся к телеге и притащил целый ящик, полный точно таких же кристаллов. Парни выбрали самый красивый, водрузили его на вершину, и он ярко засиял. Под сине-белым светом гирлянд это выглядело даже эффектнее, чем с разноцветными.

Я отступила прочь от поляны, сжимая в руке украденный кристалл. Он обжигал пальцы. С досады я швырнула его в ближайший сугроб. Оттуда сразу высунулась знакомая заячья морда. Клык с любопытством понюхал кристалл, схватил и уволок. Хоть кому-то пригодится.

Таясь в тени, я смотрела на веселящуюся толпу, на праздничные огни, на венки из моих же репейников. Во мне закипала не злость… А нечто иное! Холодная, упрямая ярость. Они меня разозлили. Сильно! Зря не захотели по-хорошему.

Глава 3

Ночь – мое время. Когда солнце скрывалось, уступая власть синеватым сумеркам и хрустальным звездам, лес становился моим по-настоящему. Днем еще можно было обманываться, думать, что тут кто-то хозяйничает, кроме меня. Ночью – нет. Тишина была моей, тени – моими, и снежинки, витающие между деревьями, – тоже.

Сидя высоко на дереве, я наблюдала, как огни на ярмарке один за другим гаснут, как голоса стихают, уступая место храпу и мерному дыханию спящих. Пора. Если грубые методы не работают, значит, надо брать измором. Устроить психическую атаку!

Я послала мысленный призыв. Из темноты выскользнул Клык, его зубищи поблескивали в лунном свете. С верхушки сосны спустилась Шишимра, бесшумно взмахнув перепончатыми крыльями.

– Ну, мои пушистые диверсанты, – прошептала я, – план прост. Шумим, скребем, рычим.

Пусть думают, что лес кишит неведомой хтонью.

Они умчались в темноту. Клык испустил низкое, похожее на скрежет камня рычание. Шишимра ответила пронзительным многосоставным стрекотом, от которого кровь стыла в жилах. Идеально.

Первая палатка вздрогнула. Послышался испуганный шепот. Я устроилась поудобнее на ветке, предвкушая, что вот-вот раздастся визг и студенты бросятся врассыпную.

Вместо этого из палаток послышались сонные голоса:

– О, начинается! Слышите?

– Ага. Квест от организаторов. Чтобы привыкали не спать половину ночи, иначе как потом гулять праздничную!

– Охота на призраков «Полярной совы»! Давайте, быстрее!

Я едва не свалилась с дерева. Квест?! Они приняли атаку моих приспешников за развлекательную программу?

По лагерю пронесся возбужденный гул. Из палаток посыпались студенты, вооруженные магическими светильниками.

– Вау, а тут прям жутко, – восхитился Влас.

Мои «призраки», надо отдать им должное, старались. Клык выл и скрежетал зубами из-за каждого второго сугроба. Шишимра пикировала на головы незадачливых «охотников», роняя на них шишки и издавая леденящие душу трели. Одна такая шишка угодила прямиком в роскошные светлые волосы Агнессы.

– Смотрите, летающая белка! – завизжала Агнесса, но не от страха, а от восторга. – Какая прелесть…

Она достала из кармана мантии кекс и протянула его Шишимре. Та, недолго думая, схватила угощение и унесла на дерево, радостно стрекоча.

– А здесь саблезубый заяц! – заголосил Миран. – Невероятно!

Обнаруженного Клыка начали заманивать капустно-морковным салатом.

– Пушистые предатели, – прошипела я, сжимая ветку до хруста.

Мои верные спутники с радостью перешли на сторону врага за скромную плату в виде кондитерских изделий и овощных обрезков. Клык позабыл о миссии и принялся уплетать угощение, а Шишимра, смущенно похрюкивая, позволила Агнессе почесать себя за ухом.

Вскоре «охота» выдохлась. Студенты, наигравшись, попрятались по палаткам, оставив снаружи лишь миски с едой для «новых питомцев ярмарки». Я осталась одна. Снова.

Ладно. Раз не вышло напугать – выморозим. Основательно. Встречайте истинную мощь стужи!

Я спустилась с дерева, нашла уединенное место меж кустов и несколько часов кряду, до седьмого пота (если бы он у меня был), колдовала. Не поземку, как днем, а нечто более основательное. Вызывала изморозь. Густую, пронизывающую, цепкую. Она ложилась на брезент мертвыми хлопьями, сползала вниз сосульками, похожими на слезы. Морозные узоры расползались по тканям, как паутина, вырисовывая жутковатые острые орнаменты. Я упоенно представляла, как вторженцы проснутся утром, продрогшие до костей, с синими носами и одним желанием – сбежать отсюда.

Надеюсь, что палатки не с подогревом. С них станется…

Ворожба отняла несколько часов и изрядную долю сил. К утру я чувствовала себя выжатой, как та тряпка, которой я вытирала пыль в избушке отшельника.

Первым из палаток выбрался ботан в добротной шапке-ушанке, закутанный в толстый шарф, из-за которого торчали только очки. Второй – Агнесса, щеголяющая в меховых наушниках и такой же пелерине.

– Бр-р-р, прохладно! – воскликнула она, оглядывая палатки, покрытые толстым слоем изморози. Узоры были и правда красивы – сложные, ажурные, как морозные цветы. – Наконец нормальная зима, не то что в Академии. Здесь можно наконец принарядиться в меха! Душан, тебе идет…

– Спасибо, – буркнул тот, поправляя запотевшие очки. – Влажность, впрочем, повышена. Надо будет проверить защитные чары на палатках на предмет обледенения.

Следом повылезали другие студенты, тоже утепленные. Лишь Миран вышел в легкой мантии и с таким видом, будто вокруг жара. Ему, конечно, плевать. Огневик…

Я была неимоверно зла, но держалась. Пока что.

И тут Влас подошел к Агнессе уверенной походкой. Окинул ее меховой наряд оценивающим взглядом и изрек:

– Ты сегодня прекрасна! Прямо как настоящая Зимняя Нимфа.

К вискам прилила кровь, в голове что-то щелкнуло. Последний затвор, сдерживающий то, что копилось внутри все эти годы. Ярость, горькая и черная, как смола, хлынула наружу.

Я не думала, не рассчитывала. Просто выпустила ее.

На поляну налетела вьюга. С воем. С острыми, как бритва, льдинками. С мощью, на которую у меня в обычном состоянии никогда бы не хватило сил. Снег, подхваченный ураганным ветром, бил людей в лица, валил с ног. Слышался треск ломающихся веток.

Но студенты не растерялись. С криками, но скорее боевыми, чем паническими, они сгруппировались.

– Барьер! – скомандовал Миран и повернулся к той умной на вид девице, что распознала репейник. – Веста, координируй.

Та отдала команды, и студенты вскинули руки. Замелькали заклинания. Воздух сгустился в матовую переливающуюся стену. Они сотворили барьер. Магия воздуха, огня, земли и льда сплелась в купол, который затрепетал, но выстоял. Особенно ловко работала Веста: латала прорехи в барьере, перестраивала пространство, не давая вихрю сорвать шатры. Пальцы Власа выписывали сложные ледяные узоры, поглощая и рассеивая ярость моей бури.

Ярмарка не пострадала. Ни одна палатка не сорвалась, ни один фонарь не погас. Они отразили атаку. Сообща.

Я даже обрадовалась. Словно очнулась от кошмара. Потому что если бы они не справились… Если бы сгинули… То остались бы в моем лесу навсегда! А зачем мне их обледеневшие тела? Совершенно ни к чему.

Ноги сами понесли меня прочь от поляны. Я прислонилась спиной к шершавой коре старой сосны, пытаясь отдышаться. А в ушах все звенело: «…как настоящая Зимняя Нимфа».

Издевка. Сплошная издевка.