Глава 43

– Отпусти, я всего лишь пошутила, – шиплю, цепляясь обеими руками в его каменные пальцы, но тщетно.

Тянет меня к себе, так что мне волей-неволей, чтобы не задохнуться, приходится придвинуться к нему ближе. Останавливается только когда наши носы сталкивается. Ощущаю его разъярённое дыхание кожей.

– А теперь повторяй за мной: я принадлежу тебе, – а вот он вовсе не шутит.

Сдавливает чуть пальцы, в подтверждение этого.

– Я принадлежу тебе, – повторяю следом.

Эти слова не вызывали внутреннего протеста. Отнюдь. Мне хочется, чтобы так и было. Но ещё больше хочется, чтобы он принадлежал мне.

Отпускает. Отползаю назад.

Что со мной не так? Почему я испытываю от этого возбуждение?

Он пугает меня. Страх пробирает до дрожи. Потому что я вижу в его глазах беспощадность. А мне хочется протянуть к нему руку, коснуться ремня и вызволить член из брюк. Взять его в рот. Ощутить губами его твёрдость и гладкость. Как тогда в клубе. Смотрю на него голодно и жадно.

Он тоже тяжело дышит. Вижу его возбуждение. Он зародилось ещё там, за столом в ресторане. Так смотрим в глаза, будто готовы в любой момент сорваться и поглотить друг друга.

Но у Ратмира куда больше выдержки, чем у меня. Это я плавлюсь под его взглядом. Это моё сердце разрывается от переполнявших чувств. Это я готова броситься в его тёмный омут, рискуя разбить макушку об каменное дно.

А Сабуров просто поворачивается к рулю, и машина трогается с места.

Мне кажется, если я не займусь с ним сексом, то неудовлетворённость разорвёт меня на куски.

Больная. Ноющая. Раздирающая.

Поправляю юбку вниз и сажусь прямо.

Мы добрались буквально спустя пару минут. Он гнал машину на высокой скорости. Подозреваю, это помогло снять напряжение. Но не мне.

Ратмир вытащил меня из автомобиля и взял за руку. Я опешила. Переплёл наши пальцы и повёл вперёд. В дом, через главный вход.

Сердце трепыхалось в груди, как бешенное. Неужели это случится наконец?

Мы ввалились в дом с явным намерением добраться до ближайшей койки. Это вдруг стало для меня таким же очевидным, как время на часах.

Ещё чуть-чуть. Один лестничный пролёт до второго этажа и десяток шагов до его спальни. Коленки подрагивали, ноги едва меня слушались от предвкушения.

Как вдруг он резко остановился. Я настолько была поглощена своими чувствами, что не сразу поняла в чём дело.

Подняла глаза к лестнице. Тупо уставившись на человека, сидевшего на ступенях.

Не сразу его узнала. Его лицо, как ненужное воспоминание, стёрлось из памяти.

– Вот так значит, братец, – Рустам поднимается с места, смотря на наши сцепленные пальцы.

Старший брат отпускает мою руку. Тут же становится неуютно и холодно.

Стесняется меня? Я вновь недостаточно хороша, а он об этом просто забыл?

– Иди к себе.

Он посылает меня в комнату горничной. Не в свою спальню. Смотрю секунду на него, пытаясь понять, что им движет. Господи, только бы в его голову не пришла мысль, что я разбила младшему сердечко.

Снова поднимаю из памяти события вечера нашего знакомства. Интересно всё же, почему он отослал Русика за границу.

Ужасно хотелось остаться и послушать.

Уходила медленно, ловя обрывки фраз.

– Мама говорила, что эта шлюха работает здесь, – доносится голос Рустама.

Речь явно обо мне. Становится противно. С другой стороны, я отсосала его брату во время нашего никудышного свидания. Сложного его винить за брань.

Ратмир ему что-то ответил, но так тихо, что не смогла разобрать. А потом они и вовсе поднялись наверх.

Мама говорила…

А знала ли мама, что её родной сын мне симпатизировал. Кажется, если бы знала, то и вовсе со свету меня сжила. Представив подобное по коже, пошли мурашки.

Сняла дорогие шмотки, смыла косметику и лежала в постели. Ждала. Думала, что он придёт. Поговорит с братом и вернётся за мной.

Но он не пришёл. Я ведь чувствовала его желание. Не менее горячее, чем моё. Оно весь вечер сжигало нас, лизало языками пламени.

Свернулась клубочком, подобрав к себе коленки.

Тревога закралась в сердце, подсказывая недоброе.

* * *

Объявление брата отбросило наши «отношения» назад. В тот мир, где я отрабатываю долг и помню своё место. Я поняла это на следующее утро. Так Ратмир объяснил младшенькому. И мне даже предъявить ему нечего. Ведь это чистая правда.

Патимат радовалась возвращению Русика.

– Может быть хоть это сделает госпожу Фатиму чуточку добрее, – напевала он себе под нос, готовя завтрак.

А я уныло размешивала пенку в стаканчике кофе. На утро создалось впечатление, что мне всё привиделось. Показалось. И ничего у Ратмира ко мне не йокнуло. Ну да, защищал свою собственность. Злился, что на неё покусились. Но не более того. Ах, да. Еще залез к ней в трусы. Ради развлечения.

Взглянула в окно. Надо было перестать постоянно о нём думать. Выкинуть из головы. Он как болезненное наваждение раз за разом возвращался обратно. Зажмурилась, пытаясь стереть его лицо, но оно приклеилось на сетчатку глаза.

Новый год на носу. Хотела провести его со своим самым близким человеком. От Ратмира через Патимат на днях прилетел ещё один конверт. Сначала думала снять домик где-нибудь в лесу для нас с Анечкой. Только цены ближе к праздникам взвинтили до космических высот.

Осталось только номер в отеле. Что я и сделала. Выбрала красивый, девчачий с большущей кроватью и бледно-розовыми обоями с видом на заснеженный город. Недалеко от парка, чтобы вечером первого числа, если возникнет желание прервать марафон новогодних фильмов, покататься на коньках. Накуплю всяких вкусностей и подарков. На глаза аж слёзы навернулись, стоило это представить.

Первые дни ничего не происходило. Мы с Русиком даже не пересекались. Вопреки вере, он напивался каждый вечер в клубах и приходил под утро на бровях. А весь оставшийся день проводил в постели, отсыпаясь к следующей пьянке. Классно, когда можно не отказывать себе в прихотях, стоя за широкой спиной брата.

Вытирала пыль в одной из пален с наушниками в ушах, когда случилась отложенная, но вполне ожидаемая неприятность. Русик подошёл ко мне из-за спины и прижал к стене. Из-за музыки в ушах, я первые мгновения оказалась дезориентированной. Вытащила вкладыши и смотрела не него растерянно.

– Ну что, трахаешься с моим старшим братом, да, шалава? – Русик осматривает меня плотоядно с головы до ног, – может и мне разрешит разок-другой тебе присунуть, мы же братья. Братья должны делиться.

На мне старенькие спортивные легинсы и майка. Совершенно не провокационный наряд. Но я унизила его. Теперь для него я навеки клеймённая проститутка.

– Уймись, Рус, – вырываюсь из его рук. Он не Ратмир. Даже не близко. – Я тебе не обязана что-либо объяснять. Мы не встречались, и я тебе ничего не обещала, так что прекрати строить из себя обиженного.

Хотелось расставить точки над «i», только не уверена, что мои слова залечат его уязвлённое самолюбие.

– Не обязана? – ещё больше пылит парень, едва не брызжа слюной, – пока я ждал тебя, ты поднялась к моему брату и сосала ему!

После ночной попойки глаза были красные, с поломанными капиллярами. Он напомнил мне отчима, и я тут же ощутила себя не в своей тарелке. Хотелось убежать и расплакаться.

Там, где-то в его мирке, на вид больше похожем на пряничный домик, нет проблем. Нет борьбы за выживание. Протяни руку, отломи кусочек – и ешь. Вот и все телодвижения, которые нужно сделать. Я выросла в иных условиях. В таких, что мои зубы стали острыми, а язык ядовитым.

– Серафима, – в дверном проёме появилась Патимат. Бледная и напряженная. Много она услышала? – Помоги мне на кухне, пожалуйста.

Стоит, ждёт пока я к ней подойду. Она меня спасла. Обхожу Русика. Он ловит мою руку и зло смотрит в глаза.

– Это ещё не всё.

Выхожу и следую дальше по коридору за женщиной. Как теперь ей в глаза смотреть?

Когда мы обе зашли на кухню, Патимат суетливо, пряча от меня глаза, принялась что-то готовить. Я видела её нервозность. Несколько странную. За время проведённое в этом доме она успела стать мне родным человеком. И единственным, кого не хотелось расстраивать.

– Патимат, – дёргаю её за рукав, как ребёнок, требующий внимания, – давай поговорим. Я же знаю, что ты всё слышала.

Не представляю, что сейчас творится в её мыслях. Она же строгих патриархальных устоев. Должно быть считает меня падшей. Недостойной. От этих предположений сделалось горько.

– Серафима, – тяжело вздыхает женщина, – тебе не нужно мне ничего объяснять.

– Нужно, – упрямлюсь.

В ответ она мягко улыбается.

– Нет. Думаешь, я не знаю мужчин? – она касается шрама на своей щеке, – это оставил мне на память бывший муж, от которого я сбежала. Чтобы не нужна была больше никому. Он… он плохо относился ко мне.

Глаза вылезают из орбит. Даже представить подобного не могла. Она такая кроткая, тихая. Не представляю, каким нужно быть животным, чтобы рука поднялась изувечить красивую женщину. А она бесспорно красивая.

– Ты и со шрамом очень красивая, – говорю совершенно честно. За это время я даже не обращала на него внимание.

– Рустам вздорный мальчишка. Он не имел права говорить так с тобой.

Обнимаю её порывисто, не ожидая поддержки.

– Спасибо, Патимат.

– Ну что ты, девочка, – касается осторожно моей спины.

* * *

В предновогодней суете в голову пришла совершенно дикая идея – сделать Ратмиру подарок. Но что купить тому, у кого всё есть?

Спички. Нашла в интернете магазин, где можно приобрести коробок спичек без надписей на нём. Нарисовала на белой поверхности горящую спичку и маленькую надпись рядом: «спички от Спички. Серафима».

Мне показалось, что это ужасно забавно. Я упаковала их в подарочную обёртку, сделала бантик, засунула маленькую открытку с его именем и оставила под огромной, украшенной дизайнерскими игрушками, ёлкой.

Интересно, он подарит мне что-нибудь? Выбросила тут же этот вопрос из головы.