Мной овладевает раздражение: да кто он такой и почему пытается копаться в моих проблемах? Он – просто татуировщик, а не психолог.

– То есть с самооценкой у тебя все в порядке?

– Разумеется.

Вдруг Келси издает писк от резкой боли. Я подскакиваю в испуге, но она тут же затихает, подняв большой палец вверх.

– У тебя все в порядке с самооценкой, но при этом тебе легче думать, что симпатичный парень смотрит на тебя с насмешкой, нежели из интереса?

– Зато у тебя с самооценкой все в порядке, симпатичный парень, – отвечаю я, не скрывая сарказма в голосе.

– Можешь даже не пытаться, – вмешивается Келси, – Энди не нужны отношения. Тут даже твоя милая улыбка не поможет.

– Звучит как вызов. Думаю, что как раз моя улыбка и поможет, ведь вы видите солнце по утрам только потому, что я улыбаюсь.

– Это тебе мама сказала? – приподняв голову, спрашивает Келс.

– Конечно, ведь она с детства называет меня солнышком.

Серьезность этого диалога смешит меня, но я быстро маскирую это, потирая переносицу.

– Так, – не унимается Кэм, – почему тебе не нужны отношения? Все девушки вроде как помешаны на этом.

– Потому что не нужны. Может, закроем эту тему? Я просто не доверяю парням, вот и все.

– Если разбитое сердце и самооценка здесь ни при чем, откуда это недоверие к парням? Обида на отца, а вследствие – и на весь мужской род?

Эта догадка настолько точна, что даже Келси от неожиданности раскрывает рот. Глубоко вдохнув, я отталкиваюсь ногой от пола и отъезжаю на стуле назад. Жужжание машинки снова затихает, и взгляд Кэмерона вдруг становится серьезным.

– Вот черт, прости, – быстро говорит он, – я полный придурок.

– Ничего, все в порядке.

– Кретин, – бормочет Келси, – за это с тебя скидка.

Кэмерон толкает свою жертву в бедро и корчит недовольную гримасу. Он поднимает взгляд, и впервые я вижу в нем искреннее сожаление.

– Знаете, – натянув улыбку, я хлопаю ладонями по коленям и поднимаюсь со стула. – Я, наверное, выйду на пару минут, подышу свежим воздухом. Здесь немного душно.

Я иду к выходу и слышу, как за моей спиной отодвигается кресло, а затем раздается тихий голос Келси:

– Не надо, дай ей пару минут.

Выхожу на улицу и, укутавшись в куртку, сажусь на скамейку, стараясь не думать о плохом. Я злюсь на Кэмерона, но еще больше удивлена тому, что он оказался прав. Я и сама не задумывалась о том, что уход папы из семьи так повлиял на мое мировоззрение и оценку семьи в целом.

Как только парни проявляют ко мне симпатию, я начинаю задаваться вопросом «А что дальше?». Влюбленность, отношения, брак, а потом он уйдет, бросив меня и детей, а я впаду в депрессию? Или же стану одной из тех женщин, которые преследуют своего бывшего, а в конце концов убивают его и попадают на нелепые телешоу. Не вижу смысла в отношениях, не вижу будущего.

Я не закоренелая ханжа, я влюблялась в старшей школе, и у меня были отношения. Мне казалось, что я люблю Тайлера всем сердцем, но когда на выпускной он снял номер в гостинице и дело уже шло к логическому завершению, я просто не смогла. Вместо первого секса его ждали мои испуг и слезы. Тайлер порвал со мной, но он не был плохим, он просто не мог больше ждать.

Я хочу доучиться, получить хорошее образование и чего-то добиться в этой жизни, потому что тогда, если я вдруг повторю судьбу нашей мамы, то хотя бы смогу содержать своего ребенка, не работая на трех работах сразу и лишаясь возможности проводить больше времени с малышом. Мыслю я мрачно для своего возраста, но совсем не отклоняюсь от реальности.

Со мной явно что-то не так, и, может, мне все же нужен психолог. Но тут я вспоминаю, что в данный момент моя сестра перебивает имя парня, который предал ее после клятвы в вечной любви, и что я нужна ей там.

Когда я возвращаюсь в «Скетч», Кэмерон уже работает цветными красками, а Келси рассказывает ему длинную историю своей любви и предательства ее парня. К моему удивлению, Кэм заинтересованно слушает, задает вопросы и даже удачно подшучивает на эту тему. Из радиоприемника доносится попсовая песня, и это придает атмосфере легкости. Я снова сажусь на место, и мы делаем вид, что ничего не произошло.

На самом деле три часа в «Скетче» пролетели быстро, и, когда Кэм объявляет о том, что работа завершена, Келси с видом раненого, но гордого солдата поднимается с кресла. Встав позади нее, Кэмерон опускает ладони на ее плечи и подводит к одному из многочисленных зеркал.

– Как тебе?

– Невероятно, – отвечает она, глядя на свой живот и крутясь перед зеркалом. – Глазам своим не верю. Спасибо, это очень красиво!

Две яркие розы и несколько зеленых листиков действительно без следа перекрыли ужасного «Чендлера». Лепестки, тени и блики – все кажется настолько настоящим, что в моей голове просто не укладывается, что это сделано на коже при помощи крошечных иголок и краски.

– Энди, ты только посмотри!

– Потрясающе, – кивнув, я подхожу ближе и рассматриваю детали.

– Ладно, позовите меня, как налюбуетесь, надо будет смазать ее и прикрыть пленкой.

Я ловлю на себе взгляд Кэмерона. Запустив пальцы в свои растрепанные волосы, он неловко пожимает плечами.

– Слушай, Энди, я…

– Не стоит, – отмахиваюсь я, потому что знаю, что он хочет извиниться, – все нормально, правда.

Поджав губы, он кивает, но в воздухе по-прежнему словно висит тяжелая неловкость. Поэтому, чтобы разрядить обстановку, я решаю сменить тему:

– Вышла отличная наколка.

Кэмерон молчит некоторое время, а затем морщит нос, как будто я сделала не комплимент, а оскорбила его работу.

– Больше никогда не произноси в этих стенах слово «наколка»^[3]. Прибереги этот сленг для того дня, когда окажешься за решеткой, Банни.

Стоило мне сказать, что все нормально, как Кэмерон тут же забыл мое имя и снова стал называть дурацким прозвищем. Мне не нравится этот парень.

4

Вечеринка.

Дом студенческого сестринства «Тета Ви».

09.02.18. Вечер.

Какой студент не любит вечеринок? Верно, таких очень мало, и я в этот процент точно не вхожу. Вечер пятницы всегда приносит радость. Тусовки на каждом углу, начиная от домов всевозможных сообществ и заканчивая обычными пабами в центре города.

Наш с Джин выбор, как обычно, падает на вечеринку в доме студенческого сестринства «Тета Ви». Мы точно знаем, что там будет хороший алкоголь, не то что у некоторых других общин, которые на тусовках разливают пиво со вкусом половой тряпки.

Джин пишет, что уже пришла, поэтому я смело захожу в дом, проталкиваясь сквозь толпу. Музыка бьет по барабанным перепонкам, басы отдаются в груди, в воздухе пахнет алкоголем и сигаретами. Вдруг кто-то подходит ко мне сзади и закрывает глаза своими ладонями. Я улыбаюсь, потому что тут же узнаю эти тонкие пальцы, украшенные кучей колечек. Это Джин.

– Ты опоздала! – она наклоняется ближе ко мне, перекрикивая музыку, и я чувствую, что она успела достаточно выпить. – Я тут уже немного начала.

– Вижу, – рассмеявшись, смотрю, как она двигает бедрами, не попадая в такт песни.

– Ты, случайно, не видела Гарри?

– Нет.

«Потому что, скорее всего, он сейчас сует свой язык в чей-то рот», – проносится мысль в моей голове, но я решаю удержаться от резких высказываний и задаю безобидный вопрос:

– Может, придет попозже?

– Может быть. Я звоню ему весь вечер, но он не берет трубку.

– Джин, постарайся сегодня не вестись на его уловки, хорошо? Я не хочу, чтобы ты снова уехала к нему.

Гарри Торнтон – пижон и бабник. Он сорит деньгами, носит только брендовые вещи и следит за тем, чтобы его волосы всегда были аккуратно уложены. Мы дружим с первого курса, и я еще ни разу не видела, чтобы одежда Гарри была испачкана или помята, зато видела, как на вечеринке в прошлом году он напился и ничего не соображал. И одним своим присутствием Гарри лишает Джин гордости. Стоит ему только сказать, что он соскучился, как Джини тут же несется к нему. В последний раз это закончилось тем, что Гарри в очередной раз воспользовался ею, а потом выставил за дверь. Он говорит, что никогда и никто, кроме него, не будет спать в его постели, даже после секса. Может, насмотрелся девчачьих фильмов о парнях-придурках, а может, действительно является таковым.

Должна признать, что Гарри не такой уж и плохой парень, но влюбиться в него означает сделать его своим врагом. Морально он способен уничтожить любую, что и произошло с Джин. Однажды она оговорилась и сказала, что Гарри «выпил ее душу»; думаю, он действительно выпил ее до дна, не оставив ни капли.

– Пойдем танцевать. – Джини тащит меня в сторону, но я уворачиваюсь.

– Я слишком трезвая, – пытаюсь перекричать музыку, а затем жестами показываю, что хочу выпить.

Джин кивает и уносится танцевать одна. Ей нравится двигаться под музыку, но танцевать ей совершенно не удается: вертится, как сурикат, выискивая в толпе Гарри. Я встречаю знакомых ребят и задерживаюсь с ними, болтая о ерунде и попивая пиво. Два стакана – и музыка уже не кажется такой уж громкой, а люди вокруг кажутся милее обычного.

– Энди!

Я оборачиваюсь на голос Нейта; он с легкостью проходит сквозь толпу, расталкивая людей плечами.

– Не видела Джин? – спрашивает он, оглядываясь по сторонам.

Началось. Каждая вечеринка идет по одному и тому же сценарию: Нейт ищет Вирджинию, она – Гарри, а тот – удовольствие на одну ночь. При этом все ищут друг друга через меня, словно я – заслуженный детектив в отставке. Конец у таких вечеринок всегда один: мне неловко, Джин страдает, Нейт тоже, и одному только Гарри хорошо.

– Была где-то здесь минут двадцать назад.

Потирая нос с горбинкой, Нейт открывает рот, будто хочет что-то спросить, но тут же решает промолчать и делает быстрый глоток из стакана, чтобы скрыть замешательство. Когда мы с Нейтом познакомились, я бы ни за что не догадалась, сколько у него комплексов. Он хорош собой, широкоплеч и подтянут, в школе был капитаном футбольной команды и королем выпускного бала. И он очень добрый и во всем видит позитивные стороны.

Но, как оказалось, при всех его плюсах, он очень неуверен в себе. А безответная влюбленность добивает его еще больше.

– Только не признавайся ей ни в чем пьяным, – прошу я, смотря на то, как Нейт нервно сжимает пальцами стакан. – А особенно – когда пьяна она.

– Не понимаю, о чем ты.

– Ладно, сделаю вид, что…

Я не успеваю договорить, потому что Нейта вдруг задевает танцующая рядом девушка, и содержимое его стакана выплескивается на мой светло-голубой пуловер. Ладно, не на мой, он принадлежит Келси, а она ненавидит, когда я беру ее вещи без спроса.

Апельсиновый сок с мякотью и водка. Пуловеру конец, как и мне. Ткань быстро пропитывается соком и неприятно липнет к телу, да к тому же сразу разносится резкий запах водки.

– Вот черт, Эндс, прости! – Нейт принимается неуклюже размазывать и без того большое пятно по моим животу и груди.

– Перестань, – шлепаю я его по ладоням и отдаю ему свой стакан. – Почему, когда я в вещах Келси, ты каждый раз умудряешься испачкать их?

– Может, – отвечает он игриво, – я создан для того, чтобы сделать тебя грязной?

– Мы уже проходили это, помнишь? – прищурившись, я выставляю указательный палец. – Ты не создан для пошлых шуток, Нейт. В твоем случае это незаконно и отвратительно. И прекрати тренироваться на мне.

– Может, попробовать другие слова? – с надеждой спрашивает он, когда я ухожу, протискиваясь через толпу. – Липкая или, может быть, сочная?

Рассмеявшись, я жестом показываю, что это провал, и иду наверх, чтобы попытаться спасти пуловер. Первая ванная комната оказывается занята страстной влюбленной парой. Извинившись, следую в конец коридора и наконец нахожу свободную уборную.