Александра Плен: Вампиры Дома Маронар

Глава 1

– Кровососы проклятые… – прошипела я на русском, спускаясь по лестнице Дома крови. Девица, следующая в очереди на донорство, подозрительно на меня покосилась.

Слабость, головокружение, онемение конечностей – всё, как по учебнику. Опять выкачали почти пол-литра. Я и раньше была бледной молью на строгой диете, а после двух месяцев плановых кровопусканий превратилась в выцветший водяной знак на старом договоре, который видели все, но внятно прочитать не может никто. Ещё парочку сеансов – и начну бросаться на людей как настоящий вампир.

Пробежалась взглядом по веренице невольниц в ошейниках, терпеливо ожидающих экзекуции. Сегодня сдают кровь первый и второй бараки, женская часть фермы. Завтра и послезавтра – четыре барака мужчин. Их на ферме намного больше.

Потирая ноющую руку, я поковыляла в сторону столовой. Мои подневольные подружки Мерит и Иштар, сдавшие кровь раньше меня, уже стояли в очереди на раздачу плюшек – стакану кармина, фрукта, произрастающего в этих местах, выполняющего функцию, схожую с ролью гранатового сока в нашем мире, только в сто раз эффективнее, и большому куску печени ослы, местной коровы.

Ненавижу печень! А кармин – это вообще отдельный вид пытки: густой, пряный до тошноты, сладкий, горький, всё сразу и сразу слишком. Желудок после такой дегустации устраивает пикет до самого вечера. Но свою функцию кармин и осла выполняли – я все еще жива, хоть и сдаю кровь каждые три дня по расписанию.

Для местных фрукт был чуть ли не деликатесом. За лишнюю кружку дамы иной раз и в баню сходят «в небанный день» с кавалером ниже среднего, чтобы выменять этот нектар богов по бартеру. Валюта стабильная, инфляции ноль. Но расплачиваться кармином мужики могли не часто – без него кровь не восстанавливалась. Точнее, восстанавливалась не так быстро. Вот и выбирали, что лучше – эротический турпоход или гемоглобин.

Сегодня деревянные грубо сколоченные помывочные, стоящие на отшибе в торце каждого барака, и служащие приютом для… скажем так, воспылавших страстью парочек, пустовали. А вот завтра выстроится очередь.

А что? Инстинкт размножения, знаете ли, не отменить даже кандалами.

Мы тут, на кровавой ферме, четыреста мужчин и женщин, все как один числимся собственностью Дома Маронар. Бедные-несчастные, без роду-племени, грамоте не обучены; на шеях – закольцованная бижутерия, на робах – нашивка, подозрительно похожая на английскую Q только с двумя хвостиками. По-местному – “груллы”, то есть невольники. И, честно говоря, когда вокруг так много народу, скука и теснота делают свое дело: если уж не культурная программа, то химия между людьми тут точно налажена.

Отсюда и “сюрпризы”. Залёты случались регулярнее, чем смена караула у Дома крови. Будущей маме сразу оформляли льготы: перерыв от донорских подвигов на пару лет, отдельная каморка, работа полегче и меню посытнее. Некоторые особенно сметливые девицы даже специально залетали, чтобы урвать все эти бонусы – в условиях дефицита радостей это почти что корпоративный соцпакет.

Вот только у системы есть подвох толщиной в ледяной щит Антарктиды: младенец, родившийся на ферме, становится рабом априори.

Так себе карьера молодого специалиста, скажу я вам.

Получив стандартный паек, я, скривившись на бордовую тягучую субстанцию, подозрительно похожую на кровь, потащилась к подругам, устроившимся на лавке у Дома кухни (тут любят пафосные названия: Дом крови, Дом сна, Дом чистоты, Дом осьи – не спрашивайте, мне тоже страшно – и прочие «Дома», отличающиеся в основном табличкой и настроением смотрителя).

После кровопускания нам щедро отсыпают час отдыха: можно потрепаться, погреться на солнышке или клюнуть носом в койке. Но лезть в помещение, где в одной комнате живут пятьдесят дам, из которых чистюль – от силы половина, удовольствие сомнительное. Даже моя стратегическая высота на втором ярусе не спасает от ароматов. Баня у нас обязательная – раз в неделю. Нос – тоже обязательный, увы, за два месяца ещё не освоился.

Что поделать: большинство – бабульки из таких глухих мест, где на десять дворов один колодец и тот вечно занят.

Барак, это я так… со зла. На самом деле ничего так домик. Если бы не ровные ряды двухъярусных кроватей и отсутствие уединения, то жить можно. Сложен барак из обычных брёвен, а вот отделка – песня. Внутри стены покрывала паутина из тороса, местного вьющегося растения, покруче нашего плюща. Она плотно переплетала стены, одновременно служила и украшением и не давала шанса сквознякам. Как-то мне не спалось, настроение было отвратное, нож, который я с большим трудом спёрла, оказался бесполезен, и я со злости проковыряла им приличную дырку в стене. Утром – как не бывало: торос всё заштопал, как бабушка носки.

В нашем бараке моих ровесниц всего трое (двое из них Мерит и Иштар), остальные – постарше. В других, говорят, молодёжь водится, но мы почти не пересекаемся: кровь бараки сдают по очереди, работают – раздельно. Свободного времени – кот наплакал, знакомиться можно разве что после отбоя, но я предпочту свидание с подушкой. Поначалу в поле так вкалывала, что не чувствовала ни рук, ни ног, ни разницы между утром и вечером. А ещё и кровь по расписанию сцеживаем для Хозяев – у них, видимо, любовь к порядку и чужим литрам.

Само собой, спустя время, я втянулась, подкачалась, нарастила мышцы и опыт, но укреплять общественные связи по-прежнему не тянуло. Плюс только к концу второго месяца я могла более-менее членораздельно разговаривать, а до этого ограничивалась кивками «да-нет-не знаю». Причем ставила их в произвольном порядке, чем нередко заслуживала недоуменные взгляды аборигенов в свою сторону.

После первого глотка кармина желудок сжался от ужаса, пищевод перемкнуло, я выпучила глаза и сцепила зубы, чтобы удержать сок внутри и не опозориться, как это делала в первые разы. Кожа покрылась пупырышками от отвращения. Через минуту нутро смирилось. Тем более, что реакция пошла – горячая волна прокатилась по телу, мозги прочистились, ушла сонливость, вялость, словно я выпила банку энергетика или литр кофе. Зажав нос, я несколькими глотками допила сок и отставила кружку в сторону. Впереди еще одно испытание – съесть печень.

Мерит и Иштар ехидно ухмылялись, глядя на меня: для них кармин – деликатес, лакомство богачей, они им чуть ли не духи заменяют. Я все два месяца удивляюсь, как они им наслаждаются: причмокивают, языком ловят последние капельки, глаза закатывают – будто дегустируют редкий винтаж.

Я, дурында наивная, в начале своей донорской карьеры даже пару раз отдавала им свой паёк. Типа, лучше выпейте вы, чем я его подарю унитазу. Но после двух эффектных обмороков и одного особенно эпичного, прямо в святая-святых Доме крови, да ещё и почти на сутки, мне очень доходчиво намекнули:

– Дорогуша, если жить не хочешь, можем сразу выкачать всю кровь – чтобы не мучиться и не затягивать интригу! – понятно, что сказали по-другому, но именно так я восприняла сочные ругательства местного доктора, когда очнулась.

И так как подобный «финал сезона» мне не очень понравился, я решила, что паёк всё-таки вещь нужная! А если пить мелкими глотками и дышать через нос, то и практически выполнимая.

– Посидим еще или пойдем, прогуляемся? – задала вопрос Иштар, после того, как мы закончили внеплановый второй завтрак.

– Пройдемся, – согласилась я.

Во-первых, двигаясь, я надеялась, что местный крововосстанавливающий фастфуд переварится быстрее. А во-вторых, гуляя всегда можно обнаружить что-то интересное. Дырку в заборе, подкоп, потерянный инструмент или еще что. Потому что всю жизнь быть рабыней неизвестных Хозяев-вампиров я не собиралась. Правда, еще предстояло избавиться от ошейника, но это уже мелочи. Проблемы буду решать по мере их поступления.

А что? В местной культуре разобралась, язык выучила. Пора и честь знать. Как говориться – спасибо вашему дому пойду к другому.

– Эй, красотки, хотите весело провести время?

На углу барака возле бань стояли двое мужиков с ошейниками – такие же рабы, как и мы. Вроде молодые, но определить точный возраст сходу невозможно – заросшие, бородатые, не слишком опрятные субъекты где-то от двадцати до шестидесяти годочков.

Желания завести близкое знакомство не было, лишь послать их в баню вдвоём.

– Нет, – хмуро отрезала я и потащила девчонок за собой. Уже умея более-менее общаться, я всё-равно тяготела к коротким однозначным фразам.

Мерит смутилась, порозовела, попробовала выдернуть руку, чтобы задержаться и пококетничать, но я не дала. Еще нам не хватало «незапланированного подарочка» на память о ферме – в виде люльки и бессонных ночей.

О контрацепции здесь не имели не малейшего представления. Хозяевам было выгодно, чтобы девицы рожали новых рабов без перерыва. Я пыталась объяснить это Мерит еще месяц назад, когда увидела ее гуляющей с каким-то мутным типом, но то ли моего словарного запаса не хватило её убедить, то ли у нее случилась любофф. Возраст как раз подходящий – что надо выросло, а в голове еще ветер свищет.

Хочет залететь – лучше бы охранника выбрала: эти хотя бы на свободе и при копейке. А смысл идти в баню с таким же рабом, как ты? Правильно – никакого. Любовь любовью, а экономику никто не отменял.

Молодых мужчин среди рабов достаточно, а вот молодых девиц – раз два и обчёлся. Спрос во много раз превышает предложение. А все потому, что рабом в Маронаре, государстве, где я случайно оказалась, можно стать, не прилагая ни малейших усилий. Ошейники надевали на… 1 – беженцев из других стран. 2 – злостных должников. 3 – ненужных родичей, ставших обузой, которых продавали главы семей. Ну и просто кого посчастливилось поймать на дороге, как меня, без охраны, документов, денег и сопровождения.

Третьим пунктом как раз пристроили Мерит – не в университет, а на кровавую ферму. Родители умерли – царство им небесное, главенствовать остался старший брат, а у него свадьба на носу и бюджет в стиле «денег нет, но очень надо». Невеста, как выяснилось, тоже не ангел: поддержала жениха и отправила будущую золовку прямиком в цепкие руки загонщиков.

С брачными обычаями я всё ещё не разобралась: вроде невеста приходит с приданым, но жених тоже должен занести выкуп – что-то вроде калыма. Как я поняла, обязателен он, если статус невесты выше и жених мечтает подняться на лифте социального успеха.

Вот и поднял братец Мерит свой статус за её счет.

Так себе семейные традиции.

Не знаю, что я бы чувствовала на её месте. А она не киснет, ещё и личную жизнь пытается наладить… Миленькая девчушка: васильковые глаза, курносый носик, пухлые щёчки. Наивность – как у единорога на стажировке. В её-то семнадцать я уже была колючей, хитрой и находчивой, а эта – улыбается и защищает братца:

– Он не виноват. Ему же деньги на свадьбу нужны.

У меня в глазах темнело от подобных интерпретаций подлости человеческой обыкновенной. И вот сижу и думаю: то ли она правда человек-облачко, то ли в этом мире продажа родных – хобби выходного дня. Хоть режьте – не могу считать подобные сделки нормой. Хотя, если по-честному, я в своем мире на собственной шкуре ощутила «любовь родных». Только без ошейника.

А сначала я аж обрадовалась, когда после долгих блужданий по лесу наткнулась на людской тракт. Кто ж знал, что первым по нему проедет караван с рабами? К тому времени я была такой голодной, испуганной и растерянной, что не рассмотрела ни живой товар на телегах, ни ошейники на пленниках, ни зверские морды охранников, жутко обрадовавшихся новому пополнению в моем лице.

Но обо всём по порядку.

Ненавижу походы!