Надежда Соколова: Владелица проклятого замка

Глава 1

Я ругалась. Отчаянно, матом, громко. Параллельно ещё и посуду побила бы – классический земной катарсис. Но увы, там, где я сейчас жила, хорошие фарфоровые тарелки считались роскошью, доступной разве что королю да двум-трём алхимикам, сколотившим состояние на зелье для роста волос. А плохие были сделаны из грубого дерева, такого плотного, что им, кажется, можно было бы забить гвоздь. Их и не разобьёшь особо – максимум, заноза в ладони и моральное удовлетворение ниже нуля. Так что всё, что мне оставалось, – это ругаться, выкрикивая на всю каменную глотку замка словарный запас, достойный старшины в казарме.

– Да чтоб вас… Да… Да через колено… Да во всех позах! – разносилось по ледяным коридорам, заставляя содрогнуться даже паутину в углах.

Не помогало. Лучше не становилось. Да и как тут станет лучше, если ты только что нашла бумажку с завещанием, написанную чернилами, пахнущими нафталином и чёрным юмором? Мол, дорогая внучка, завещаю тебе этот замок «Вечный Сквозняк», слуг в нём (а их аж двое: полуглухой старик-конюх, который разговаривает только с лошадьми, и кухарка, чьё единственное блюдо – похлёбка «Удивление путника», где главный сюрприз – отсутствие яда) и золото в его сокровищнице.

Всё это богатство я получу, если выйду замуж по любви. Причём любви взаимной! И под этим в завещании была такая закорючка росчерком пера, будто дед сам хихикал, когда её выводил. Сволочи! Все сволочи! Ладно, я – девушка смазливая, накрашусь сажей из камина да свекольным соком, причешусь – если найду в этом проклятом месте расчёску, которая не пытается удрать с волосами, – приоденусь в гобелен из зала приёмов. Меня полюбить можно будет. Ну, теоретически. Если закрыть глаза на то, что гобелен изображает сцену побоища и слегка колется.

Но мне, МНЕ полюбить местных «достойных кавалеров»?! Да они тут все повернуты на собственной значимости, длине бороды и патриархате, возведённом в абсолют! Типичный ухажёр из соседнего феода начинает разговор с перечисления количества своих мечей и длины родового древа, а заканчивает снисходительным предложением «осчастливить» тебя деторождением. А я – девушка свободная, выросла на Земле, где даже кот имеет право на личное пространство! Терпеть не могу принуждения. Да и вообще, где это видано, чтобы студентку шестого курса филфака, мирно писавшую диплом о метафоре в постмодернистской прозе, засовывали без её согласия в другой мир, да ещё и магический! И вместо защиты диссертации – защита замка от чего-то, что по ночам скребётся в стены. Ну сволочи же, без вариантов!

Мало того, в завещании несколько раз было подчёркнуто, что замок – проклятый, место особое, «находящееся на разломе магических линий». В него редко кто заглядывает, даже соседи стараются обходить стороной, а местные торговцы крестятся, когда приходится сюда заезжать за долгами. Этакий тонкий намёк, мол, не кочевряжься, внучка, не пытайся слишком долго выбирать принца на белом коне, а то окажешься и без мужа, и без наследства, и с вечным сожителем в виде призрака в сортире, который вечно ноет о сырости.

Я вздохнула и пнула дубовую табуретку. Она даже не пошатнулась, лишь издала глухой, презрительный стук. Юмор ситуации был настолько чёрным, что его могло бы использовать в своих ритуалах местное племя мракокультурников. Мне предстояло найти взаимную любовь в мире, где главным развлечением была охота на говорящих грибов, а романтическим жестом считалось не украсть твою курицу. Дело – дрянь.

         Наследство мне было нужно, даже очень. Мечта о нём грела меня куда лучше, чем камин в большом зале, который вечно дымил. Слухи о золоте деда ходили упорные, и, судя по намёкам в старых дворцовых книгах и таинственному виду старого управителя, сокровища здесь и вправду имелись в немалом количестве. Я представляла себе не просто пару сундуков, а целую потайную комнату, где золотые монеты лежат аккуратными стопками, а слитки, холодные и увесистые, сложены вдоль стен. Богатство, которое не кончается. Настоящее состояние.

А ещё был сам замок – мрачноватый, но монументальный. Его башни, стрельчатые окна и древние стены, поросшие плющом, могли сойти за аутентичную старину. Наверняка найдётся какой-нибудь чудаковатый маг-аристократ или коллекционер артефактов, который купит его за хорошие деньги просто ради престижа. И тогда… тогда всё сложится.

Все эти деньги – и от золота, и от продажи замка – я могла бы вложить в одну-единственную, такую ясную и прекрасную земную мечту. Я видела её в деталях: своё библиотечное кафе. Небольшое, уютное, пахнущее свежей выпечкой и старой бумагой. Полки от пола до потолка, заставленные книгами на любой вкус – от классических романов до современных поэтических сборников. В углу – самый лучший в городе кофейный аппарат. У каждого столика у окна – мягкий свет лампы и удобное кресло, в котором можно забыть о времени с чашкой капучино и свежим круассаном. Место, где тихо, тепло и уютно, где каждая книга находит своего читателя. Разве это не прекрасная идея?

Мои родители эту идею не понимали и не поддерживали. Отец, крупный бизнесмен, смотрел на мир сквозь призму цифр и окупаемости. Он отказался давать деньги на такой, как он выразился, «несерьёзный проект для романтиков».

– Заработай сначала сама, докажи жизнеспособность, – говорил он.

Мама, всегда думавшая о статусе и карьере, мягко, но настойчиво советовала мне найти «нормальную» работу в крупной компании или, на худой конец, открыть что-то более прибыльное и современное. Их слова звучали для меня как отказ верить в моё самое главное желание.

И теперь судьба, хоть и в такой причудливой и раздражающей форме, сама давала мне в руки шанс получить всё и сразу: и капитал, и возможность этой мечтой распорядиться. Нужно было лишь выполнить одно, но такое сложное условие. Мысли о том золоте, что лежало где-то совсем рядом, и о кафе, которое могло стать реальностью, заставляли сердце биться чаще. Нельзя было сдаваться.

Глава 2

Я решила обойти свои новые владения, чтобы оценить масштаб катастрофы под названием «мое наследство». Замок, который снаружи выглядел угрюмо-величественным, внутри оказался царством вечного полумрака, сквозняков и пыли, которой, казалось, не было числа.

Я медленно шла по главному залу. Под ногами скрипели и пружинили старые половицы, кое-где прогнившие настолько, что я предпочитала обходить их стороной. Высоченные стены, когда-то покрытые яркими гобеленами, теперь оголили сырой камень. Одинокий гобелен, изображавший скучающего оленя, висел криво, и сквозь его дыру проглядывала чёрная плесень, образующая странный узор. Воздух пах сыростью, старой древесиной и чем-то ещё – забвением, что ли. Поддерживать такой замок в порядке было немыслимой тратой сил и средств. Мытьё одних только окон, узких и высоких, заняло бы у пары слуг целый месяц.

Я бродила по коридорам, трогала пальцем пыль на дубовых сундуках и размышляла. Мысли крутились вокруг одной насущной проблемы: как заманить в эту сырую, холодную громадину потенциального жениха, да ещё и сделать так, чтобы он захотел задержаться?

«Так, – думала я, сдувая пыль с каменного подоконника. – Первое – нужно создать иллюзию уюта. Хотя бы в одной комнате. Например, в этой, поменьше. Развести огонь в камине, притащить сюда все найденные целые ковры и зажечь побольше свечей. Ароматические, с запахом яблок или корицы. Пусть пахнет, как в гостях у богатой, но эксцентричной тётушки, а не как в склепе».

Я свернула в длинную галерею, где на стенах висели портреты хмурых предков.

«Второе – легенда. Нужно красиво подать эту «проклятость». Не как угрозу, а как… захватывающее приключение. Можно рассказывать гостям, что в замке живёт безвредный призрак библиотекаря, который по ночам переставляет книги. Или что в старом колодце во дворе слышны голоса духов, дающие мудрые советы. Романтично же! Какой-нибудь искатель острых ощущений может клюнуть».

Спускаясь по винтовой лестнице в небольшую круглую комнату, вероятно, бывшую будуар, я продолжала строить планы.

«Третье – развлечения. Если удастся заманить сюда несколько человек, нужно что-то устроить. Вечер старинных легенд у камина. Или «охоту» за сокровищем, спрятав пару-тройку старых, но красивых безделушек по укромным уголкам замка. Главное – создать повод для общения, для шуток, для чего-то, что может сойти за зарождающуюся симпатию».

Я вышла на внутренний двор, заросший бурьяном. Взгляд упал на полуразрушенную, но всё ещё романтичную беседку.

«А ещё, – подумала я с улыбкой, – можно сделать акцент на уединённости. Рекомендовать замок как идеальное место для уставших от светской суеты благородных господ, ищущих покоя и… душевной беседы с прекрасной хозяйкой».

Вернувшись в свои покои, я села у небольшого окна. Замок был огромным, холодным и проблемным. Но он же был и полем для манёвров. Каждая скрипучая дверь, каждая тёмная ниша, каждый вид с башни на мрачные леса – всё это можно было превратить в декорации для моей маленькой пьесы под названием «Взаимная любовь». Нужно было только проявить изобретательность.

Я вздохнула, посмотрела на темневшее небо за окном и решила лечь спать – без ужина.

Добравшись до кровати, я улеглась туда, закуталась в одеяло и закрыла глаза. Свет погас сам собой. Через несколько минут я уже мирно спала в своей постели.

Мне приснился странный, но очень яркий сон. Я стояла в том же самом большом зале, но он преобразился: камин пылал жарким, ровным пламенем, с потолка исчезли паутины, а по стенам, будто живые, переливались те самые фрески с битвами и пирами. И в центре этого сияющего пространства стоял старик.

Он был высоким, сухопарым, с длинной-предлинной белой бородой, заплетённой в несколько причудливых косичек, в которые были вплетены крошечные, мерцающие звёздочки. На нём был не рыцарский плащ, а просторная мантия тёмно-синего цвета, усыпанная такими же звёздами, которые медленно двигались, образуя новые созвездия. Его глаза, цвета старого серебра, смотрели на меня с живым, почти озорным любопытством.

«Ну, наконец-то мы встретились, внучка, – произнёс он. Голос у него был негромкий, но на удивление ясный, будто звучал у меня прямо в голове. – Я – Аристарх. Твой дед по отцовской линии. Да-да, тот самый могущественный маг, основатель сего архитектурного недоразумения, – он небрежно махнул рукой, и звёзды на его мантии закрутились быстрее. – Прости, что сразу не представился. Занят был. Совсем недавно перебрался в очередной смежный мир, изучаю местные практики преобразования лунного света в сыр. Удивительно эффективно, кстати говоря».

Я могла только молча смотреть на него, пытаясь собрать в кучу разбегающиеся мысли. Дед? Настоящий маг? Не просто чудаковатый старик из семейных баек, а реально существующий?

«Я следил за тобой, конечно, – продолжал он, словно отвечая на мой немой вопрос. – Диплом о постмодернистской метафоре – это сильно. Горжусь. А тут, понимаешь, подвернулся уникальный шанс для… полевого эксперимента. Наследственность, сила рода, испытание сердца под давлением обстоятельств. Весьма познавательно!»

Он приблизился, и от него пахло не плесенью и пылью, а чем-то острым и свежим, как воздух после грозы, и сладким, как печёные яблоки.

«Но я, собственно, не затем явился, чтобы оправдываться, – его серебряные глаза вдруг стали серьёзнее. – Хочу напомнить тебе об условиях нашего маленького договора. О завещании».