– Твоя лесть открывает любые двери. Но нет… сегодня у Грегга особые гости из Вашингтона. Я не хочу выглядеть «помятой» и испортить образ НавКомм. – Она улыбнулась и, подражая его британскому акценту, добавила: – Мне, знаешь ли, надо держать планку.

Хант пренебрежительно фыркнул.

– Тебе нужно больше практиковаться с произношением. Что за гости?

– Знаю только, что они из Госдепартамента. Какие-то шпионские делишки, в которые недавно ввязался Грегг… куча звонков по защищенным каналам, курьеры с конфиденциальными посылками в запечатанных пакетах. Не спрашивай, в чем там суть.

– Он не посвятил тебя в курс дела? – с удивлением спросил Хант.

Лин покачала головой и пожала плечами:

– Может, дело в том, что я вожусь с чокнутыми ненадежными иностранцами.

– Но ведь ты его личная ассистентка, – возразил Хант. – Я думал, ты знаешь обо всем, что происходит в НавКомм.

Лин снова пожала плечами:

– Не в этот раз… во всяком случае пока. Но интуиция подсказывает мне, что сегодня это может измениться. Грегг уже несколько раз давал намеки.

– М-м-м… странно…

Хант снова переключился на содержимое тарелки и задумался над ситуацией. Грегг Колдуэлл, исполнительный директор подразделения КСООН по вопросам навигации и коммуникации, был его непосредственным начальником. Под руководством Колдуэлла НавКомм в силу разного рода обстоятельств сыграло ведущую роль в разгадке истории Минервы и ганимейцев, а сам Хант был довольно тесно вовлечен в события этой саги и до, и во время пребывания ганимейцев на Земле. С момента их отлета его главная задача состояла в управлении группой, координировавшей исследования, которые проводились в разных частях планеты, но были сосредоточены на одном и том же массиве научных данных, оставленных инопланетянами в дар человечеству. И хотя огласке были преданы далеко не все открытия и гипотезы, рабочая атмосфера внутри НавКомм славилась открытостью и неформальными отношениями; на этом фоне крайние меры безопасности, о которых рассказала Лин, казались совершенно неслыханным делом. Похоже, там и правда творилось что-то странное.

Он откинулся на спинку барного стула, чтобы зажечь сигарету, и проследил взглядом за Лин, которая налила еще две кружки кофе. В ее серовато-зеленых глазах, никогда не терявших озорной искорки, и едва заметной обиженной складочке, скрывавшейся в уголках губ, Хант видел нечто забавное и волнующее; «милое», наверное, сказал бы на его месте американец. Он прокрутил в голове события последних трех месяцев, миновавших с отлета «Шапирона», и попытался найти в них то, что превратило умную симпатичную сотрудницу в девушку, с которой он довольно-таки регулярно завтракает то в одной, то в другой квартире. Но конкретного места и времени не нашел; это просто произошло – неизвестно где и неизвестно когда. Хант, впрочем, не жаловался.

Поставив кофейник, она подняла голову и поймала на себе взгляд Вика.

– Видишь, когда я рядом, жизнь играет новыми красками. Только представь, каким унылым было бы утро в компании одного только видеоэкрана.

Опять она за свое… игриво, конечно, но лишь до тех пор, пока он не воспринимает эту игру всерьез. Разумнее платить за одну аренду, чем за две, один комплект коммунальных счетов дешевле, чем два, и так далее и тому подобное.

– Я оплачу счета, – сказал Хант. Он умоляюще раскрыл ладони. – Ты сама это сказала: англичане – люди привычки. Да и вообще, мне ведь тоже надо держать планку.

– Ты прямо-таки представитель вымирающего вида.

– Именно так – вида шовинистов. Должен же кто-то взять на себя последнюю линию обороны.

– Значит, я тебе не нужна?

– Конечно нужна. Боже правый, откуда вообще такие мысли?! – нахмурился он, и Лин ответила ему лукавой улыбкой. Может, изыскания насчет Плутона и правда подождут еще пару дней? – Какие у тебя планы на вечер? Есть что-нибудь особенное?

– Меня пригласили на вечеринку в Ханвелл… тот парень из маркетинга, о котором я тебе рассказывала, и его жена. Они собирают целую кучу людей, и похоже, что будет весело. Они сказали мне захватить спутника, но я не думала, что тебя это сильно заинтересует.

Хант поморщил нос и нахмурился:

– Не они ли верят в экстрасенсорику и всякую чушь насчет пирамид?

– Именно. И сегодня они прямо места не находят, потому что вечером к ним придет какой-то суперэкстрасенс. Он много лет назад предсказал все, что касается Минервы и ганимейцев. И это точно правда – так написано в журнале «Удивительное и необъяснимое».

Хант знал, что Лин его дразнит, но все же не смог скрыть своего раздражения.

– Ох, да бога ради… я думал, в этой чертовой стране все-таки есть какая-никакая система образования! У них что, критического мышления совсем не осталось? – Он допил остатки кофе и с грохотом поставил кружку на барную стойку. – Если он все предсказал много лет назад, почему об этом узнали только недавно? Почему мы узнаем об этом только после того, как наука уже донесла до него все, что он собирался предсказать? Спроси у него, что найдет «Шапирон», когда доберется до Звезды Гигантов, и пусть запишет свой прогноз. Держу пари, это в журнал «Удивительное и необъяснимое» никогда не попадет.

– Это было бы чересчур серьезным с моей стороны, – не раздумывая заметила Лин. – Я собираюсь туда исключительно забавы ради. Нет смысла объяснять бритву Оккама тем, кто считает НЛО машинами времени из другого столетия. Хотя в остальном люди они довольно приятные.

Хант с недоумением подумал, как подобное может продолжаться даже после появления ганимейцев, которые летали на космических кораблях, создавали жизнь в лабораториях, строили компьютеры, обладающие самосознанием, и неоднократно подчеркивали, что не видят причин, по которым во Вселенной могли бы существовать какие-либо силы, кроме тех, что можно открыть посредством науки и рационального мышления. Но люди продолжают тратить свои жизни, предаваясь фантазиям.

Он решил, что становится слишком серьезным, и закрыл эту тему улыбкой и взмахом руки.

– Ну ладно. Пора собрать тебя в дорогу.

Лин направилась в гостиную, чтобы забрать туфли, сумку и пальто, а после снова встретилась с Виком у входа в квартиру. Они поцеловались и обнялись.

– Ну что, до встречи, – прошептала она.

– До встречи. Берегись этих помешанных.

Дождавшись, пока Лин скроется в лифте, Хант закрыл дверь, а затем в течение пяти минут наводил порядок на кухне и пытался привести квартиру в хоть сколько-нибудь приличный вид. Наконец, он надел пиджак, сложил в портфель несколько предметов со стола и вошел в лифт, который направился на крышу здания. Несколькими минутами позже его авиамобиль уже поднялся на шестьсот метров и продолжал набирать высоту, чтобы встроиться в воздушный коридор восточного направления. На линии горизонта в свете солнца сверкали радужные башни Хьюстона.

Глава 2

Когда Хант вошел в приемную своего кабинета на одном из верхних этажей штаб-квартиры НавКомм в центре Хьюстона, Джинни, его полноватая и крайне дотошная секретарша средних лет, была уже занята делом. Мать троих сыновей, которые вскоре должны были выйти из подросткового возраста, отдавалась работе с таким рвением, что Ханту иногда казалось, будто этим она искупает вину за то, что навязала миру своих детей. Как показывал его опыт, женщины вроде Джинни всегда выполняли свою работу на отлично. Длинноногие блондинки – это, конечно, замечательно, но в том, что касается должного и своевременного выполнения рабочих обязанностей, Виктор был всецело на стороне зрелых мамаш.

– Доброе утро, доктор Хант, – поприветствовала она.

Единственное, в чем Виктор так и не смог ее до конца убедить, так это в том, что в обращении к британцам вовсе не обязательно постоянно следовать всем формальностям – они этого не ждут, да и не особенно хотят.

– Привет, Джинни. Как дела?

– О, пожалуй, неплохо.

– Есть новости насчет собаки?

– Да, хорошие. Вчера вечером звонил ветеринар и сказал, что перелома таза нет. Пара недель отдыха, и питомец придет в норму.

– Отлично. Что-нибудь новенькое на сегодня? Есть повод для паники?

– Не особенно. Несколько минут назад звонил профессор Спихэн из МТИ – хотел, чтобы вы перезвонили до обеда. Я как раз заканчиваю разбор почты. Думаю, есть парочка писем, которые могли бы вас заинтересовать. Черновик статьи из Ливермора – полагаю, вы его уже видели.

Следующие полчаса они потратили на просмотр почты и составление расписания на день. К тому моменту кабинеты, составлявшие его подразделение, начали заполняться людьми, и Хант ушел, чтобы разузнать о ходе кое-каких текущих проектов.

Дункан Уатт, заместитель Ханта и физик-теоретик, который полтора года тому назад перевелся из подразделения КСООН по вопросам материалов и конструкций, собирал результаты по исследованию Плутона, полученные группами ученых со всей страны. Сравнение современной Солнечной системы с записями на борту «Шапирона», показывавшими, как она выглядела двадцать пять миллионов лет назад, однозначно доказывало, что большая часть Минервы не что иное, как Плутон. Земля изначально сформировалась без спутника, а Луна была единственным спутником Минервы. Когда Минерва взорвалась, ее луна начала падать к центру Солнечной системы и по случайному стечению обстоятельств была захвачена Землей, вокруг которой с тех пор вращается по стабильной орбите. Проблема заключалась в том, что ни одна математическая модель планетарной динамики пока что не смогла объяснить, откуда Плутон взял столько энергии, чтобы преодолеть гравитацию Солнца и занять свое текущее положение. Астрономы и специалисты по небесной механике со всего мира пытались подойти к вопросу с самых разных сторон, но успеха так и не добились. Особого удивления это не вызывало, ведь удовлетворительного решения не смогли найти и сами ганимейцы.

– Объяснить это можно только одним способом – допустив реакцию трех тел, – сообщил Дункан, остервенело всплеснув руками. – Может, война с этим никак не связана. Может, Минерва разлетелась на куски из-за какого-то объекта, пролетевшего через Солнечную систему.

Спустя полчаса и несколько дверей дальше по коридору Хант отыскал Мэри, Джеффа и двух студентов, которых ему одолжил Принстонский университет. Четверка горячо обсуждала набор тензорных функций в частных производных, выведенных на большой настенный экран.

– Это последние результаты от команды Майка Барроу из Ливермора, – пояснила Мэри.

– Я уже видел, – ответил Хант. – Правда, еще не успел как следует изучить. Это касается холодного синтеза, верно?

– Судя по всему, здесь утверждается, что ганимейцам удалось преодолеть взаимное отталкивание протонов без применения высоких температур.

– И как же они это сделали? – спросил Хант.

– Схитрили. Изначально частицы в их реакции были нейтронами, поэтому никакого отталкивания между ними не происходило. Затем, когда нейтроны сблизились достаточно, чтобы проявилось сильное взаимодействие, они увеличили градиент энергии на поверхности частиц, спровоцировав образование электрон-позитронных пар. Затем электроны вывели из реакции, а позитроны слились с нейтронами, образовав протоны. И вуаля – пара протонов, связанных сильным взаимодействием. Вжух! Вот и ядерный синтез.

На Ханта это определенно произвело впечатление, хотя он уже повидал достаточно ганимейской физики, чтобы чему-то удивляться.

– И они могут управлять подобными процессами даже на таком микроуровне? – спросил он.

– Команда Майка считает, что да.

Вскоре после этого разгорелся спор насчет деталей процесса, и Хант оставил физиков, когда они решили позвонить в Ливерморскую лабораторию за разъяснениями.