– В тюрьме самоубийства случаются постоянно, но только не в камере смертников!

Они помолчали, потягивая эспрессо. Митч не мог придумать, что сказать, однако смысл был понятен: это самоубийство выглядит подозрительно.

Амос уставился в стену и тихо проговорил:

– Любил я этого парня! Он был псих ненормальный, и мы постоянно ругались, но я ему очень сочувствовал. Я давно усвоил, что нельзя привязываться к клиентам, однако с Тедом у меня по-другому не вышло. Он был обречен с самого начала, буквально с рождения – вполне обычное дело.

– Почему он тебя уволил?

– Да он меня то и дело увольнял! Это он так, не всерьез. Теда воспитала улица, и право он освоил сам – считал себя умнее иных юристов. Я все равно оставался с ним. Ты и сам через такое прошел. К этим отчаянным парням здорово привязываешься.

– Я потерял двух.

– А я – двадцать, теперь вот двадцать первого, но Тед всегда останется для меня особенным! Я представлял его интересы восемь лет, и за это время к нему не пришел ни один посетитель. Ни друзья, ни семья – никто, кроме меня и капеллана. Он был страшно одинок! Жил в клетке, в одиночном заключении, не видел никого, кроме адвоката. С годами его психическое здоровье ухудшилось, в последние несколько моих визитов Тед и слова не сказал. Зато писал мне письма на пяти страницах, заполненных таким бессвязным бредом, что лучшего доказательства шизофрении и не надо!

– Ты пробовал добиться, чтобы его признали невменяемым?

– Ну да, только ни к чему это не привело. Штат втыкал нам палки в колеса на каждом шагу, суды не проявили ни малейшего сочувствия. Мы перепробовали все! Пару месяцев назад у нас появился призрачный шанс, – и тут он решил уволить всю свою команду юристов. Очень опрометчиво!

– Есть сомнения в его виновности?

Амос отпил глоток и покачал головой.

– Скажем так, факты говорят не в его пользу. Наркоторговец, пойманный в результате спецоперации, трое застрелены на месте преступления – в голову. Присяжные совещались меньше часа.

– Так он их убил?

– А как же, двоим попал прямо в лоб с сорока футов, третьему пуля угодила в подбородок. Тед, знаешь ли, был отличным стрелком. Вырос там, где оружие валялось повсюду – в каждой машине, в каждом шкафу, в каждом ящике. Мальчишкой попадал в цель буквально с завязанными глазами. Агенты бюро по наркотикам устроили засаду не на того парня.

Митч помолчал и переспросил:

– Засаду?

– Долгая это история, Митч, так что расскажу вкратце. В девяностых годах несколько агентов УБН съехали с катушек и решили, что лучший способ бороться с наркотиками – убивать наркоторговцев. Организовали банду, окучивали информаторов, стукачей и других бандитов, занимавшихся торговлей, устраивали операции под прикрытием. Когда поставщики привозили товар, агенты их убивали. Ни к чему возиться с арестами, обычный самосуд, на который власти и пресса купились с потрохами. Довольно эффективный способ покончить с контрабандой наркотиков.

Митч буквально онемел. Он решил просто пить кофе и слушать дальше.

– Их до сих пор не разоблачили, поэтому никому не известно, сколько торговцев наркотиками они пустили в расход. Откровенно говоря, всем плевать. Когда Тед пристрелил троих из банды, энтузиазм они подрастеряли. Это произошло милях в двадцати к северу от Мемфиса на проселочной дороге. Возникли подозрения, некоторые адвокаты сложили кусочки головоломки, но глубоко копать никому не хотелось. Там действовали злобные, жестокие стражи порядка, решившие, что им можно все. Те, кто был в курсе, предпочли их прикрыть.

– А ты знал?

– Скажем так, подозревал. Нам не хватает людских ресурсов, чтобы расследовать подобные безобразия. Моя тележка полна других дел. Впрочем, Тед всегда знал, что это подстава, и начал выдвигать довольно дерзкие обвинения, когда нас уволил. Опять же, бедняга был настолько психически нестабилен, что вряд ли его слова стоило принимать всерьез.

– Каковы шансы, что это не самоубийство?

Амос хмыкнул и утер нос тыльной стороной рукава.

– Я поставил бы хорошие деньги, а их у меня немного, что Тед умер не от своей руки. Похоже, властям хотелось, чтобы он молчал, пока его не казнят в июле. И мы никогда ничего не выясним, потому что расследовать его смерть будут лишь для проформы. Правды нам не узнать, Митч. Одним больше, одним меньше – всем плевать!

Он всхлипнул и вытер глаза.

– Мне очень жаль.

Митча удивило, что адвокат, потерявший столько клиентов-смертников, может так остро реагировать. Разве со временем не становишься черствым и безжалостным? Выяснять на своем опыте он не собирался. Его пребывание в мире безвозмездной юридической помощи подошло к концу.

– Мне тоже, Митч. Жаль, что ты приехал напрасно!

– Без проблем. Оно того стоило – и с тобой пообщался, и в офисе твоем побывал.

Амос махнул рукой, указывая на подъемную дверь, крепящуюся к потолку.

– И как тебе? Мало кто занимается адвокатской практикой в бывшем салоне «Понтиак». Спорим, в Нью-Йорке такого не увидишь?

– Да уж, вряд ли.

– А иди-ка ты к нам! Скоро и место освободится, один парень работает последнюю неделю.

Митч улыбнулся, с трудом подавив смех. Без обид, однако здешняя зарплата и налога на собственность квартирки на Манхэттене не покроет.

– Спасибо, но Мемфисом я сыт по горло.

– Помню-помню. История с «Бендини» тут знатно прогремела. Целая фирма развалилась, и все сотрудники угодили в тюрьму. Разве такое забудешь? Кстати, твое имя практически не упоминалось.

– Мне повезло вовремя унести ноги.

– И ты не вернешься?

– Нет.

Глава 4

Сидя во взятой напрокат машине, Митч позвонил секретарше и попросил поменять билеты. На утренний прямой рейс до Ла-Гуардии он опоздал. Рейсы с пересадками заняли бы несколько часов и заставили его пересечь всю страну. Нашелся прямой из Нэшвила, и она купила билет на семнадцать двадцать. Поездка до аэропорта отлично согласовалась с идеей, которую он вынашивал.

Поток транспорта поредел, Мемфис быстро остался позади, и Митча внезапно охватила эйфория. Ему удалось избегнуть ужасного, безнадежного дела, которое вдобавок осложняла история с заговором в УБН, грозившая как минимум язвой любому адвокату. Он записал на счет своей команды плюсик, сделал большое одолжение Вилли Бэкстрому и теперь вновь покидает Мемфис, на этот раз без угрозы для жизни и прочих неприятностей.

Времени было в избытке, он выбирал двухполосные шоссе и наслаждался спокойной ездой. Проигнорировал звонки из Нью-Йорка, проверил, как дела у Эбби, и неспешно катил со скоростью пятьдесят миль в час. Городок Самролл находился в двух часах езды к востоку от Мемфиса, в часе на запад от Нэшвила. Для аграрного юга окружной центр с населением восемнадцать тысяч человек считался довольно крупным городом. Митч следовал указателям и вскоре очутился на Главной улице, составлявшей одну из сторон площади. В центре стояло отлично сохранившееся здание суда девятнадцатого века со статуями, памятниками и скамьями в тени старых раскидистых дубов.

Митч припарковался напротив магазина одежды и погулял по площади. Как всегда, здесь хватало адвокатов и маленьких фирм. И он вновь задался вопросом, почему его старый друг выбрал для себя такую жизнь.

* * *

Они познакомились поздней осенью в Гарварде во время третьего года обучения Митча, когда престижные юридические фирмы присматривали себе будущих сотрудников. Процесс подбора кандидатов был наградой не за тяжелую работу, как принято во всех прочих юридических школах, а за то, что они оказались достаточно умны и везучи, чтобы попасть в Гарвард. Парней из бедных семей вроде Митча это особенно впечатляло: впервые в жизни они ощущали запах денег.

Ламара послали с командой потому, что он был лишь на семь лет старше Митча: создание более молодежного имиджа фирмы всегда важно. Вместе с женой Кей он взял Макдиров под свое крыло, как только те прибыли в Мемфис.

Они не общались пятнадцать лет. Благодаря интернету можно поглядывать, как поживают знакомые, особенно адвокаты, которым свойственно привлекать к себе максимум внимания вне зависимости от своих успехов или неудач. Это хорошо для бизнеса. Вебсайт Ламара выглядел простенько, как и его практика: обычные предложения вроде составления договоров и завещаний, разводы по согласию сторон, сделки с недвижимостью и, конечно же, вред, причиненный жизни или здоровью. Какой провинциальный адвокат не мечтает о том, что в его городке случится парочка серьезных автокатастроф?

О таких неприятных подробностях биографии Ламара, как обвинение, признание вины и тюремное заключение, на сайте не упоминалось.

Его офис находился над магазином спортивных товаров. Митч взобрался по скрипучей лестнице, набрал воздуха в грудь и открыл дверь. Крупная женщина за монитором замерла и вежливо улыбнулась.

– Доброе утро.

– Доброе. Ламар здесь?

– В суде, – ответила она, кивнув в сторону здания суда.

– Процесс?

– Нет, просто слушание. Должен скоро вернуться. Могу я вам помочь?

Митч вручил ей визитную карточку «Скалли» и сказал:

– Меня зовут Митч Макдир. Попробую найти его сам. В каком он зале?

– Там один зал. Идите на второй этаж.

– Ясно. Спасибо.

Зал суда был красивый, в старом стиле: мореная древесина, высокие окна, на стенах – портреты белых мертвых сановников. Митч тихонько вошел и сел в последнем ряду. Он был единственным зрителем. Судья удалился, и Ламар болтал с другим адвокатом. Увидев Митча, он вздрогнул, но разговор продолжил. Когда закончил, медленно прошел по центральному проходу и остановился в конце зала. Был почти полдень, зал заседаний опустел.

Некоторое время они смотрели друг на друга, потом Ламар спросил:

– Что ты здесь делаешь?

– Мимо проезжал. – Прозвучало это насмешливо. В такое захолустье, как Самролл, мог заехать лишь последний идиот, да и то по ошибке.

– Спрашиваю еще раз. Что ты здесь делаешь?

– Вчера был в Мемфисе по делам, все отменилось. Обратно вылетаю из Нэшвила, до рейса еще несколько часов, так что решил прокатиться. Подумал, неплохо бы заскочить к тебе и поздороваться.

Ламар настолько облысел, что его было сложно узнать. Остатки волос поседели. Как многие мужчины, он пытался компенсировать плешь бородой, но в ней тоже проглядывала седина, и это старило его еще сильнее. Ему хватило сил улыбнуться.

– Хочешь обсудить что-нибудь конкретное?

– Да нет. Иногда думаю о тебе и просто хочу сказать привет.

– Ну, привет. Знаешь, Митч, я тоже о тебе думаю. По твоей милости я провел двадцать семь месяцев в федеральной тюрьме, так что забыть тебя довольно трудно.

– Ты провел двадцать семь месяцев в федеральной тюрьме потому, что вступил в преступный сговор, в который и меня пытался втянуть изо всех сил! Мне едва удалось ноги унести. Ты затаил обиду, я – тоже.

Вдалеке вдоль переднего ряда прошел судебный секретарь. Они смотрели и ждали, когда женщина уйдет, потом уставились друг на друга.

Ламар пожал плечами.

– Ладно, ты прав. Я совершил преступление и отсидел свой срок. К чему ворошить прошлое?

– Я здесь не для того, чтобы ссориться. Надеялся, что мы сможем приятно поболтать и зарыть топор войны.

Ламар глубоко вздохнул.

– Ну, по крайней мере, тебе хватило духу сюда явиться. Думал, никогда тебя не увижу!

– Я тоже. Ты мой единственный друг из той жизни, Ламар. Нам было хорошо вместе, несмотря на все трудности. Эбби с Кей отлично ладили… Нам приятно вспоминать вас, ребята.

– А нам нет. Мы лишились всего, Митч, и, естественно, винили в этом тебя!

– Фирма была обречена, Ламар, сам знаешь. Люди из ФБР шли по горячим следам и настигали вас. Меня выбрали как новичка, как слабое звено.

– И не ошиблись.