– Какие наши дальнейшие планы? – спросил король, стараясь уйти от неприятной темы весьма спорных результатов захвата Мальты.

– Далее мы высаживаемся в Египте и готовимся к продвижению к русскому Иерусалиму. Сперва сообщаем русским об инциденте на Мальте, с утверждением той версии, что русские линкоры сами открыли огонь по нашим кораблям, так же пишем в своих газетах о том, что русские солдаты устроили кровавую резню в Валетте и убивали детей, стариков, а женщин насиловали. Мы выступаем в роли справедливых помощников в деле восстановления честной и легитимной власти на Мальте, – докладывал премьер-министр.

– Вы думаете, что русские умоются так же, как и десять лет назад после инцидента в Датских проливах? Сдается мне, что тот бой именно так и был назван “инцидент”, – Георг задумался. – Пусть ваши люди думают и согласовывают ответы русским, если таковые появятся. Желательно, как можно сильно затянуть начало русских военных приготовлений. Мы заявим, что войны не хотим, даже принесем соболезнования по погибшим русским морякам и офицерам. Нужно отдать должное, умирали они красиво.

– Будет исполнено, Ваше Величество, – покорно отвечал премьер-министр.

Контраст был на лицо. Прежний глава правительства дерзил и спорил, этот же проявляет, может даже и излишнюю покорность.

“С этим деятелем, если станет безынициативным и будет бегать с каждой бумажкой на согласовании и мне придется больше работать, ибо не сможет принимать решения” – подумал Георг.

– Что с нашими союзниками? – задал следующий вопрос английский король.

– Франция полна решимости. Она претендует на палестинские земли. Там мы и сделаем свою основную базу, а так же на Кипре, чтобы дальше выдавливать русских. Одновременно будем накапливать силы в Таренте, Иерусалиме, Александрии, Валетте для Дарданелльской операции. Австрия, – премьер-министр состроил недовольную рожицу. – Не готова хоть к каким действиям, пока не пройдут все запланированные торжества по случаю свадьбы Карла Иосифа и русской принцессы Анны Петровны.

– Хорошо было бы подставить в этой связи австрийцев… – подумал король, но не стал уточнять того, что он даже закрыл бы глаза, если с Анной, дочерью русского императора, что-то в Вене случится нехорошее.

– Простите, Ваше Величество, подобный ящик Пандоры не хотелось бы открывать, – Джон нашел в себе силы противиться тем решениям, на которые намекал король.

Если только станет известно о том, что за покушением на любимую дочь русского Петра, виднеется хвост английского льва, то русский медведь сразу же кинется в атаку. Спрогнозировать и анализировать вероятность тех или иных действий, что будет предпринимать Россия станет просто невозможным.

Джон Стюард не знал, его не посвятили в то, что все же атака на члена семьи русского императора должна произойти. И сделать это решили после тщательного анализа характера Петра Федоровича. Английские специалисты-аналитики пришли к выводу, что смерть, к примеру, наследника, настолько выбьет из русского императора дух, что он, учитывая русскую самодержавную модель управления, станет загонять свою страну в пропасть. При этом нельзя будет допустить, чтобы обнаружился английский след, потому островитяне действовали очень окольными путями, через китайскую миссию иезуитов. Вот уж не должны заподозрить Англию в том, что она якшается с поборниками католицизма.

– Что наши малые европейские партнеры? – спросил король.

– Дания хочет придерживаться нейтралитета, но ей уже все объяснили. Датчане закроют наглухо проливы, чтобы русские эскадры не смогли объединиться и прорываться в Средиземное море. Потому, мы вначале выбьем русский флот в южных европейских морях, после займемся северными. Английский корпус в двадцать пять тысяч штыков уже готовится к передислокации в Швецию. Так что ждем только утверждения акта об войне в шведском риксдаге, – выдавал победные реляции шотландец.

– И мы его не дождемся, – гасил победный настрой своего премьер-министра Георг. – Русские работают, неплохо, нужно сказать противодействуют. Даже не представляю, сколько нужно было закинуть шведским депутатам серебра, чтобы получить антивоенное большинство и ярое пророссийское лобби. Но, ничего, когда прибудет наш корпус, по личной воле шведского короля, риксдагу придется принять во внимание нас и, вероятно, французов, и что для них наступает исторический шанс ужалить Россию с весьма неплохой прибылью. Да, Вы, наверняка не знаете, но мне пришло письмо от венценосного брата Людовика и тот отправляет свои войска в Швецию, так же уверяет, что скоро в Швеции решения принимать станет шведский король, но не шведский риксдаг.

– Да, мой король, Вы абсолютно правы. И мы работаем в этом направлении так же, – поспешил заверить Георга премьер-министр в том, что он в курсе ситуации в шведском парламенте.

На самом же деле, как ни старается Джон Стюард вникнуть в дела, он не справляется. Король допустил большую ошибку, когда не урегулировал систему управления и не поставил на пост премьер-министра кого-нибудь деятельного и достойного, кто мог быть в курсе всего творящегося. Но в последний год уже сменился один глава правительства, видимо на очереди и другой [В РИ Джон Стюард пробудет премьер-министром чуть более года].

– Что по Польше? – задал вопрос король, уже склоняясь к пониманию, что не такого премьер-министра он хотел бы видеть подле себя.

– Работаем и мы и французы и люди Фридриха. Через месяц, может чуть больше на сейме будет поднят вопрос о Конституции в Речи Посполитой. Тут мы используем совместно с французами, в темную, разумеется, прорусскую партию Чарторыжских. Станислав Август Понятовский ультимативно заявит о необходимости введения новой системы управления двуединого государства. Уже есть группа депутатов вального Сейма, лояльных папскому престолу или Пруссии, которые поддержат Понятовского. Сразу же начнутся формироваться две конфедерации: Сандомирская, с помощью Пруссии, Люблинская, с помощью Франции и папского престола. Мы вкладываемся в обе конфедерации деньгами и оружием. Будет объявлено о двоеверии в Речи Посполитой с прерогативой за католицизмом, но православная вера, по требованию конфедератов, должна полностью перестать существовать с переходом верующих в униатство, – докладывал премьер-министр.

– И России придется лезть в польские дела, тратя большие деньги, ресурсы и солдат. Они не смогут поступить иначе, так как тут вопрос авторитета православия. Да еще тогда, как Россия стала бесспорным лидером православного сообщества, – король стал загибать пальцы. – Итого, русским придется воевать с Турцией, Персией, подключаться к польским делам, держать большие армии у границ с Пруссией, Швецией, последняя вступит в войну, но пока это под сомнением, мы не учитываем ее. А мы пока станем их выдавливать из Средиземноморья. Вот уверен, если Пруссия и Австрия более деятельно бы стали себя вести, то обязательно, удалось так подранить медведя, что он бы залез в свою берлогу и еще долго зализывал раны.

Премьер-министр ушел, а Георг потребовал приготовить королевский оркестр. Король не мог наслушаться новым произведением русского злого гения, Петра. Злого, потому что все, что вредит Англии – безусловное зло. Это был «полет», величественное творение, под стать не русскому, а более прусскому характеру. Ну да Карл Петер Ульрих, наверняка, еще не до конца растратил свою прусскость [имеется в виду “Полет Валькирии” Р. Вагнера].

* * *

Петергоф

14 августа 1762 года

– Ваше Величество, – беспардонно тормошил меня дежурный офицер охраны дворца.

– Ты ополоумел, ротмистр? – сказал я со злостью, готовясь вскочить с постели и продемонстрировать офицеру казачьего гвардейского полка, что его император все еще в неплохой физической форме.

Мы мирно спали с супругой, проведя полночи в долгих спаррингах в виде отдельных связок и удушающих приемов извечной борьбы мужчины и женщины. Катя, хоть и была прикрыта одеялом, но даже ее чуть обнаженная спина уже столь запретное для кого бы то ни было, кроме меня, зрелище, чтобы я мог спустить с рук такое хамство, как будить меня.

Так, а сколько времени? Желание посмотреть на часы сбило порыв почесать свой кулак о зубы гвардейского казака. На стене висели часы, подсвечивающиеся желтым цветом. Такие только у меня в спальне, в единичном экземпляре и подпитываются часы от примитивной, но батарейки. Примитивной для человека XXI века, но просто волшебным и изящным предметом для современного.

В Петергофе идут эксперименты по сооружению пока еще примитивной и слишком маломощной электростанции, которую планируется построить на, специально для того сооруженном, водном каскаде. Вот такая прихоть у императора, которая дает понимание, куда движется русская практическая наука.

– Доклад, ротмистр! – любование часами привело немного в чувства и позволило осознать, что, если меня будят в половине четвертого утра, значит, для этого есть более, чем веские причины.

– Пятнадцать минут назад во дворец прибыл господин глава Тайной канцелярии, а также господин генерал-фельдмаршал Румянцев и генерал-адмирал Спиридов, – докладывал дежурный офицер.

Что именно произошло, я спрашивать не стал. Прибывшая ко мне компания силового бока указывала на то, что началась война. И это веская причина, чтобы разбудить императора. И я даже не стал отчитывать ротмистра за то, что он позволил себе так откровенно пялиться на оголённую спину моей жены. Катька, действительно, все еще выглядела весьма и весьма неплохо, иногда даже делая вместе со мной зарядку. И… не ловко даже себе в этом признаться, но мне нравится, что моя женщина привлекает иных мужчин. Мне больше может не нравится, что мою женщины иные мужчины привлекают.

– Через десять минут у меня в кабинете должны быть эти господа. Усилить охрану дворца, ввести пропускной режим, пропуска выписывает дежурный офицер. Ко мне на прием заходить только проверенными и без оружия. Действуйте, ротмистр, – сказал я и в комнату зашли двое слуг, один из которых в руках держал мой мундир.

И как же эти люди умудряются понять обстановку и то, что сейчас нужен именно мундир, придуманный мной. Теперь я не только император, но и Верховный Главнокомандующий.

– Господа, четко по форме, без лишних приветствий, – я решительно, нарочито быстрым шагом, вошел в свой кабинет, где уже были трое заспанных офицеров.

– Позвольте мне, господа, – привстал Степан Иванович Шешковский.

Никто не возражал. Да, и, скорее всего, именно Шешковский и поднял с постели и Румянцева и Спиридова, которые, вероятно и не ложились спать. Сомневаюсь, что в карете по пути из Петербурга в Петергоф удалось кому-то подремать.

– Сегодня вечером прибыл служащий фельдъегерской службы, который принял сообщение по оптическому телеграфу из Москвы. Другой служащий фельдъегерской службы в пути, он везет донесение, более пространное. Возможно, именно там мы и найдем подробности. Я уже отправил сотрудников на ближайшие железнодорожные станции для содействия быстрейшей доставки донесения в Петергоф, – говорил Шешковский, но был мною перебит ибо не сказал главного.

– Степан Иванович, мы не в театре, чтобы держать интригу. Война? – нетерпеливо спросил я.

– Прошу прощения, Ваше Величество, – спешно отвечал Шешковский. – Война. Англия. Судя по всему, мы потеряли Мальту и русскую эскадру на острове.

– Решились все-таки, – пробормотал я и задумался.