Найши вздрогнул, сбрасывая оцепенение, и спешно отряхнул руку, обтерев остатки черноты о старый шерстяной плащ. Лихорадочно огляделся.

В воздухе замелькали новые черные хлопья. Пастырь протер глаза, упрямо отказываясь им верить. Но безжизненные лохмотья вились по воздуху, точно их гнала вперед невидимая сила. Найши прошиб холодный пот.

В отчаянье, близком к помешательству, он схватился за голову. Это не должно было произойти. Шеррах не должны были прийти так рано. Он сделал все, чтобы отсрочить их приход. Но, как видно, этого оказалось недостаточно.

Найши пошатнулся. Он не готов. Отряд не готов. И не готова она, Фэй-Чар. Грядут жуткие времена, а никто в мире даже не подозревает об этом.

Охваченный ужасом и смятением, пастырь смотрел перед собой невидящим взглядом. А в следующий миг исполинская иссиня-черная тень нависла над ним и закрыла солнце.

Часть 1. Белый ужас

Под деревом сидело что-то жуткое, непонятное, лысое. Кожа блеклая, серая, точно покрытая пятнами тлена. Оно щелкало кривыми острыми зубами, смачно обгладывало белые крысиные кости. Почуяло что-то, вскинуло голову. Хейта зажала ладонью рот, подавив нечеловеческий вопль. Глаза у существа были красные, точно больные, а вместо зрачков – маленькие белые точки. И такая ненависть клубилась в них, такой дикий голод, жажда плоти, крови и смерти, что Хейта невольно поежилась.

– Что это такое? – вырвалось у нее.

– Это зрох, – ответил Шарши. – Вечно голодная тварь. А еще она сеет болезнь. Проберется в деревню – уморит всех, а после трупы сожрет…

– Но я думала…

– Знаю, – вздохнул Шарши, – я учил тебя, что и в темных существах бывает свет, а в светлых порой кроется плесень и гниль. Но есть в Запредельных землях и существа, подобные этому. – Пастырь поглядел на девушку в упор. – Кромешное зло существует, Хейта. И с ним нельзя договориться. И мириться нельзя. Только бороться.

Внезапно тварь отбросила крысиные кости, вскочила на четвереньки, утробно взвыла и бросилась на Шарши. Тот вскинул руку, и полог леса озарила вспышка яркого света.

«Листы памяти» пастыря Найши

I

Череда невысоких холмов под названием Малые Горы вытянулась крутым полумесяцем на густо запорошенной снегом земле. При свете молчаливых звезд заснеженные холмы загадочно сверкали, точно это не снег засыпал их, а мириады крошечных драгоценных камешков, оброненных могучей рукой недотепы-великана. Юркие тени прятались в уютных ложбинах. Ледяной непоседа-ветер то и дело сдувал с вершин легкую снежную пыль.

Внезапно в серебристом полумраке зажегся маленький искристый огонек. А следом за ним еще один и еще. Надежно укрытые от посторонних глаз мохнатыми вершинами холмов, они вспыхивали точно неведомые северные мотыльки и медленно, но неуклонно обретали очертания высоких плотных фигур – сперва в плоть и кровь облекся Гэдóр, затем Хeйта, Хaрпа, Брон и последним – Мар.

Снеговой шапки перед упырем не оказалось. Его глазам предстал ряд длинных снежных домов, а перед ними – много мельтешащих черных фигурок. Он с любопытством покрутил головой. Но тут Гэдор резко дернул его за шубу, и тот, неуклюже взбрыкнув ногами, беззвучно плюхнулся в снег. Следопыт поглядел на него сверху вниз, многозначительно приложил палец к губам и прошептал:

– Сиди смирно. Мы же не хотим, чтобы нас заметили прежде времени. Сперва надо понять, о чем они собрались потолковать.

Из-за спины Гэдора на него насмешливо поглядывали остальные. Мар растянул бледные губы в кривой усмешке, скрестил на груди длинные руки и послушно приготовился слушать. Но все, что он мог понять, – отголоски диковинной речи на неведомом языке.

– И как я, по-вашему, должен что-то тут разобрать? – возмущенно прошипел он.

– Тсс! – шикнула на него Хейта. – Ты и не должен. Дай мне послушать. А я потом все растолкую.

Мар потупился, будто мысленно кляня себя за недогадливость, и выжидающе уставился перед собой.

Шесть невысоких длинных домов из снега и льда лениво вытянулись друг подле друга, точно тюлени на лежбище. Поселение Найги́у было небольшим. В каждом из таких домов проживало до трех семей номаэ́тов, что на всеобщем языке означало «северные люди». Номаэты были единственным народом, отважившимся заселить эти суровые, непокорные края, вечно скованные снегом, холодом и льдом.

Перед домами собралось немало народу. По центру стояла девушка, среднего роста, крепкая, в толстой темно-коричневой меховой одежде. Ее высокий смуглый лоб стягивал гладкий кожаный ремешок. Другие ремешки, только длиннее и тоньше, были искусно вплетены в густые блестящие волосы цвета северных угольно-черных скал. Узкие обсидиановые глаза грозно сверкали.

– Четыре дня! – воскликнула она. – Прошло уже четыре дня. Мы обязаны что-то предпринять!

– И что, по-твоему, мы должны сделать, Айлэ́? – с легкой тенью издевки вопросил плотный, краснощекий номаэт.

Внешне он очень походил на кабана. Такие же опасные маленькие глазки, широкий, ноздреватый нос и выдающиеся вперед нижние клыки. Лоб его тоже перехватывал широкий кожаный ремешок.

– Отправиться следом! – Девушка стукнула себя в грудь кулаком. – Я сердцем чую – что-то не так. Быть может, они попали в беду и нуждаются в помощи.

Две молодые женщины, окруженные толпой ребятишек, оживленно закивали в знак одобрения.

– Но прошло лишь четыре дня. – Малорослый и сморщенный как сушеное яблоко старик растянул в улыбке бледные губы. Вместо ремешка посреди его лба красовался ровный белый круг – метка старейшины. – Ты сама сказала. Рано еще беспокоиться.

Люди уважительно закивали, но девушка прислушаться к нему не пожелала. Указав на двух встревоженных женщин, она заговорила запальчиво и громко:

– Наши мужья отправились с оленьими шкурами к медведям-оборотням на мéнку и сказали, что вернутся ровно через три дня. Ты хорошо знаешь моего мужа, премудрый Ехóк. Ответь, он когда-нибудь давал свое слово и не сдерживал его? Хоть когда-нибудь?

Старик устало покачал седой головой. Суровое лицо Айлэ озарила торжествующая улыбка.

– Вот и я о том. Кто-то должен пойти за ними. Разыскать их, выяснить, что стряслось, помочь. – Она огляделась с отчаянной надеждой.

Но люди молчали. Они обменивались озабоченными взорами, но отвечать девушке никто не спешил. Толстощекий самонадеянно усмехнулся.

– Никто не пойдет за ними, Айлэ. По крайней мере, пока. Ваши мужья вернутся. Отбрось страхи и перестань пугать остальных.

– Замолчи, Гайны́р! – огрызнулась та. – Ты давно мечтаешь стать новым старейшиной, вот и лезешь с советами, когда тебя не просят. Если вы все так боитесь, я пойду сама. Вы обе, – она обернулась к притихшим женщинам, – приглядывайте за детьми и ждите. Я узнаю, что стряслось с нашими мужьями, и сделаю всё, что в моих силах, чтобы вернуть их домой.

– А лучше тебе будет тоже остаться здесь. – Негромкий голос заставил Айлэ обернуться.

Перед ней стоял крепкий высокий номаэт. Узкие глаза цвета ночи глядели лукаво. Иссиня-черные волосы падали на лицо. Однако правая щека была видна как на ладони. Ее покрывали длинные глубокие шрамы – старые следы от звериных когтей.

– Уго́й! – в голосе девушки слышалось удивление.

– Он самый, – самодовольно оскалился тот.

– Тебе же вроде обычно дела нет до чужих забот?

– Обычно – нет, – невозмутимо отозвался он. – Но твой муж, Око́й, хороший человек. Он всегда был добр ко мне. А потому я не могу сидеть сложа руки. Да и все равно засиделся тут, собирался на охоту. Могу заместо этого прогуляться к оборотням. В их краях ведь тоже водится разное зверье.

Айлэ ответила ему благодарной улыбкой.

– Я тоже пойду. – Симпатичный щекастый парень глядел на них узкими, с задоринкой глазами.

– Нет, Йэо́л, – резко бросил Угой. – Знаю, ты привык сопровождать меня на охоте. Но не в этот раз. Неведомо, что ждет впереди. Это может быть слишком опасно.

– Ты сам говорил, опасности нужны, чтобы преодолевать их, а не избегать, – посерьезнев, ответил тот. – Я не могу сидеть сложа руки, когда кто-то из наших попал в беду. – Он усмехнулся. – Да и потом, я, как и ты, засиделся тут. Сердце просится в путь.

Угой испытующе поглядел на него, улыбнулся уголком рта.

– Что ж, запретить я тебе ничего не могу. Немало годочков уже, должна быть своя голова на плечах. Стало быть, пойдем вдвоем.

Хруст ледяной корки под сапогами заставил всех обернуться. Пять человек спускались к ним со стороны заснеженных всхолмий.

При виде незнакомцев женщины изумленно ахнули. Мужчины же схватились за ножи. Хейта примирительно вскинула руки.

– Охгое ирэ эны^[2], – громко сказала она по-номаэтски. – Айгэ ухтои эны^[3]. Хасы эт айне эно арэйду^[4]. – И почтительно поклонилась.

Друзья последовали ее примеру. Старейшина окинул их пристальным взором и ответил на всеобщем, сильно растягивая слова:

– Речи твои приятны и учтивы. Мы нечасто встречаем здесь странников, потому простите нас за враждебность. Что ищете вы в здешних краях?

– Медведей-оборотней, – выступил Гэдор.

– И что вам от них нужно? – Старейшина удивленно вскинул кустистые брови.

– Историй. – Гэдор улыбнулся уголком рта. – Мы бродим по миру и разносим повсюду сказы из волшебных земель. За еду, за звонкую монету. Простой люд послушать не прочь, а порой до них охочи даже государи.

– Вон оно как, – задумчиво протянул Ехок. – А нам расскажете? Мы тоже истории любим.

– На обратном пути, – улыбнулся Гэдор. – Так что, подскажете путь дальше?

– А дальше, – невозмутимо проговорил Угой, – ваш путь лежит через Немую Землю, потом через волшебный Серебряный лес, а уж за ним в деревне Гуры́к-Бер обитают оборотни. Шагать прилично, да и сами вы ни в жизнь не дойдете.

– Отчего? – невольно вырвалось у Хейты.

– Немая Земля – коварное место, – усмехнулся тот. – Когда ступаешь, надо точно знать, куда наступать. А иначе сгинешь и глазом моргнуть не успеешь. Или же просто заплутаешь. А в здешних краях потеряться – значит умереть.

– И что прикажешь делать? – сурово вопросил Брон.

– Ну, как видно, сегодня удача на вашей стороне! – беззлобно рассмеялся Угой. – Мы как раз идем к оборотням. Я, именем Угой, и спутник мой, Йэол. Могли бы и вас провести. Не задаром, конечно. Историй ваших послушать охота.

– По рукам, – кивнул Гэдор. – Когда выступаем?

– Немедля, – ответил тот. – Только сперва вещей прихватим кое-каких. – Он смерил путников насмешливым взглядом. – Да и вас приобуть не помешает. Меховые сапоги хороши для снега, а вот по льду вы в них долго не прошагаете. Стойте здесь. Мы мигом. – Он махнул Йэолу рукой.

Номаэты и вправду вернулись быстрее быстрого. Угой бросил под ноги странникам тяжелую связку чего-то серо-коричневого.

Мар приподнял двумя пальцами конец грязной веревки и брезгливо поморщился.

– Что это?

– Зубья, – коротко пояснил тот.

Друзья озадаченно переглянулись.

– Мы надеваем их на ноги, чтобы не скользить и не падать, – поспешил разъяснить Йэол. – Они сделаны из клыков животных, оттого и название.

– Надевайте, да поживей, – кивнул Угой. – Дорога не ждет.

Путники принялись торопливо вздевать на ноги чудные штуковины. Харпа управилась первой, ступила раз, другой и довольно кивнула:

– Сойдет!

Пока они принаряжались, Угой подошел к Айлэ. Голову его скрывал меховой капюшон. На поясе висел большой охотничий нож. Из-за спины выглядывало копье. Угольно-черные глаза глядели уверенно и немного печально.

– Я сделаю все возможное, чтобы твой муж и остальные вернулись домой. Даю тебе слово.

– Спасибо, – улыбнулась девушка. – И сами непременно вернитесь.

Угой кивнул, перевел цепкий взгляд на странников, махнул рукой. И те дружно двинулись следом за номаэтами, мимо ослепительно белых домов.