Очищают лес не только безымянные, но и нори, и вэри из Форта Ааори, и даже войска местных – это вроде как настоящая военная кампания, принять участие в которой стремится каждый ааори. Именно в Пуще можно не только заработать на имя, но и неплохо запастись деньгами на целый год. Вот только возвращается из леса чуть меньше четверти ааори – среди них смертность очень высока. Но слаженный десяток вполне может и заработать, и вернуться. Из-за возможности остаться в лесу мне не нравилось предстоящее мероприятие. Можно сказать, только жить начал, но шансов отвертеться практически не было. Больше всего радовало то, что я не в четырнадцатом десятке, где шансы вернуться были, судя по рассказам, только у десятника.

Воспоминания о Четырнадцатом заставляли меня ёжиться, но сейчас поделать я ничего не мог. Оставалось надеяться, что во второй половине дня, когда придется выметать дорожки на территории казармы – меня просто не найдут. После лекции весь десяток отправился на тренировку на плац, где нас встретила довольная Пятнадцатая. Она заставила Пузо и Ножа изображать нежить, а нас – отбиваться. Представление имело успех, собрав толпу других ааори, смело подсказывавших нам, что и как делать. О том, как мы успешно развлекли товарищей, я совершенно серьезно думал до самого обеда.

А в обед состоялось настоящее представление, равного которому, забегая вперед, мне увидеть не удалось за всё время в ааори. И представление это лучше всего показало, с чего это Пятнадцатая была такой довольной на тренировке. На обед мы отправились все вместе сразу после тренировки. В очереди в столовую были одними из первых – и первыми же взяли еды. Возглавляла этот коллективный прием пищи наш десятник. Она как раз успела поставить поднос на выбранный стол, когда в столовую буквально влетел Четырнадцатый, таща за воротник двух бойцов – Злату и Бледного.

Вид у обоих вызывал только сочувствие. Мало того, что одежда была порвана и заляпана грязью, так ещё и на месте всех разрывов отчетливо были видны синяки и ссадины. Бледного перекосило – пол-лица у него представляло собой один сплошной кровоподтёк. Злата лишилась части волос, нос был сломан, вокруг губ и на подбородке запеклась кровь, один глаз заплыл.

– Пятнадцатая, ты совсем тронулась?! – с порога заорал Четырнадцатый, протаскивая бойцов к столу, где наша десятник расставила еду. – Кто тебе позволил бить моих людей, сука?

– Ой, смотри, уважаемый десятник припёрся, – промурлыкала Пятнадцатая на всю столовую. – Разве вчерашние почести, которые тебе оказывал мой боец почти два часа, недостаточная плата за этот маленький урок для твоих людей?

Из очереди вышли ещё двое десятников. Одного я помнил – это Первый. Первый десятник был заместителем сотника и единственным, кто мог командовать остальными десятниками. Второго я раньше не видел, но знал, что он управляет шестым десятком.

– Я тебя урою, Карга! Я весь твой десяток сгною, – зарычал Четырнадцатый, отпустив Злату и хватая Пятнадцатую за ворот рубахи.

В ответ наш десятник только ещё шире улыбнулась и обняла Четырнадцатого за шею.

Злата осталась стоять, а вот Бледный медленно осел на пол – находиться в вертикальном положении он, видимо, без посторонней помощи не мог.

– Осторожнее, Пушок, – довольно проговорила девушка. – Зачем ты меня схватил? Рвёшься на тренировку в круге?

Четырнадцатый подержал воротник ещё секунду и отпустил.

– Видишь, Пушок, – не унималась девушка. Она-то и не подумала отпускать его шею, хотя для этого ей пришлось подняться на цыпочки, наоборот – прижалась всей грудью, обняв десятника двумя руками. – Ты умничка, трусливый, но – умничка, знаешь, когда надо язычок между булочками спрятать.

– Сука драная, – прорычал Четырнадцатый. – Я весь твой десяток…

– Я же сказала: осторожнее, – перебила его Пятнадцатая таким тоном, что Четырнадцатый прервал свою гневную отповедь. Подошедшие Первый и Шестой остановились, наблюдая, как дальше будут развиваться события.

Пятнадцатая улыбнулась и провела пальцем по груди Четырнадцатого, закинула одну ногу ему за спину и посмотрела на Злату. Та разве что зубами не скрипела, а во взгляде у нее горела такая ненависть, какой я от своей бывшей подруги опять не ожидал увидеть.

– Пушок, в эти угрозы мы можем поиграть вдвоём… А может, ещё кто-нибудь присоединится, – промурлыкала Пятнадцатая снова на всю столовую. – Но первый ход был за тобой. Это твоими стараниями мой боец вместо ужина рубил дрова, да? Ведь это ты заставил его проявлять уважение к себе, по настоянию вот этой красавицы и её ручной рыбки? Ты или нет?

– Я всего лишь потребовал уважения, – процедил Четырнадцатый, не имея возможности даже отстраниться.

– И я потребовала уважения, – ответила Пятнадцатая, проводя пальцем по груди вниз, к животу. – Вот только мои бойцы кланялись, а придраться тебе было не к чему. А твои бойцы меня… Как думаешь, что они мне сказали?

Четырнадцатый промолчал, а вместо него спросил Первый:

– И что же они тебе сказали?

– О, Первый, они сказали! – проговорила Пятнадцатая. – Вот эта одноглазая просто не стала кланяться, а вот этот бледный червяк… Послал меня, представляешь?

Шестой, до этого просто молча наблюдавший за происходящим, повернулся к Бледному и тихо, но хрипло – так, что опять слышала вся столовая – произнёс:

– Уважение, боец!

Бледный, к чести его, попытался. Он рывком вскочил, делая полупоклон, но тот перерос в неконтролируемое падение, которое и завершилось на конце сапога Шестого. Первый положил Шестому руку на плечо и что-то сказал. Тот кивнул и сделал шаг назад, оставив Бледного пускать кровавую слюну на пол.

– Но ведь это не все. Да, Четырнадцатый? – промурлыкала Пятнадцатая. – Они же рассказали тебе, что случилось дальше, м-м-м…?

Палец девушки дополз до пояса десятника, и тот злобно зарычал.

– Они решили, что им надо вступиться за твоих любимчиков, – Пятнадцатая опустила палец ещё ниже. – И получили все… Первый?

– Да, Пятнадцатая? – оживился тот.

– Отчёт о происшествии я тебе занесу, – Пятнадцатая дождалась от него кивка и повернулась к Четырнадцатому. – Тебе надо лучше учить свой десяток, иначе в лес ты пойдёшь одинокий и гордый. Кого тогда ты скормишь нежити?

– Шлюха, – выдохнул Четырнадцатый, играя желваками.

– О, нет, – ответила Пятнадцатая, ткнув пальцем в штаны. – Не шлюха. Я не возбуждаюсь на тех, кто меня размазывает в грязи, Пушок. А вот ты…

Девушка неожиданно отступила на шаг, но не успел Четырнадцатый порадоваться обретённой свободе, как нога Пятнадцатой с размаху ударила его в промежность. Казалось, вся мужская часть столовой негромко взвыла, буквально ощущая боль несчастного.

– Ну фу! – промычал стоявший рядом Хохо.

Поморщился даже Первый, хотя и успел схватить нашего десятника за плечи и удержать от второго удара.

– А если ты ещё раз попробуешь ко мне прикоснуться без разрешения, урод, – Пятнадцатая уже не сдерживалась, – то я позволю себе отрезать тебе то, что пожалела в прошлый раз!

Ни ногой, ни рукой Пятнадцатая достать противника не могла – Первый и Шестой вцепились в нее мёртвой хваткой. Она просто плюнула ему в лицо.

– Всё, сейчас она стенку проломит, – тихо выдохнул Хохо. – Хватайте её!

– Вали отсюда и не попадайся мне на глаза. Понял меня, урод? Понял?!

Хохо, я и Пузо, успев набрать еды, рванули к столу. Может, кому-то со стороны и могло показаться, что на защиту нашего десятника – но, на самом деле, на помощь Первому и Шестому. Пятнадцатая умела себя держать в руках, но Хохо был прав. У неё, похоже, все стены рухнули сами, и девушка рвалась в бой. Первый и Шестой старались её просто удержать, но ещё немного, и силы бы у них закончились. Наша помощь пришла как раз вовремя. Я и Хохо вцепились Пятнадцатой в руки, а Пузо, горестно вздохнув, встал перед ней – за что немедленно получил по коленке.

– Пустите, дайте я ему… – выдавила из себя девушка.

– Пятнадцатая, хорош! – простонал Хохо, чуть не получивший в нос, но продолжавший держать руку десятника.

Мне повезло меньше. Прилетело в глаз, но я проявил стойкость и выдержку – и руку Пятнадцатой не отпустил.

– Успокойся, пусть уползает! – не отставал Первый.

Но спас всех Кривой, который подошел, поставил на стол поднос, а потом просто обнял девушку. Не обращая внимания на прилетающие удары, он гладил её по голове и что-то шептал.

Виновник веселья ретировался, успев утащить за собой Злату. Единственным напоминанием был Бледный, который упорно полз к выходу. По пути он получил ещё пару пинков из очереди – видимо, от ребят из моего выпуска, но на это никто внимания уже не обратил. Пятнадцатая всё ещё стояла красная и злая, а мы удерживали её. Первый и Шестой незаметно отступили и беззвучно хохотали, предусмотрительно встав у девушки за спиной.

– Предатели, – буркнула десятник и почему-то облокотилась на меня, высвобождая руки. Хотя почему «почему-то»? Следующие слова, обращенные ко мне, объясняли многое. – Я ведь для вас старалась!

И ведь столько укора было в её взгляде, что я даже поверил на секунду в то, что именно мы, неблагодарные, помешали ей восстановить справедливость. И только продолжавшие смеяться Первый и Шестой за её спиной помогли не начать каяться сразу.

– Мы ценим! – согласился я, вспоминая, что за убийство в пределах города другого ааори полагается «отсев». Если убийство не было совершено при самозащите, и это подтвердят мудрецы карающие. И если не было совершено в круге – площадке для поединков за плацем. – Но сама-то зачем подставляешься?

– Да не стала бы я его убивать, – фыркнула Пятнадцатая, возвращая своё обычное настроение. Она слегка оттолкнулась от меня и обняла Кривого и Хохо за шею. – Но вы всё равно мои самые лучшие.

Следующей жертвой стал Пузо, которого она за это самое пузо и обняла. Потом пришла очередь десятников.

– Первый, Шестой, спасибо…

– Обращайся, – прохрипел Шестой за себя и Первого, и они оба отправились назад в очередь.

– Давайте уже есть, – сказала Пятнадцатая. – Пузо, как нога?

– Как моя нога, ты не переживай, – успокоил её Пузо.

– Шрам, у тебя опять шов расходится на щеке, – указала мне Пятнадцатая.

– Бывает, – согласился я, решив не заострять внимание на том, что случилось это после её удара в глаз. – Если будет беспокоить, дойду до лекаря.

К этому времени за стол подтянулся весь десяток, и Пятнадцатая махнула на меня рукой.

– Так, слушайте, у меня новость, – сказала она. – Нас завтра освобождают от работы.

– С чего такая честь? – спросил Хохо. – Патруль?

– Патруль, – подтвердила десятник. – Новенькие, вы в патруле ещё не были, поэтому завтра утром после построения – скажу, в какой класс подойти. Проведу инструктаж.

– Опять она ругается, – неодобрительно покачал головой Нож. – Что это за существо?

– Это собрание, на котором я объясню, как проходят патрули, как мы себя в них ведем, и где мы будем патрулировать, – напутственно ответила Пятнадцатая.

– Книги, – благоговейно прошептал Хохо и уже громче добавил: – И где он будет? Патруль, а не этот твой…

– На кладбище! – гордо заявила Пятнадцатая, вызвав стон у всех ветеранов. – Да ла-а-адно вам! Всё лучше, чем тут плесенью покрываться!

Пятнадцатая рассказывала всё-таки очень хорошо. Я не уставал поражаться этой девушке. Возможно, она просто компенсировала своими знаниями отсутствие неземной красоты. Хотя она была достаточно симпатичной, чтобы не стесняться. Но Пятнадцатая умела получать новые знания, использовать их и доносить окружающим. Вот и на следующее утро её объяснения были более информативными, чем у Хохо.