В глубине моей грудной клетки рождается звук, очень сильно похожий на клекот возмущенный мамы-орлицы, вокруг семейного гнездышка которой начал ползать очень привлекательный и крайне подозрительный змей!

– Отец Лели – мертв. Я уверена в этом, потому что он погиб у меня на глазах. Это все, что ты хотел знать?

Вытерев руки о полотенце, я швыряю его на спинку стула, резко отхожу в сторону.

– Стой!

Пальцы Алексея снова на мне. Теперь на локте. Прожигают кожу.

– Что? Что ты меня хватаешь постоянно?! Отпусти!

– Уверена, что он и был отцом Лели? Может быть, у тебя и другие партнеры были, а? Которых ты не запомнила?!

Ахнув от возмущения, я левой рукой от всей души влепила наглецу пощечину и толкаю его в грудь ладонями.

– Да как ты смеешь задавать такие личные вопросы?! Пошел… Вон! Вон из моего дома!

На кухне становится тихо. Да как он смеет говорить мне такое?! Я осталась одна, беременная с Лелей, когда мой любимый и единственный погиб… Трагически…

На мои глаза слезы наворачиваются. Я давно не плакала по прошлому, но сейчас вдруг захотелось пореветь, обняв подушку!

Глаза Алексея распахиваются от удивления.

– Я обидел тебя? Послушай, Нина…

– Вон из моего дома! – отвечаю со слезами, выталкивая мужчину в коридор. – Пошел прочь! Не желаю тебя больше видеть.

– Нина, послушай. Прими извинения. Хочешь, поговорим об этом?

– Вон!

Слезы градом по лицу льются. В запале я дотолкала Кравцова до двери, ведущей их коридора в холодный тамбур, и распахнула ее, а потом настежь открыла входную дверь.

В тамбур сразу же залетел целый вихрь снежинок, еще и порядочный комок снега завалился.

– Все! Уходи!

– Там же метет! Черт подери, даже забор не видно! – возмущается мужчина.

Наглец уходить не желает. Даже пятками в порог уперся.

– Черт с тобой! Сиди в веранде. И в дом… Ты… Не войдешь!

Я влетаю из тамбура обратно в дом, хлопаю дверью, закрыв ее на ключ, щеколду и толстый засов.

Прижимаюсь к ней спиной. Боже, какая ужасная предновогодняя неделя! Свалился же под мою елку этот… хам!

– Нина, здесь же холодно! Я замерзну…

– Там в углу лежит тулуп и валенки. Старые. До мусорки не донесла. Тебе – сойдет. В самый раз будут! – быстро отвечаю и убегаю как можно быстрее и дальше.

– Мама, мама, у змейки хвост… отолвался! Где бозик? Он починит! – встречает меня Леля в прихожей, протягивая измятую змейку.

– Бозик… пошел остудиться! – отвечаю я.

Больше никаких бозиков, даже самых красивых с самыми распрекрасными глазами на свете, которые… черт дери, а он все-таки прав… так сильно похожи на глаза моей дочери!

Ну почему?! Почему…

Глава 6

Нина

Я вспылила.

Выгнала мужчину.

Потому не имеет права какой-то Кравцов расспрашивать меня о личной жизни и задавать интимные вопросы.

Еще бы спросил, как, сколько раз и где я спала с отцом Лели!

Если бы я захотела ответить Алексею, то ответ был бы самым простым – всего один-единственный разочек, но мне и этого хватило, чтобы забеременеть…

Ничего криминального.

Но в то же время это не тема для разговоров с посторонним мужчиной, пусть и очень привлекательной внешности, но появившимся рядом с моим домом при крайне странных обстоятельствах.

Алексей о себе ничего толком не рассказал.

Он усердно делал вид, будто пытается вспомнить, как и почему он здесь оказался…

Но где гарантия, что он по-настоящему кое-что о себе не может вспомнить? Вдруг он просто изображает беспамятство?

Что, если он – преступник? Вдруг из тюрьмы сбежал? Здесь, в области тюрьма имеется. Неизвестно, в чем он может быть замешан!

О, вот еще один вариант: он грабил дом, его засекли, по голове ударили… Отсюда и шишка большая…

Похоже на правду?

Честно? Я призадумалась, пытаясь быть объективной.

Я пыталась в своем воображении нарисовать такие картины, в которых Кравцов выглядел бы негодяем. Но мне с трудом верилось в собственные мысли. Неубедительно выглядело, с натяжкой!

Откуда взялась уверенность, что он не мерзавец?

Он – наглец, каких поискать!

«Наглец! – согласились таракашки в голове и смущенно зарделись. – Но до чего же хорошенький! И пусть будет наглец… Нам смелые очень нравятся…»

Ни минуты не проходило, чтобы я не сомневалась в своем решении выгнать мужчину в холодный тамбур.

Вдруг заболеет?

Но там есть папин старый ватный тулуп и валенки. Не должен замерзнуть…

Однако совесть не давала покоя.

Как не давала покоя принесенная клятва Гиппократа. Я всего лишь колледж медицинский закончила, работала сначала санитаркой, теперь стала медсестрой.

Как человек, причастный к медицинскому делу, я просто была обязана не дать мужчине заболеть…

Он может простудиться!

Я спорила сама с собой.

– Нина, он заболеет! – трагически вздыхала совесть.

– Ватный тулуп и валенки ему в помощь, – упрямилась я.

– Тулуп отсыревший. Валенки – стертые!

– Пусть двигается. Разгонит кровь! Согреется. Движение – жизнь! – не сдавалась я изо всех сил.

– Где? Двигаться? Тамбур крошечный. Четыре с половиной квадратных метра… – включилась логика.

«В тамбуре всего четыре с половиной квадрата, а в мужчине столько квадратных метров обаяния, сколько мы посчитать не можем!» – добавляли масла в огонь таракашки.

Я чуть не взвыла от этих споров и мыслей внутри собственной головы!

Я держалась на последнем упрямстве.

Пыталась найти причины, чтобы не пускать его обратно в дом, но кроме наглости и беспардонности причин не находилось.

Только предположения, что он может оказаться преступником.

Ах, вот еще… Вариант. Он просто мошенник. Обаятельный мошенник.

Может быть, даже аферы сложные проворачивает! А я его в дом запустила, он всюду все посмотрел, ходы-выходы запомнил, имущество оценил…

Глупость, глупость какая!

Но все-таки достану я ружье из тайника.

Так. На всякий случай. Припрячу поближе к себе. В своей спальне. В шкаф. За белым платьем в синий цветочек.

* * *

Немного остыв, я посмотрела на часы, думая, что прошло очень и очень много времени. Однако прошел лишь час… Лишь час, а я уже крутилась как уж на сковороде, обуреваемая борьбой с голосом совести, жалости и симпатии.

Их так много, а я – одна!

Одна вынуждена противостоять напору. Еще и Леля начала подливать масла в огонь.

– Мама, бозик сколо плидет? У меня все-все змейки сломались!

– Не знаю, Леля.

– Как не знаешь? Куда зе он плопал?

– Остыть ему захотелось, Леля. Остыть.

– Остыть?! А он че… Голячий?

«Да-да! – мигом отозвались таракашки. – Горячий. С виду, так очень! Кипяток… Кому кипяток?»

Я пресекла расспросы Лели, заняла ее игрушками, увлеклась сама делами по дому. Вон, в углу надо прибраться, где будет елочка стоять. Нужно разобрать полки шкафа рядом – они постоянно забиты мелочевкой всякой и будут портить вид на фото.

Словом, мне есть чем заняться!

Прошел еще час. Я убралась быстро. Пожалуй, даже слишком. К этому моменту у меня иссякли варианты, как противостоять угрызениям совести.

Нужно проверить, как там Кравцов.

Я осторожно приблизилась к входной двери, ведущей в веранду, надела теплые тапочки. Но все равно по ногам заструился холодок.

Холодно! Даже в теплой веранде у меня ножки начали подстывать, а что творится в тамбуре? Даже представить сложно!

Я повела плечами, покрывшимися мурашками от холода, и решительно постучала в дверь тамбура.

– Алексей… Как вас там… Кривцов! Вы все еще там?

Я спросила довольно громко, но придала своему голосу такое выражение, как будто я не переживала о мужчине ни капельки, просто случайно вспомнила!

– Кравцов.

Пауза.

– Я КрАвцОв, а не Кривцов.

Отвечает. Значит, жив. Уже неплохо!

– Как у тебя там дела? – помявшись, добавила. – В тамбуре?

В ответ слышится легкий смешок. Ах, он еще и хихикает! Значит, точно у него все в полном порядке. Зря я переживала.

– У меня тут почти пятизвездочные апартаменты, – отзывается мужчина. – Экологически чистые материалы. Свежий воздух. Даже мини-бар с выпивкой имеется.

– Бар? Какой еще бар? – спросила я. – Что ты такое несешь?

– В левом дальнем углу тамбура стоит бутылка. Кажется, с наливкой. Еще бы разморозить… И будет вообще красота!

Кравцов говорит бодро, весело, но в конце предложения, полного хвастовства, мужчина вдруг довольно громко пришмыгивает носом. Медик во мне мгновенно взбунтовался, рассердился и покрыл добрым трехэтажным матом и мое упрямство, и чрезмерную обидчивость.

Медлить нельзя! Я решительно распахиваю дверь.

Кравцов сидит на небольшой скамеечке в углу, укутавшись в тулуп и задрав ноги с валенками на нижнюю перекладину скамьи. Кончики ушей, щеки и нос покраснели.

– Мне нужна помощь! – выпаливаю я.

– Хм…

– Мужская.

– Ооо… – тянет нахал с довольной ухмылкой.

– Рабочая сила нужна. Не то пошлое, что ты подумал.

– Слушаю, – отвечает с очаровательной улыбкой и насмешкой в голубых глазах.

Точно-точно подумал о пошлом. Так вот, зря… ему точно ничего такого не светит! Может и не облизываться, и не осматривать мою фигуру мужским, заинтересованным взглядом!

– С чем нужна помощь?

– Хм…

Так! Повод придумала, а причину – нет.

– Елка! – выдохнула я. – Нужно собрать елку. В семье это всегда делал папа или мой брат. Обязательно закрепить крестовину, перебрать старые гирлянды и запаять там, где перегорели! – продолжаю, поймав волну вдохновения.

– Не проще ли новые гирлянды купить? И взять живую елку?

– Ах, да. Проще конечно. Как я сразу не догадалась? В такой буран…

– Ладно, я понял.

Вообще-то я уже снова передумала запускать в дом этого сноба, но он… крайне быстро разулся, скинул тулуп и вошел, растирая замерзшие кисти рук.

Надо бы его накормить. Напоить горячим чаем…

– Я должен извиниться за свой неуместный интерес и сказать «спасибо»!

– Вот как? С первым понятно, а со вторым что? За что «спасибо»?

– Благодаря этим… кхм… освежающим процедурам, память принесла мне подарочек. Кое-что прояснилось. Не сказать, что приятное, – взгляд Кравцова мрачнеет. – Но лучше знать, чем быть в неведении.

– И что же ты выяснил?

Алексей адресует мне приятную улыбку и легонько касается моего локтя.

Всего лишь легкое касание, но от него во все стороны брызжут искорки притяжения.

– Давай так… Я рассказываю тебе о себе, а ты – мне о себе? – предлагает Алексей.

Задумываюсь. Надо ли мне это… Плевать вообще, что у него стряслось! Но вопреки разумным мыслям, я соглашаюсь:

– А давай! Но с условием…

– Какое?

– Сначала я посмотрю, справишься ли ты с елкой и гирляндой.

– Проще простого!

Я приглашаю его на обед, пропускаю вперед на кухню, а сама улыбаюсь коварно.

Проще простого? Как бы не так! Не будь так самоуверен, красавчик… Задание – с подвохом!

Глава 7

Нина

Радости Лели после возвращения Кравцова не было предела.

Разумеется, первым делом она принесла ему всех-всех змеек, которым умудрилась оторвать или пожевать хвостики. Пришлось Бозику делать новых.

Я следила за движениями его пальцев – длинные, красивые, сильные, двигающиеся быстро и завораживающе. С трудом оторвалась от созерцания этих рук с выделяющимися венами, поймала на себе несколько заинтересованных взглядов.

Адресовала ему строгий взгляд, чтобы не смотрел на меня… так.

– У тебя сейчас пауза в отношениях, Нина? – поинтересовался Кравцов.

– Опять… личные темы! – заворчала я. – Заканчивай со змейками и марш на кухню. Мыть руки и обедать. Касается всех! Тебя тоже, Леля.

– Какая строгая у тебя мама. С такой не забалуешь. Накажет, – произнес Кравцов. – Остудиться отправит вмиг!