Конспект все еще в моей руке, а в ушах чуть звенит от неожиданности, когда память проясняется. Я вспоминаю, кто это! Ник Вейс. Наш однокурсник. Моргаю, пытаясь вспомнить хотя бы его лицо. Ничего. Потому что этот парень… он как призрак. Его лицо вечно спрятано под этим капюшоном, будто солнце ему враг.

– Надо же! – Лиса фыркает прямо у моего уха, ее голос пробивается сквозь гул коридора. Она скрещивает руки на груди и смотрит вслед Нику с явным скепсисом. – Ник Вейс решил с кем-то повзаимодействовать! Где-то что-то сдохло…

– Ты к нему слишком строга, – отвечаю я, не отрывая взгляда от его спины.

 Ник… он не просто незаметный. Он одиночка по определению. Живая тень, скользящая вдоль стен аудиторий и коридоров. Его никто по-настоящему не замечает. У него нет друзей для болтовни за кофе, нет девушки, с которой он перешептывался бы на парах.

Обычно такие замкнутые до предела парни – магнит для насмешек, для подколов, для всех этих глупых выходок, которые иногда случаются и здесь. Но Ник… Похоже, он каким-то чудом проскочил мимо. Он неинтересен даже тем, кто любит поиздеваться.

Я и сама периодически забываю, что он учится с нами. Он часто внезапно пропадает, А потом неожиданно вновь появляется на своем месте у окна, как будто и не исчезал. Никто не спрашивает, где он был. Никто не замечает пропажи. Он как тот самый домовой – о нем вспоминают, только когда он вдруг мелькнет.

Но есть одна деталь, которую я точно не забуду: его удивительные изумрудные глаза. Они словно светятся изнутри, выделяясь на фоне его вечно мрачного образа.

– Мон, ну что зависла? – Резкий рывок за рукав куртки заставляет меня вздрогнуть. Нетерпеливый голос Лисы звучит прямо у уха. – Ты что, впервые увидела Ника? Да, я тоже его нечасто замечаю, честное слово. А ты вся в мечтах об «Ангелах»… – Она слегка передразнивает мой тон. – До нас, простых смертных, не снисходишь обычно! А тут неведомая зверюшка удостоилась твоего внимания!

Щеки вспыхивают, будто я только что выбежала на мороз. Под взглядом Лисы неуютно. А ее слова почему-то задевают.

– Лис, ты злая, – говорю тише, стараясь, чтобы голос звучал ровно и спокойно. Сжимаю конспект в руке, упираясь взглядом в потрепанный уголок тетради, лишь бы не показать, как ее колкость вонзилась под кожу.

– Да ладно тебе, не злая я! – Она отмахивается, пожимая плечами с преувеличенной небрежностью. Но я успеваю поймать мимолетную тень в ее карих глазах – что-то вроде досады или мимолетного сожаления. – Ты сама это знаешь. Просто у меня чувство юмора… своеобразное. Ты же привыкла.

Спорить с Лисой, когда она в таком настроении, – верный способ испортить себе утро. Я просто киваю, и мы молча поворачиваемся, вливаясь в поток студентов, плывущий в аудиторию 305.

Ирония судьбы подстерегает нас сразу у порога: наша привычная парта – вторая у окна – оказывается… прямо позади парты Ника. Он уже сидит там, не обращая ни на кого внимания. Я стараюсь сосредоточиться на том, чтобы аккуратно поставить рюкзак, достать ручку, открыть конспект. Но мой взгляд, будто против воли, снова и снова скользит по спине парня.

Он сидит ссутулившись, его плечи скрыты под огромным чёрным худи, и отвлекает меня от учебы!

Четыре пары подряд я пытаюсь вникнуть в лекции, в формулы, в бесконечные конспекты. Сижу прямо, киваю преподавателям, записываю всё, что успеваю ухватить. Делаю это без особого удовольствия, честно говоря. Голова гудит от информации, а мысли норовят ускользнуть.

Но стараюсь. Стараюсь изо всех сил. Потому что без этого старания мне не видать стипендии, а без стипендии… Без стипендии я просто не выживу в этом городе. Аренда, еда, проезд – всё это складывается в неподъёмную для меня сумму. Нормальные люди в такой ситуации подрабатывают где-нибудь на стороне: в кафе, в магазинах, репетиторством. Логично, да? Но кто сказал, что я нормальная?

Моя подработка – это музыкальная студия «Резонанс». Там я пою. Когда удаётся. Но чаще – мою полы после ночных сессий других групп, отдраивая линолеум от пятен кофе и следов обуви. Разбираю горы бумаг в крошечном офисе – счета, расписания, ноты, всё вперемешку. Иногда, если совсем повезет, подменяю преподавателей для самых младших групп, пытаясь объяснить азы вокала капризным семилеткам.

За всё это мне разрешают бесплатно заниматься с педагогом. И главное – записывать музыку по ночам, когда студия пустует, а город за окном затихает.

Это мой рай. Моя отдушина. Но вот беда: всё это не приносит живых денег. Ничего, что можно было бы положить в кошелек и потратить на ту же еду или проездной. Я живу на стипендию и экономлю каждую монетку, а моя работа кормит только душу, но не тело.

После занятий мы с Лисой вываливаемся из главного корпуса на залитую упрямым осенним солнцем дорожку. Она петляет мимо пожелтевших кленов, ведя к главным воротам университета. Теплые, почти летние лучи пробиваются сквозь поредевшую листву, отбрасывая на серый асфальт и увядшую траву причудливый, дрожащий узор из света и теней. Вокруг нас – гул жизни. Студенты кучками и поодиночке спешат по своим делам: кто к общежитию, кто на автобусную остановку, кто просто погулять. Смех, обрывки разговоров о вечеринках, вчерашних лекциях, планах на выходные – всё это сливается в один жизнерадостный гул, который позволяет забыть о проблемах.

Внезапно мой магфон вибрирует, издав короткий, знакомый до боли звук – пришло сообщение. Сердце почему-то ёкает. Открываю его, пальцы чуть дрожат от необъяснимого неприятного предчувствия. Читаю. И замираю. Буквально. Ноги будто вросли в асфальт. Буквы на экране пляшут, расплываются в мутные пятна. В горле мгновенно пересыхает, образуя плотный, горячий ком, который невозможно сглотнуть.

– Мон? Эй, Земля вызывает! Что случилось? – Голос Лисы, резкий от беспокойства, пробивается сквозь нарастающий в ушах шум.

Я отрываю взгляд от экрана, пытаясь сфокусироваться на рыжих бровях, сведенных в одну линию беспокойства

– Кажется… – начинаю я, голос звучит хрипло. – Мне… в ближайшую неделю будет немного негде жить…

Глава 2

Энджел

«Зачем я помог этой девчонке?» – крутится в голове. Надвигаю капюшон еще ниже, почти до переносицы, чтобы мир сузился до полоски асфальта под ногами.

Иду через университетский двор к выходу, подгоняемый порывами ветра, который здесь почему-то особенно сильный. Толпа студентов обтекает меня, не замечая.

Быть тенью – это просто и привычно. Надеваешь невидимость, как этот худи, и растворяешься. Ты часть фона: серый, невыразительный, не заслуживающий внимания. Тебя не видят и не слышат, будто и правда не существуешь.

Не этого ли я хотел? И прекрасно получалось, пока система не дала сбой. Почему я помог Дамоне? Ведь именно она та, от кого стоит держаться подальше. Не потому ли, что она напоминает девушку из прошлого, которую я едва не столкнул в бездну?

Глупо! Но дело сделано. Я ей помог, она меня заметила. И весь день буравила взглядом мою спину. Это плохо. Очень плохо.

Осенний ветер пробирается под одежду, но я не чувствую холода. Мысли крутятся в голове, словно шестерёнки сломанного механизма. Нужно было просто пройти мимо, как я делал сотни раз до этого. С чего я вдруг решил проявить человечность?

Люди вокруг спешат по своим делам, смеются, разговаривают. А я снова погружаюсь в свои мысли, стараясь стать как можно незаметнее. Капюшон скрывает не только лицо, но и эмоции. Никто не должен видеть, что творится у меня внутри.

Поворачиваю к выходу. Ещё несколько шагов – и я скроюсь от чужих взглядов. Но образ Дамоны всё ещё стоит перед глазами. Её удивлённое лицо, когда я протянул ей конспект…

Нужно держаться от неё подальше. Так будет лучше для всех.

Оглядываюсь по сторонам и на парковке возле синего магмобиля замечаю Лайки. Он, как всегда, хохочет и размахивает руками, привлекая внимание окружающих. Его каштановые волосы торчат во все стороны, а на лице привычная самодовольная ухмылка. Он не друг, но, возможно, приятель – если такое определение вообще применимо к нашим отношениям.

– Ник? – с показным удивлением спрашивает он, делая вид, что не ожидал меня увидеть. – Ты уже вернулся?

Мне не нравится его тон и эта притворная улыбка. В его глазах пляшут насмешливые огоньки, и я сразу понимаю: ничего хорошего ждать не приходится. Лайки опять, так или иначе, нарушил наши договоренности. И сейчас будет искать оправдания.

– Ключи! – бросаю я, не церемонясь. Протягиваю руку ладонью вверх.

– Ник, ну честное слово! – Лайки разводит руками, изображая невинность. – Я же искренне думал, что ты вернешься только завтра! Клянусь!

– То есть ключей нет, – констатирую я ровным, мрачным тоном. Даже не вопрос. Я уже знаю ответ. Чувствую его по этому глупому блеску в его глазах.

– То есть… нет, – вздыхает он театрально, но веселье в его взгляде не гаснет ни на секунду. – Но совершенно точно будут завтра.

– Очень в это верю! – отрезаю я и поворачиваюсь к приятелю спиной, не желая больше тратить время на пустые разговоры. – И сегодня я ночую у себя!

– Вообще ни вопрос! – кричит он. – Ты же знаешь: я у тебя, только если ты в отъезде. И то не каждый день!

Разворачиваюсь и иду прочь, чувствуя, как внутри закипает раздражение. Ни в чем на него нельзя положиться!

Запасные ключи у меня есть, но не здесь. А я-то надеялся успеть закинуть вещи и переодеться, но не судьба. Чёрт бы побрал этого Лайки! Я вообще не всегда понимаю, зачем даю ему ключи от своей студии, когда уезжаю.

Наверное, потому, что есть люди, которым проще дать, чем объяснять, почему нельзя. Лайки как раз из таких. В целом мне все равно, кто ночует в моей студии, когда я отсутствую, лишь бы этот кто-то не забывал вызывать после себя клининг и вовремя отдавал ключи. С клинингом обычно проколов не бывает, а вот с ключами постоянно.

Сжав зубы, я сворачиваю с шумной улицы в более тихий переулок. Несколько кварталов иду пешком. У Ника Вейса нет денег на дорогой магмобиль, но они есть у Энджела, который уже катастрофически опаздывает на репетицию.

Осенний ветер пронизывает насквозь, заставляя ёжиться и глубже засовывать руки в карманы. Проклятый Горскейр! Ведь еще пару часов назад было солнышко и относительно тепло.

Наконец я у своего магмобиля. Открываю дверь и почти падаю на прохладное кожаное сиденье. Сразу откидываюсь назад, чувствуя, как усталость наваливается тяжелым грузом. Хотя бы здесь можно перевести дух. Мои пальцы автоматически ложатся на гладкую поверхность кристалла управления. Легкое прикосновение – и под ладонью я чувствую знакомую вибрацию, тихий ответный гул двигателя. Машина оживает, готовая к движению. Знакомое ощущение спокойствия на секунду окутывает меня.

В университете всего пара человек знает, что я не тот, за кого себя выдаю. Но и для них у меня есть легенда: поругался с родителями, уехал, квартира и машина – всё, что осталось от прошлой жизни. История правдоподобная, и никто не задаёт лишних вопросов.

Даже Лайки, при всем его умении трепаться, молчит. Он знает почему. Если он хоть словом проболтается кому-нибудь о том, где проводит время с девчонками, пока меня нет… Тогда ему придется вести их к себе. В свою тусклую однокомнатную квартиру, где вечно пахнет сыростью и дешевой едой, где по углам шуршат тараканы. В район, который даже местные жители стесняются назвать частью Горскейра. Эта мысль – хороший крючок, и Лайки на нем сидит крепко. Но все равно иногда умудряется меня бесить.

Нажимаю на кристалл чуть сильнее. Двигатель отвечает ровным рокотом, и магмобиль плавно выезжает с парковки. Впереди репетиция, нужно сосредоточиться. Но мысли снова возвращаются к Лайки. К его вечному «ой, прости» и абсолютному пофигизму. К моим вещам, к моему пространству, которым он пользуется, не задумываясь.

Раздражение снова подкатывает к горлу. Возможно, пора положить конец этой нелепой договорённости.