Элинор Портер: Поллианна взрослеет

Моему кузену Уолтеру

Серия «Яркие страницы. Коллекционные издания»

Eleanor H. Porter

Pollyanna Grows Up

Перевод с английского Дарьи Самсоновой

Литературный редактор Влад Чарный

В оформлении орнамента на обложке использована иллюстрация:

mart / Shutterstock.com

Используется по лицензии от Shutterstock.com / FOTODOM

© Самсонова Д., перевод на русский язык, 2026

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2026

Глава 1
Откровенный разговор

Делла Уэзерби взбежала по довольно внушительным ступеням дома ее сестры на Коммонуэлс-авеню и энергично нажала пальцем на кнопку электрического звонка. Вся она, от верхушки ее широкополой шляпы до подошв туфель на низком каблуке, излучала здоровье, деловитость и решительность. Даже ее голос, когда она поздоровалась с горничной, открывшей дверь, звенел радостью жизни.

– Доброе утро, Мэри. Моя сестра дома?

– Д-да, мэм, миссис Кэрью дома, – замявшись, ответила девушка. – Но… она не желает, чтобы её кто-то беспокоил.

– Вот как? Что ж, я никто, – улыбнулась мисс Уэзерби, – так что меня она примет. Не беспокойся, я возьму вину на себя, – кивнула она, увидев испуганный протест в глазах горничной. – Где она, в своей гостиной?

– Д-да, мэм, только… она сказала… – Однако мисс Уэзерби уже была на середине широкой лестницы, и горничная, беспомощно глядя ей вслед, умолкла.

Наверху Делла Уэзерби без колебаний прошагала по коридору к полуоткрытой двери и постучала.

– Мэри, – отозвался голос, в котором звучало «Боже, ну что еще», – разве я не… О, Делла! – Теперь голос был удивленным и потеплевшим. – Моя дорогая, откуда ты здесь?

– Да, это Делла. – Молодая женщина, безмятежно улыбаясь, уже прошла в комнату. – Я была на воскресном пикнике на пляже еще с двумя сестрами милосердия, а сейчас возвращаюсь в санаторий. А это значит, что я не задержусь. Я зашла только ради этого, – и она сердечно расцеловала обладательницу недовольного голоса.

Миссис Кэрью нахмурилась и с некоторой холодностью отстранилась. Проблеск радости и оживления на ее лице угас, оставив лишь брюзгливое уныние, явно куда более привычное ей.

– О, конечно! Мне ли не знать, – сказала она. – Ты никогда не задерживаешься… здесь.

– Здесь! – Делла Уэзерби весело рассмеялась, всплеснув руками. Но вдруг её голос и поведение изменились. Она посмотрела на сестру серьезно и с нежностью. – Рут, дорогая, я не могла… я просто не могла жить в этом доме. Ты же знаешь, – мягко сказала она.

Миссис Кэрью раздраженно поерзала в кресле.

– Не представляю, почему, – парировала она.

Делла Уэзерби покачала головой:

– Нет, ты знаешь, дорогая. Ты знаешь, что мне совсем не по душе все это – меланхолия, бесцельное существование и пристрастие к тоске и горечи.

– Но мне действительно тоскливо и горько.

– Так не должно быть.

– Почему? Что еще у меня есть в жизни?

Делла Уэзерби нетерпеливо отмахнулась.

– Рут, послушай меня, – начала она. – Тебе тридцать три года. У тебя хорошее здоровье – вернее, было бы, если бы ты следила за собой должным образом, и у тебя определенно сколько угодно времени, а денег и того больше. Любой тебе скажет, что в такое великолепное утро ты могла бы найти себе занятие получше, чем киснуть в этом доме, похожем на склеп, и велеть горничной никого не принимать.

– Но я не хочу никого видеть.

– Тогда надо заставить себя захотеть.

Миссис Кэрью устало вздохнула и отвернулась.

– О, Делла, как ты не можешь понять? Я не такая, как ты. Я не могу… забыть.

Лицо молодой женщины на миг исказилось от боли.

– Ты говоришь… о Джейми, я полагаю. Я не забыла об этом, дорогая. И не могла бы забыть. Но уныние не поможет нам… найти его.

– Будто я только тосковала и не пыталась отыскать его целых восемь долгих лет! – возмущенно отозвалась миссис Кэрью со слезами в голосе.

– Конечно, ты искала его, дорогая, – поспешила утешить ее сестра. – И мы с тобой продолжим поиски, и будем искать, пока не найдем, до самой смерти, если понадобится. Но такое настроение нам не поможет.

– Но я ничего больше не хочу, – печально проговорила Рут Кэрью.

С минуту они обе молчали. Младшая сестра смотрела на старшую с тревогой и неодобрением.

– Рут, – сказала она наконец почти сердито, – прости меня, но… Ты собираешься всегда оставаться такой? Ты овдовела, я понимаю – но твой брак продлился всего год, и твой муж был намного старше тебя. Ты была тогда еще совсем юной, и тот короткий год наверняка сейчас почти кажется сном. Не могло же это отравить тебе всю оставшуюся жизнь!

– Нет, о нет… – так же печально бормотала миссис Кэрью.

– Значит, ты и правда всегда будешь такой?

– Ну, конечно, если я смогу найти Джейми…

– Да, да, я понимаю. Но, Рут, дорогая, неужели ничего, кроме Джейми, на всем белом свете не может хоть немного тебя порадовать?

– Похоже, что ничего, – безучастно вздохнула миссис Кэрью.

– Рут! – воскликнула ее сестра, чувствуя, что вот-вот разгневается. Но вдруг засмеялась. – О, Рут, Рут, я тебе выпишу дозу Поллианны. Тебе она нужнее, чем кому бы то ни было!

Миссис Кэрью поджала губы.

– Я не знаю, что такое «поллианна», но что бы это ни было, оно мне не нужно, – резко ответила она, тоже начиная сердиться. – Здесь не твой обожаемый санаторий, и я не твоя пациентка, чтобы пичкать меня снадобьями и указаниями, не забывай, пожалуйста.

Глаза Деллы Уэзерби искрились, но она не улыбалась.

– Поллианна – это не лекарство, моя дорогая, – спокойно сказала она. – Хотя я слышала, как некоторые называли ее бальзамом. Поллианна – это маленькая девочка.

– Девочка? Ну откуда мне было знать, – все еще обиженно отозвалась ее сестра. – У вас есть какая-то «белладонна», так почему бы не быть «поллианне». К тому же ты вечно советуешь мне что-нибудь попринимать, и ты определенно сказала слово «доза», а оно обычно говорится, когда речь идет о каком-нибудь лекарстве.

– Поллианна и впрямь лекарство в своем роде, – улыбнулась Делла. – И все врачи в санатории утверждают, что она лучше любой микстуры, которую они могут прописать. Это девочка, Рут, лет двенадцати или тринадцати, она провела в санатории все прошлое лето и большую часть зимы. Я успела пообщаться с ней всего пару месяцев, поскольку она уехала вскоре после моего прибытия. Но этого было достаточно, чтобы она совершенно меня очаровала. К тому же в санатории до сих пор все вспоминают Поллианну и играют в ее игру.

– ИГРУ!

– Да, – кивнула Делла с загадочной улыбкой. – Ее игру в радость. Я никогда не забуду, как впервые узнала об этой игре. Одна из процедур в лечении Поллианны была особенно неприятной и даже болезненной. Она делалась по утрам каждый вторник, и очень скоро настал мой черед проводить ее. Я боялась этого, поскольку знала по моему прежнему опыту с другими детьми, что меня ждет: они нервничают и плачут, если не хуже. К моему бесконечному изумлению, девочка встретила меня с улыбкой и сказала, что рада видеть меня. И веришь или нет, ни единого стона не слетело с ее губ за время всей процедуры, хотя я знала, что ей очень больно. Должно быть, я сказала что-то такое, что выдало мое удивление, потому что она охотно объяснила мне: «О да, раньше я тоже нервничала и боялась, пока не подумала, что это совсем как дни стирки для Нэнси, и по вторникам я могу радоваться больше всего, ведь до следующей процедуры еще целая неделя».

– Надо же, как странно! – Миссис Кэрью была в недоумении. – Но я не понимаю, при чем тут какая-то игра.

– Я тоже поняла не сразу. Но потом Поллианна мне рассказала. Ее отец был бедным проповедником на Западе, а матери она лишилась рано, и все, что у нее было в детстве, это помощь дам из благотворительного комитета да вещи из бочек для пожертвований. Когда она была совсем маленькой, то очень захотела куклу и была уверена, что найдет ее в бочке в следующий раз. Однако там оказалась лишь пара детских костылей. Девочка расплакалась, конечно, и тогда ее отец научил ее играть в эту игру – искать повод для радости во всем, что происходит. И для начала, сказал он, она может порадоваться тому, что костыли ей не нужны. Так появилась эта игра. Поллианна сказала, что с тех пор она всегда играет в нее, и чем труднее найти повод для радости, тем интереснее, хотя порой порадоваться чему-то бывает ужасно трудно.

– Удивительно! – проговорила миссис Кэрью, все еще несколько озадаченная.

– Не то слово – видела бы ты, сколько пользы принесла эта игра в санатории, – кивнула Делла. – И доктор Эймс слышал, что Поллианна преобразила жизнь всего городка, из которого она к нам приехала. Он хорошо знаком с доктором Чилтоном, который женат на тете Поллианны. И кстати, насколько мне известно, их брак был одним из ее достижений – она уладила давнюю размолвку между ними. Так вот, чуть больше двух лет назад отец Поллианны умер, и девочка переехала на Восток, к своей тете. В октябре ее сбил автомобиль, и ей сказали, что она никогда больше не сможет ходить. В апреле доктор Чилтон отправил ее в санаторий, где она пробыла почти год, до прошлого марта. Она вернулась домой практически здоровой. Видела бы ты эту девочку! Лишь одно омрачало ее счастье – что она не могла пройти пешком весь путь до дома. И как я понимаю, ее встречал весь город, с оркестром и транспарантами. Но рассказывать о Поллианне бессмысленно – ее нужно видеть. Вот почему я сказала, что тебе не помешала бы доза Поллианны. Это принесло бы тебе огромную пользу.

Миссис Кэрью чуть вздернула подбородок.

– Вот уж позволю себе с тобой не согласиться, – холодно возразила она. – Я не желаю, чтобы меня «преображали», и у меня нет былых возлюбленных, размолвку с которыми нужно улаживать. И если что-нибудь было бы для меня совершенно невыносимым, так это маленькая Мисс Чопорность, с постной миной читающая мне наставления о том, сколь за многое я должна быть благодарна. Я ни за что не потерплю… – Но тут ее речь была прервана звонким хохотом.

– О, Рут, Рут! – Ее сестра задыхалась от смеха. – Мисс Чопорность, как же – ПОЛЛИАННА! О, если бы только ты могла познакомиться с этой девочкой! Впрочем, тут я сама виновата, я ведь говорила, что рассказывать о Поллианне бессмысленно, и понятно, что тебе не захотелось с ней встретиться. Но – Мисс Чопорность, как бы не так! – И она снова расхохоталась. Но почти сразу взяла себя в руки и посмотрела на свою сестру с прежней тревогой в глазах. – Серьезно, дорогая, неужели ничего нельзя сделать? – спросила она умоляюще. – Ты не можешь вот так провести всю жизнь. Почему бы тебе не выходить из дома почаще, общаться с людьми?

– Зачем, если я этого не хочу? Я устала от… людей. Ты же знаешь, в обществе мне всегда было скучно.

– Тогда как насчет какого-нибудь занятия? Благотворительности?

Миссис Кэрью досадливо отмахнулась.

– Делла, дорогая, мы все это уже обсуждали не раз. Я жертвую деньги, и немалые – и этого достаточно. На самом деле, боюсь, что этого даже слишком много. Людям не следует привыкать жить на пособия.

– Но ты могла бы отдавать и хоть немного себя, – осторожно продолжила Делла. – Если бы ты заинтересовалась чем-то еще, помимо собственной жизни, это бы очень помогло…