– Помогите… – повторил ящик, и Игла увидела на полу следы давно высохшей крови, будто она вытекала прямиком из ящика.

Правду говорили, что в тереме Кощеевом обитает зло, что бессмертное чудище мучает и лишает жизни своих гостей, потому как не в силах отнять собственную, и ненавидит всех, чьё сердце бьётся и замирает по зову смерти. Его же сердце, если верить сказаниям, давно поросло паутиной, ни живое, ни мёртвое, застывшее между двух миров и оттого способное сотворить чудо, в котором так нуждалась Игла.

– Помогите…

Голос сбросил с Иглы оцепенение, отогнал образ зловещего старика, прожившего на белом свете так долго, что тело успело превратиться в иссушенный скелет.

– Потерпи! – выдохнула Игла, бросаясь к ящику. – Потерпи, миленький, я мигом!

Кровь, которой была начертана запирающая руна, присохла намертво, и Игле пришлось соскребать её остриём ножа. Стоило разорвать плетение линий, сами собой осыпались на пол цепи, превратившись в прах. Игла спрятала нож и ухватилась обеими руками за крышку ящика, потянула изо всех сил.

– Помоги, миленький! Подтолкни! – Игла от натуги сцепила зубы.

Крышка поддалась, заскрипела и отворилась, обнажив ряды острых шипов, сплошь обагрённых кровью. Игла вскрикнула, когда из ящика на неё упал человек, попыталась удержать его, но не хватило сил. Взметнулась снежная вьюга волос, сверкнули золотом глаза, и Игла повалилась на каменный пол. Длинные белые пальцы нашли её горло, разорвали ворот рубахи, и по зале разнёсся мучительный стон. Не успев опомниться, Игла почувствовала, как силы покидают её, как бьётся в крови магия, с каждым ударом сердца вспыхивая и ручьём утекая из тела, стремясь к холодным, чужим рукам на её шее. Закричав, Игла дёрнулась, оттолкнула от себя человека, и удивилась, как легко у неё это вышло – настолько он был немощен и худ. Человек царапнул длинными ногтями кожу на её груди, стараясь поймать последние крохи магии, упал на бок и замер. Игла отпрыгнула, налетев на ящик и чуть не угодив в его зубастую пасть, и схватилась за горло, защищаясь от нового нападения, но человек на полу так и не пошевелился.

Отдышавшись, Игла поманила свечи, и те послушно подплыли ближе. У её ног лежал юноша немногим старше самой Иглы. На молодом, осунувшемся лице застыла мука. Длинные волосы белой волной разметались по полу; худые, похожие на хрупкие ветви руки с длинными, обломанными ногтями – подрагивали; на платье виднелись дыры от шипов и застывшая кровь. Игла присела рядом, потянулась к юноше, боясь, что он истечёт кровью, но украденная магия уже начала исцеление – раны стремительно затягивались.

– Явилась за Кощеем, а нашла его пленника, – пробормотала Игла, убирая с его лица снежную прядь. На его лбу выступила испарина, губы беспокойно шевелились, но слов Игла разобрать не сумела. Её сила была в другом.

Юноша не приходил в себя три дня. Игла оттащила его в ближайшую спальню и уложила на кровать и молилась богам, чтобы хозяин дома не вернулся раньше времени. На рассвете она уходила в лес за травами, днём отпаивала юношу отварами – тот мучился лихорадкой, не переставая стонать и бормотать что-то невразумительное, – а вечерами исследовала терем в надежде узнать, куда и по каким делам мог отправиться Кощей. Ей бы бежать на поиски, но Игла не могла бросить больного – её заботы всегда лежали там, где протаптывали путь чужие беды. До города Игла бы юношу не дотянула, чтобы передать лекарям, а тех привести не могла – боялась оставить его надолго: он грозил сорваться в объятия смерти, не дождавшись помощи. Поэтому Игла оставалась рядом, читала заговоры, клала ему на лоб пропитанные отваром тряпицы и ждала.

Лепёшки заканчивались, Игла собирала ягоды, орехи и носила воду из ручья – еду, что щедро предлагал Кощеев дом, она ни сама попробовать, ни дать юноше так и не решилась. Зато Игла отыскала книги – тысячи книг, что хранили в себе бесконечные залы. После заката, напоив больного зельем и обтерев его тело, она садилась в кресло у кровати и читала ему вслух, плохо и медленно – как умела. И ей мерещилось, будто, когда комната наполнялась её голосом, он переставал стонать.

А на четвёртую ночь, когда Игла, свернувшаяся калачиком в кресле, открыла глаза, кровать, на которой лежал юноша, оказалась пуста.

Глава 2

У кровати спала, свернувшись клубком в кресле, какая-то девчонка. Кощей нахмурился, разглядывая её. На покрытом веснушками лице застыло глупое, беззащитное выражение. Значит, эта зверушка вытащила его из саркофага? Пробралась, чтобы что-то украсть? Кощей сел, и со лба на колени упала пропитанная терпким варевом тряпица. Подцепив её двумя пальцами, он поморщился – девка что, пыталась лечить его припарками? Лучше бы ещё магии отсыпала. Но эти зверушки всегда были жадными, когда дело касалось сил. Хмыкнув, Кощей отбросил тряпку прочь и встал с кровати. Девчонка даже бровью не повела. А отбирать у них силы всегда было так просто… Кощей наклонился, и его лицо оказалось на одном уровне с лицом ведьмы. Ничего особенного. Сил не больше, чем в лесном ручье. Ума, должно быть, и того меньше, раз решила забраться в его терем. Как проснётся, следует выставить её вон.

Выйдя из спальни, Кощей направился прямиком в купальни. Не нужно было смотреть в зеркало, чтобы понять, что выглядит он отвратительно, а душок за ним плёлся попросту невыносимый.

Купель уже ждала хозяина дома, полная чистой горячей воды. Кощей скинул с себя дырявое тряпьё, которое прежде было одеждой, осмотрел своё тело, на котором не осталось и следа от острых шипов, что мучили его в саркофаге. Магия девчонки помогла нарастить мышцы на истощённом теле, но оно всё ещё было болезненно худым. Но это ничего, уже через седмицу он вернётся в форму. Быстрее – если выпьет девчонку досуха. Возможно, именно так и следует поступить. Кощей расправил плечи, размял руки, спину, хрустя позвоночником, провёл длинными пальцами по впалому животу, отметив, что к мертвенно-серой коже медленно начал возвращаться здоровый цвет. Удовлетворившись осмотром, Кощей забрался в воду. Мочалка и мыло тут же принялись оттирать кровь и грязь, ножницы подскочили, чтобы остричь ногти, расчёска принялась распутывать волосы. Кощей запрокинул голову и удовлетворённо выдохнул. Наконец-то он сможет поесть и выспаться.

Сидеть в саркофаге было до смерти скучно. Боль – полбеды. К боли со временем привыкаешь, она становится чем-то вроде назойливой мухи, с которой ты ничего не можешь сделать, – раздражает, но, как говорится, не смертельно. А вот скука… Она разъедает черепушку изнутри, захватывает тело и не заканчивается, не заканчивается, не заканчивается…

Кощей распахнул глаза. В груди стучало с неожиданной для его почти мёртвого тела скоростью и силой. Кощей поморщился. Надо избавиться от этого треклятого саркофага, всё равно в нём не было ничего интересного. Лет триста, а может четыреста назад он выменял эту штуковину у какого-то пустынного плута, Кощей уже даже не помнил на что, но долго не мог признаться себе: его явно облапошили. В ту ночь, помнится, он был не в себе. Не зря торговец щедро потчевал его сладостями из забродивших пустынных ягод. На утро Кощей мало что помнил, да так и не смог понять, зачем ему понадобилась эта блестящая уродливая хреновина. И чем всё обернулось? Спустя пару веков его облапошили вновь, и он оказался заперт внутри саркофага, пока хитрая царская ведьма обносила его сокровищницу. Как долго он просидел взаперти? В какой-то момент он сбился со счёта, но, должно быть, прошло лет двадцать, не меньше. И как же звали ту ведьму? Радонега? Рогнеда? Радмира? Сперва Кощей её хорошо помнил и развлекал себя планами мести, но спустя пару лет заключения потерял к этому интерес, как неизменно терял интерес ко всему в своей жизни. Почти всё на этом свете – мелочи для того, кто знает, что такое вечность. Лишь одна вещь, одна цель не отпускала его уже тысячу лет, но, как и тысячу лет назад, путь к ней был устлан непроходимым туманом неведения.

Когда Кощей вылез из воды, платье и штаны уже ждали его на стуле. Чёрный шёлк приятно прилегал к коже. Сдержанная красная вышивка цветами вилась по воротнику и подолу. Обувь Кощей надевать не стал и босиком вышел и направился в главный зал.

Стол, полный яств, терпеливо дожидался хозяина. Кощей взял с золотой тарелки зелёное яблоко, подбросил и, ловко поймав, надкусил с громким хрустом. От сладости даже челюсть свело, а желудок сжался, требуя отведать по меньшей мере половину блюд.

Кощей оглянулся за миг до того, как дверь открылась, и ведьма влетела в зал.

– Вот ты где! – воскликнула она, и лицо её скривилось в улыбке, став ещё более безобразным, чем прежде. – Ты… О! – Она осеклась, окинув Кощея растерянным взглядом. – Ты уверен, что есть это безопасно?

Кощей озадаченно покосился на яблоко.

– Разумеется, это самая обычная еда. Если, конечно, ты не упырица.

Голодный взгляд ведьмы метнулся к столу, её желудок громко заурчал. Но она мотнула головой и вернулась к Кощею.

– Это же логово Кощея. Его дома нет, я проверила, но лучше на всякий случай, ничего не есть и не пить…

Кощей от удивления даже перестал жевать. Так девчонка в придачу ко всему ещё и сумасшедшая?

– В таком случае ты можешь поесть где-нибудь в другом месте. – Он взмахнул рукой, и невидимая сила оторвала ведьму от земли, обвила за талию, согнула пополам, заставив девчонку неловко повиснуть. Она вскрикнула, забрыкалась, а сила уже несла её к выходу.

– Пусти! Ты что делаешь? – заверещала она. – Кощей же тебя в ящик посадил! Я тебя вытащила! Мы же должны быть заодно!

– Это вряд ли. – Кощей вернулся к яблоку, попутно наливая в кубок вина. – И хватит кричать, или я тебе шею сверну. От твоих воплей голова разболелась.

– Я хочу убить его! – выпалила ведьма. Кощей поперхнулся яблоком, и даже невидимая сила дома замерла в нерешительности. Надо отдать девчонке должное, ничего глупее он давно не слышал. Хотя ладно. Дурачьё, пытавшееся отнять его бессмертную жизнь, путалось под ногами регулярно. Но стоит ли говорить, что затея их заранее была обречена на провал? Ведьма истолковала заминку Кощея по-своему и затараторила: – Ты же тоже этого хочешь? Отомстить! После всего, что он с тобой сделал! – Кощей вздохнул. Пожалуй, лучше и правда свернуть нахалке шею. – Я могу это устроить! У меня есть книга! – Девица выудила из сумки, которая болталась у неё на шее, толстенный том и замахала им перед Кощеем. – Тут написано, что есть способ его убить!

Кощей замер. И почти сразу шагнул к ней, выхватил из её рук книгу и уставился на потрёпанную обложку. «Секреты домоводства для начинающих ведьм».

Не может быть.

Кощей моргнул, открыл книгу, бегло пролистал сотню бесполезных бытовых зелий и заклинаний, с раздражением захлопнул книгу и развернул её обложкой к ведьме.

– Что здесь написано?

– Ты не умеешь читать? – удивилась она.

– Нет, не умею. Ну!

Девчонка покосилась на него с нескрываемым разочарованием, но всё же чётко прочитала, делая паузы, будто Кощей не читать не умел, но и умом был слаб.

– «Как сковать и обуздать смерть. Звено третье».

Кощей снова уставился на обложку, и снова увидел только безобидные «Секреты домоводства». Неужели. Спустя столько лет. Столько сотен лет.

– Ты остаёшься, – скомандовал Кощей, и ведьма со вскриком шлёпнулась на пол, чудом не разбив нос.

– Эй, осторожнее! – проворчала она, поднимаясь. Кощей же не дал ей времени на причитания.

– Иди за мной. – Он направился к двери, но девчонка не сдвинулась с места. Кощей в недоумении оглянулся. – Почему ты не идешь?

– Потому что я тебе не собачка! – рявкнула ведьма. – Я тебе жизнь спасла! Будь добр обращаться со мной по-человечески! – Она подлетела к нему, вырвала книгу из рук и прижала её к груди. – Я смотрю, ты хочешь узнать, что тут написано? Так веди себя повежливее!

Её высокий голос раздражал, и Кощей уже почти начал скучать по тишине саркофага. Но всё же девчонка была права – он хотел знать, что там написано. И в одиночку ему этого не узнать.