Но всё же нет, берёт плётку и опускается на колени. Покачивая попкой, ползёт в середину пространства между вторым и третьим – удобно, когда рабочие зеркала рядом. Встав на широко разведённые колени, несколько раз ритмично подмахивает бёдрами, словно трахая невидимого любовника, а затем откидывается назад, опершись на руку, и принимается хлестать себя по бёдрам и между ними – выгибаясь волной навстречу каждому удару, жарко дыша и всхлипывая от боли.

Через несколько песен работают пять зеркал из шести. Пора раздеваться. Корал всегда начинает с груди, это её «фишка». Некоторые девушки до последнего скрывают бельё, по их словам, это создаёт интригу, но Корал нравится думать, что она разговаривает с клиентами на их языке. Даёт понять, что она не наивная глупышка, а прекрасно знает, чем они занимаются по ту сторону зеркала. Знает их грязные секретики. Держит их за яйца, если угодно.

Откинувшись назад так, чтобы латекс натянулся, Корал, смакуя, медленно ведёт скальпелем под грудью, стараясь не задеть лифчик. Если случайно его разрежешь – клиенты получат бонус за те же деньги, а вот тебе за голую грудь больше положенного не заплатят.

Облизывает губы, медленно запуская пальцы в разрез костюма, – и резко дёргает латекс вверх, открывая розовый лифчик. Улыбается, довольная собой и происходящим. Просовывает скальпель в образовавшуюся дыру и, натянув материал на рёбрах, распарывает, аппетитно двигая тазом в ритм.

Зеркало номер два вспыхивает жёлтыми огоньками. Должно быть, представитель «скорострелов» – эта категория не любит растягивать удовольствие, платят побыстрее, торопясь увидеть как можно больше шоу, прежде чем кончат. До аукциона на приват, естественно, не доживают. Корал про себя считает их ужасно занятыми бизнесменами, забегающими в «Психушку» расслабиться в перерыве между делами. Как люди, знающие цену деньгам, они не желают платить много – передёрнули по-быстрому и, поправив галстук, бегом на следующее совещание.

Корал подходит ко второму зеркалу, садится на корточки, широко разведя колени, разрезает – и латекс, и кожу на внутренней поверхности бедра, – с всхлипывающим стоном тянет материал, медленно разрывая его и открывая трусики. Проводит ладонью по порезу, растирая кровь, пачкая ею бельё, несколько раз гладит между ног, а затем прикладывает пальцы к зеркалу чуть ниже уровня лампочек. Закусив губу, призывно смотрит на своё отражение и возвращается к центру сцены. Вскоре латексный костюм повисает лохмотьями, а на теле прибавляется размазанной крови.

Наступает черёд кожаного кнута. Корал протягивает длинное кнутовище между ног, двигает бёдрами, потираясь об него, а затем обвивает себя ремнём, перетягивая грудь. Ещё несколько движений – и кнут обвивает шею туго, до потемнения в глазах. Движение – и ремень громко хлопает, оставляя красную полосу поперёк бёдер. Корал вскрикивает – от боли, конечно, но и от удовольствия. Нет, она не возбуждается от этого, зато боль приносит ей долгожданный покой. К сожалению, где-то глубоко внутри смелой и сильной Корал продолжает жить моя вина, которую способны искупить лишь обжигающие, оставляющие яркие следы удары.

Сегодня зеркало номер два удивляет: вспыхивает зелёными огоньками, под потолком раздаётся краткий звук привата. Клиент был с ней весь сеанс, потратил кучу денег – значит, ему действительно нравится шоу. Корал даже жалеет, что не имеет расписания, – может, клиент пришёл бы ещё раз именно в её смену.

Теперь, когда остальные зеркала закрылись, начнётся самое интересное. Корал игриво улыбается зеркалу номер два – даёт понять, что знает их общий секрет и хочет этого так же сильно, как и человек по ту сторону, – быстро срезает с себя остатки латекса, подходит к столику в центре комнаты и берёт нож средней длины.

В отличие от комнат второго уровня, где девушки встречаются с клиентами лицом к лицу, в помещениях первого уровня камер нет – ни на сцене, ни в отсеках клиентов. Абсолютная интимность, специальный товар «Asylum». Что ж, посмотрим, как далеко она заведёт нас сегодня.

***

После сеанса в «Психушке» я всегда чувствую себя потрясающе. Напряжение в кои-то веки уходит, тело расслаблено, в голове – тишина. Все грехи отпущены, и я могу жить дальше – хотя бы какое-то время. Пока снова не соберу груз ошибок и чувства вины.

Плюнув на брезгливость, утомлённо прислоняюсь к стене душа. Пощипывание дезинфекции на порезанной коже приятно бодрит. Даёт ощущение, что ты жива.

Обсохнуть. Обработать порезы. Одеться. Вызвать такси. Сейчас мне совершенно не хочется метаться с пересадками, так что плевать на правила: за двойную плату таксист соглашается довезти до Нового Города. Собственно, это не запрещено законом, просто не принято.

Несколько кварталов пешком. Лифт. Наконец-то добравшись до дома, бросаю сумку на пол прихожей и сама опускаюсь возле стены, прикрыв глаза. Боги милостивые, как же хорошо… Кажется, что я могла бы заснуть прямо здесь.

Звук приближающихся шагов.

– Вызвать врача? – судя по близости голоса, Син присел возле меня.

– Всё нормально, – язык заплетается, а губы непроизвольно растягиваются в улыбке. – Разве ты не чувствуешь, как мне хорошо?

– Ты что-то принимала? Я не заметил.

С наслаждением вздохнув – даже воздух кажется вкуснее, все запахи ярче, и его запах рядом, – поднимаюсь с пола, держась за стену.

– Если ты про химию, то нет. Расслабься, всё нормально.

Лениво заплетаюсь ногами в сторону спальни. На пороге оглядываюсь на Сина, провожающего меня взглядом, и, во внезапном порыве озорства, посылаю ему воздушный поцелуй.

После «Психушки» самое лучшее – заснуть. И даже снотворное не нужно.

28 НОЯБРЯ. СРАВНЕНИЕ НЕ В МОЮ ПОЛЬЗУ

40.

Просыпаюсь только к полудню. Мышцы приятно ломит, а вот правое бедро, кажется, потянула. Оглядываю себя в зеркале. Волосы стильно взлохмачены, улыбка мечтательная – сегодня мне нравится, как я выгляжу.

Вот только Сина нет, и оценить этот факт некому. Ладно. Не страшно. В душе я напеваю, а на кухне включаю радио и пританцовываю, даже не опасаясь, что Син увидит это, как в прошлый раз. Боги милостивые, спасибо вам за «Психушку»!

Набрав фруктового печенья и сырных гренок, заваливаюсь на кровать в спальне и включаю кино. Наслаждаюсь покоем, сегодня текущим в крови.

Однако вот уже и вечер, голод вытаскивает меня на кухню, а Сина всё ещё нет. Странно. И непривычно скучно.

Схожу к Джанки, он уже должен проснуться.

***

В прошлый раз мы с Сином лезли в окно только для того, чтобы избежать уличных камер, а вообще-то у меня есть и допуск, и ключ от входной двери. С годами сложилось так, что я имею право приходить в любое время. Раньше звонила и предупреждала, но Джанки сказал, что у друзей подобные церемонии не приняты. Друзья просто приходят.

Однако чуть я делаю шаг в прихожую, как из глубины квартиры доносится кокетливое женское щебетание: «Джанки, ты такой шаристый…». Ой, вот это неловко! В панике отступаю назад, взмахиваю рукой, чтобы нащупать дверь, – и задеваю декоративную корзинку на тумбочке.

Тяну руки в надежде поймать зашатавшуюся корзинку, но куда там, не с моей ловкостью!

Мгновение – и она грохается, рассыпав по полу содержимое. Женский голос тут же смолкает. Проклятье!

Не придумав варианта получше, захлопываю входную дверь со всей силы, громко откашливаюсь и повышаю голос:

– Дэ-э… – Слишком поздно соображаю, что нельзя озвучивать настоящее имя. – …Э-эй, ты дома?

Присев, торопливо собираю с пола пыльную мелочёвку. Всё это осталось от прежних хозяев, более того, корзинка стояла на этой самой тумбочке, когда я пришла сюда в первый раз, по объявлению о продаже.

Тишина. Что они там делают, одеваются? Может, уйти?

Шорох шагов. Дэн непривычно смурной: руки в карманах, взгляд исподлобья.

– Хэй.

– Привет. Я не вовремя?

Вслед за ним из коридора показывается девушка, оглядывает меня с явной неприязнью. Короткие ярко-рыжие волосы, веснушки, хищные «стрелки». Хотя в квартире не так уж жарко, на ней короткие чёрные шорты, чёрные же гольфы и белая майка, завязанная над пупком. Взгляд непроизвольно цепляется за просвечивающие сквозь ткань ареолы и дерзко торчащие соски, хотя почему-то мне кажется, что торчат они от холода. Аж самой хочется поёжиться.

Наконец-то собрав всё, поднимаюсь и ставлю корзинку на место.

– Я лучше зайду в другой раз.

Девушка с ожиданием смотрит на Джанки, но тот бурчит:

– Не, мы всё.

Поджав губы, она злобно зыркает на меня и снимает с вешалки куртку. А я, наоборот, торопливо скидываю ботинки и делаю шаг к Дэну. Он, избегая моего взгляда, кивает в направлении кухни, куда я и уношусь, захлопнув за собой дверь.

От растерянности даже не могу сообразить, куда сесть. Первым делом смотрю на чёрное полукресло у двери – оно мне тоже нравится, потому что в углу, – но это вообще-то место Джанки, он сейчас придёт. Табуретка посередине отодвинута, словно у Дэна были гости. Не хочу, она жёсткая, без спинки, неудобно. Остаётся второе полукресло, серое без подлокотников. Обычно я именно его и занимаю, хотя не люблю: обивка грубо-синтетическая, а за спиной небезопасное окно.

Уф, какая неловкая сцена получилась! Я иногда натыкалась здесь на заказчиков, но это всегда были мужчины. А, нет, как-то раз была женщина, но обычная, не порно-звезда. А сейчас – очень неожиданно. Я и не думала, что к Дэну такие красотки ходят. Даже неприятно: я, без макияжа и в обычной одежде, на её фоне выгляжу замухрышкой. Неудивительно, что Джанки никогда ко мне не подкатывал.

Через некоторое время Дэн появляется на кухне, раздражённо падает на своё кресло и, по-прежнему не глядя на меня, закуривает. А цепи-то на руке нет! Точно я прервала их на чём-то интересном.

Так что я жизнерадостно начинаю:

– Фига ты звезда! Когда свадьба?

– Она по шлыге.

– Ты прекрасно знаешь, что такой ответ меня не устраивает.

– По. Шлыге, – Джанки щурится предупреждающе.

– Что, серьёзно?.. – тяну я разочарованно.

– Аха, – он сосредоточенно ковыряет ноготь.

– Да ладно!.. «По шлыге» так не одеваются, я что, твоих клиентов не видела? Из самого Порта видно, что она тебя хочет. И что тебе не так?

Он угрюмо бурчит:

– Я детей не трахаю.

– Да какие она «дети»! – я возмущённо закатываю глаза. – Точно совершеннолетняя.

– А по мозгам…

– Ага, ну ты хватил – по мозгам! По мозгам некоторые и в пятьдесят «дети». Она же красотка! Грудь классная. Ноги… Живот вообще офигенный! Что тебе ещё надо?

Но Дэн только морщится в ответ.

– Так, посмотри на меня, – я тяну его за рукав рубашки. – Не, в глаза. Скажи, что ты её не хочешь.

Аккуратно отцепив мои пальцы от своего рукава, он снова отводит взгляд и тяжело вздыхает.

– Бля, хочу, ясен хрен. Я ж не железный.

– Так и в чём проблема? Ладно я с кучей тараканов, но ты-то?

Он насмешливо хмыкает.

– А, ну у меня-то мозгов вообще нет? Штаны скинул и попёр?

– Ну так и попёр бы. По-моему, она именно этого и хочет.

Наконец-то развернувшись ко мне, Дэн кладёт локти на стол, затягивается и смотрит снисходительно.

– Она, мож, хочет, а я должен башкой думать, а не чем.

Блин, в нашей паре Джанки, конечно, более рассудительный, но сейчас я совершенно не понимаю, чего он шкоты дёргает. В романтических делах нужна доля непосредственности!

– Да о чём тут думать?! – Я раздражённо стукаю кулаком по столешнице. – Если она тебе нравится. А уж ты точно ей нравишься. Ну так и вот!

Внимание Дэна переключается на пепельницу, которую он пододвигает к себе, некоторое время изучает и, наконец, сильно вжимает в неё окурок.

– Она уже битый год мне в кильватере ходит. Спервой одетая была, а щас – вот…

– И что?.. – я непонимающе хмурюсь.

– А то, што она глубоко в энто впёрлась. Тут просто няшкать не выйдет, швартовать надо.

– Ну и швартуй. Глядишь, она бы тебя подкормила. Ты вот когда в последний раз ел?

Джанки молчит, вращая пепельницу большим пальцем – туда-сюда, туда-сюда.

Я несколько мгновений слежу за этим движением.

– Нет, ну серьёзно. Ты, типа, хочешь быть крутым и независимым? Или что?