У меня сейчас тоже могла бы быть такая семья, но я сам все сломал, сам все закопал на самое дно своих воспоминаний, а вот сейчас полезло наружу. Оно и к лучшему. Нечего вспоминать прошлое и жалеть о несбывшемся.

Глава 3

Вечер проходит просто замечательно. Мы жарим шашлык, пьем виски. Аня выбрала меня своим кумиром, и я с удовольствием болтаю с ней, расспрашивая про школу, про женихов. Видел ее маленькой еще на свадьбе Сергея и Риты, а затем они приезжали в Германию, через полгода после рождения Макара. Сейчас девочка вытянулась и стала похожа на Сергея. Да и Макарыч интересный, мы с ним почти час возились, собирая железную дорогу, что я привез в подарок.

Затем Рита увела детей наверх, укладывать, а мы с Любимовым налегли на виски. Разговор, как обычно, зашел о медицине. Сергей уже полноправно пять лет владел клиникой в Москве, и довольно успешно.

– Открыли зубное отделение, – рассказывает Сергей, – Посадил туда троих врачей и мало. Цены держим на уровне московских, но люди идут. Рита занималась детским отделением, но сейчас передает его своей подруге Лиле. Хочу, чтобы последние месяцы дома сидела. Ей тяжело носить двоих. Она у меня худенькая, на последних месяцах будет уставать. Беременность с Макаром далась ей тяжело: чуть не потеряли на первом триместре, а потом до самых родов бегала как коза. Пришлось даже дома запирать.

– Да брось, прямо так и запирать, – смеюсь я немного пьяно.

– А то, я из дома, а она следом за мной. Приедет в клинику и сидит там, планы свои рисует, как расширить и что внедрить. Надо сказать, есть у нее эта чуйка, тем более с ее деньгами. Вложили, новый филиал открыли. Гинекологию оснастили по последнему писку техники.

– Короче, любишь ты ее, – усмехаюсь я.

– Я?! – удивляется Сергей, – Да я ее обожаю! Вот сейчас пойду и цветов ей принесу.

– Откуда? Ночь на дворе, не доставку же заказывать, – смеюсь в ответ, и мы с Сергеем чуть ли не ползком спускаемся с террасы в сад.

– Моя женщина, моя, – упорно твердит он, нетвердо виляя по тропинкам сада, – Я должен ей цветы дарить.

– Дари, только сейчас мы их, где возьмем? – не соглашаюсь я.

– Видел тут, у соседей…

Дальше слышу только ругань, кто-то упал, лай собак и тороплюсь в ту сторону. Навстречу несется Сергей с каким-то веником в руке, с которого земля сыпется.

– Если что, это ты был, – на ходу сообщает мне, – Я тут живу, а ты приехал, какой с тебя спрос. Валим.

Бежим уже вместе и забегаем на террасу, тяжело дышим.

– Перестал бегать по утрам? – спрашиваю Сергея.

– Неа, жрать вкуснее стал и чаще, – смеется он, цепляя свой огромный веник с корнями и землей крепче в руках, – Пошел я, засыплю постель ромашками.

– Ну-ну, – смотрю ему в след и сгибаюсь от хохота. Представляю Риту в этом цветнике с утра.

Утром сидим хмурые, голова гудит, во рту кошки нас…гадили, короче. Рита, тоже сердитая, смотрит на Любимова волчицей. Выпиваем на пару с Сергеем целый кувшин холодного апельсинового сока и лишь потом смотрим на яичницу в своих тарелках.

– Любимая, передай мне соль, – сладчайшим голосом просит Сергей.

– Я тебе сейчас как дам! – тут же огрызается Рита, а я едва сдерживаюсь, чтобы не засмеяться, – Это надо такое устроить. И ты в этом тоже виноват!

– А я тут причем, – искренне пытаюсь уйти от расплаты.

– Еще скажи, что не видел, что он мне половину клумбы в кровать принес, – рычит Рита.

– Аа… – хочу сказать, но лишь хрюкаю от смеха.

– С землей! Я просыпаюсь, вся в комках земли, корнях, траве, и этот рядом храпит, пуская слюни, – продолжает ругаться Рита.

– Ээ, попрошу вот без ЭТОТ, – пытается восстановить свой статус Любимов, – Я жене цветы принес!

– Как дам сейчас! – сердится Рита, – Завтракаешь и идете убирать нашу спальню.

– А домработница… – начинает Сергей, но тут же замолкает, когда ловит разъяренный взгляд жены.

Убираем, выгребая землю и траву с кровати. Переглядываемся, едва сдерживая улыбки. Затем я сбегаю, чтобы принять душ, и в обед едем в клинику к Любимову. Я тут был пару раз, когда приезжал, и примерно представляю, как все устроено.

Проходим первый этаж, Сергей здоровается с персоналом. Представляет меня как своего заместителя.

– Здесь у нас гинекология, туда если захочешь, сам сходишь, – указывает на стеклянную дверь в левом крыле.

– Да нет уж, только по необходимости, – морщусь я.

– Придется брат, придется, – улыбается Сергей, – Здесь у нас хирургия, пойдем, покажу нашу операционную. Завтра с утра планерка, познакомлю тебя с ведущими врачами. Сегодня в воскресенье в каждом отделении только дежурный врач. В зубном тоже есть дежурный по выходным, но вызывают, только если поступил кто с острой болью. Детское отделение на шесть палат.

– И много детишек у вас?

– Бывают, конечно, сейчас три заняты. Один ребенок после аппендицита, второй – ногу сломал, третий – пока не поняли, второй день только. Ждем результаты анализов и МРТ. Головокружения частые. Положили на обследование. В понедельник назначен визит психиатра, кардиолога и невропатолога.

– Комиссии мучают? – спрашиваю Серея, когда мы, переодевшись в чистые бахилы и халаты, осматриваем операционную.

– Бывает, они любят по платникам с проверкой ходить, – пожимает плечами Любимов, – Ну как тебе?

– Знаешь, неплохо. Даже очень. Приятно будет здесь поработать.

– Тогда принимай, завтра введу тебя в штат и распределим нагрузку по операциям. Я очень рад, что ты приехал, правда. Надеюсь, что перетяну тебя обратно насовсем.

– Посмотрим, я, честно говоря, и сам уже думал возвращаться. Мать здесь одна, ехать ко мне не хочет. Так что работаем, Серый. Тебя разгружу, да и сам начну новую жизнь.

Глава 4

После клиники Любимова еду к матери. Она у меня живет в Подмосковье, и у нее ключи от моей квартиры. Надо бы машину купить, а то на такси неудобно кататься все время. Деньги у меня есть. Но сегодня воскресенье. Сергей мне дал пару адресов автосалонов, где хороший выбор. Придется завтра ехать.

У матери небольшой дом в Подрезково. Тихая улица позади высоток, рядом проносятся с шумом электрички. Раньше я не замечал их шума, а сейчас услышал. От всего отвыкаешь, впрочем, и привыкаешь быстро. Мать отсюда никуда. Был период три года назад, когда умер отец. Не могла здесь одна. Я ее забрал к себе в Берлин, но и там она выдержала всего полгода. Затем попросилась домой.

– Нечего мне тут делать, – заявила как-то утром, жаря на кухне блинчики на завтрак.

– Мам, а там, что одна будешь? – хватаю горячий блин и кидаю в рот.

Пока мама жила со мной, поправился на три килограмма. Сырники, блинчики, пироги, борщ наваристый – все это так вкусно, что не остановится.

– Там могила твоего отца, – поджав губы, заявляет мама, пододвинув мне вазочку со сгущенным молоком, – Родители там мои лежат, кто уберется?

– Сейчас все можно заказать и отсюда, хочешь? – предлагаю ей, а она смотрит на меня как на кретина, – Ладно, понял. Когда ехать хочешь? У тебя виза только через месяц закончится.

– Вот через месяц и поеду, а ты давай, возвращайся. Нечего тут тебе делать.

И уехала, отказалась от операции на сердце по замене клапана, что я ей предлагал.

– Сколько бог даст, столько и проживу, Коля меня уже ждет. Нечего живого человека резать.

Вот такая у меня мама, поэтому я к ней и не поехал вчера после самолета. Иначе не отпустила бы, пришлось остаться на ночь, а мне нужно было с Сергеем пообщаться.

Такси останавливается у дома, скрытого за раскидистым могучим дубом, и я выхожу, цепляя пакеты с подарками с заднего сидения. Открываю калитку, иду по вьющейся между яблонь тропинке. Кажется, что меня здесь не было давно, но и пять лет тоже много. Деревья выросли еще больше, дом на вид крепкий немного кренится на правый бок. На одном окне повело ставню. Но мама не дает делать здесь ремонт, ее все устраивает. А вот и она, собирает в плетеную корзину упавшие яблоки. Запах стоит такой, что хочется подобрать с травы румяную сладость и впиться с сочным хрустом.

– Мотя! – падает из рук мамы корзинка. Она раскрывает руки, куда я и ныряю с удовольствием.

Большой, взрослый мужик, а мама гладит по голове как ребенка. Целую морщинистую щеку, отмечая бледную кожу. Постарела, сдала. Вовремя я вернулся.

– Мама, – прижимаю ее к себе, маленькую, худенькую. Из-под цветастого платка выбились седые пряди. Я у них с отцом поздний ребенок и единственный. Поэтому мама уже в почтенном возрасте, в этом году будет юбилей.

– Как же так, почему не сказал, что приедешь? – возмущается мама, отстраняясь и оглядывая меня с головы до ног, – Совсем взрослый стал.

– Расту, – смеюсь в ответ, – Сюрприз хотел сделать, иначе ночь бы не спала.

Наклоняюсь, поднимаю корзинку, складываю яблоки. Впиваюсь все же зубами в одно из них, брызгая соком. Вкусное.

– Я бы приготовила что-нибудь вкусное. Шарлотку твою любимую, картошечки пожарила…

Мама суетится, пока мы идем в дом, усаживает меня на кухне, сама не знает, за что браться.

– Мам, сядь, я не голодный, – заставляю ее сесть на стол, выкладываю деликатесы, привезенные из Германии подарки и лекарства, – Вот это принимать утром и вечером по одной таблетке, обещаешь?

– Да зачем мне, Мотя, что я, немощная какая? – обижается мама.

– Я тебе как врач назначил, будем так считать и мам, давай все-таки сделаем операцию? – сажусь перед ней на корточки, – Ради меня, пожалуйста.

– Внуков мне лучше сделай, – фыркает она, – А у меня такой возраст, что пора уже их замуж отдавать, а я и в руках не держала. Дожить бы.

– Вот, заменим тебе клапан и доживешь.

– Нет, Матвей, мне почти семьдесят, какой клапан? Ты лучше расскажи, надолго приехал?

– Сергей позвал к себе в клинику, помочь нужно.

– Это хорошо, Сережа молодец, а жена у него красавица. Заезжает ко мне иногда, продукты привозит. Я говорила Рите, что не нужно, а она все равно приезжает. Последний раз с сыночком своим была. Вот и тебе такую жену нужно…

– Мам, не начинай.

– Ну а что, сколько мне еще ждать? Я, может, и живу ради этого, чтобы твоих детей на руках подержать!

– Тогда я никогда не заведу детей, – хмыкаю я, – Все, мам. Я приехал. Думаю, если все хорошо будет, вернусь насовсем.

– Вот это хорошо, услышаны мои молитвы, – обнимает меня мама, – В квартире твоей чисто, я убиралась недавно, все на своих местах. Туда поедешь или у меня поживешь?

– Пару дней мам. Завтра машину куплю и послезавтра к себе уеду.

– А остаться не хочешь? – хмурится она.

– Ты же меня знаешь, я одинокий волк, – смеюсь в ответ.

– Волки и то свою волчицу находят, и тебе пора, – не соглашается мама, а я пропускаю ее пламенную речь мимо ушей, – Ладно, все равно по-своему сделаешь. Иди, баню топи, а я пока ужин приготовлю.

– Баня! – с восторгом тяну я, – Сколько лет мечтал! А веники есть?

– А как же! Чаще нужно приезжать и мечтать не придется. Я так рада, что ты вернулся!