– Да что с тобой?.. – он фыркнул, и его лицо исказилось от злости. – Ты хоть понимаешь, как все это тяжело?

– А с тобой, не тяжело? – ответила я с вызовом, делая вид, что его слова меня не задели. – Переодевайся, я жду тебя в коридоре. Я хочу гулять! – решила проявить твердость, хотя внутри все дрожало от напряжения.

Илья стукнул чашкой о стол так громко, что я непроизвольно дернулась, и выкатился из кухни. Шины коляски заскрипели, будто обвиняя меня в чем-то. Я почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза, но не позволила им пролиться.

Нельзя было показывать слабость.

Усталость накатила с еще большей силой. Казалось, что я взвалила на себя непосильную ношу и теперь не знала, смогу ли ее вынести. Вытяну ли я его из пропасти? Не упаду ли туда сама?

Работа выматывала меня до предела. Я была врачом-педиатром в государственной поликлинике, где каждый день – это борьба за жизни детей и сплошные нервы. С недавних пор взялась за частную практику, и меня приняли на работу в коммерческий медицинский центр. Там я принимала пациентов три раза в неделю, но только полдня, так как подстраивала график под основную работу.

Мне нужны были деньги, чтобы поставить Илью на ноги. Я верила докторам, которые обещали, что у него есть шанс вернуться к прежней жизни. Нужна была лишь серия операций в хорошей клинике.

Одну из операций точно могли сделать по квоте, но для проведения следующих нужно было дождаться результата первой – пройти еще полгода реабилитации…

По привычке сложила контейнеры в сумку, прибралась на кухне, прихватила пакет с мусором и вышла в коридор. Каждый шаг давался мне с трудом, будто я тащила на себе груз ответственности за будущее Ильи.

Илья выкатился из спальни – он переоделся, джинсы и светлая футболка сидели на нем идеально, подчеркивая все еще стройную фигуру. Он улыбнулся, и его глаза засияли, словно он принял какое-то решение. Сердце забилось быстрее. Неужели прежний Илья вернулся?

– Еще очки и кепку надо добавить, – сказала я, улыбаясь в ответ. – Чтобы образ был полным.

Усмехнувшись, Илья демонстративно закатил глаза.

– Образ мачо прямо необходим мне сейчас, – фыркнул он и, подхватив свою сумку, выехал из квартиры.

Я последовала за ним, чувствуя разливающееся в душе тепло. Мы открыли дверь, Илья пропустил меня, и я вышла на площадку. Остановилась у мусоропровода, выкинула туда пакет и, обернувшись, увидела, что Илья внимательно наблюдает за мной. Он выглядел так, будто хотел что-то сказать, но вдруг передумал…

Лифт долго не приходил. Время словно замедлилось, и между нами повисло какое-то особенное напряжение. Взгляд Ильи, словно электрический заряд, обжигал кожу даже сквозь одежду. Я почувствовала, как щеки начинают краснеть, и отвела глаза, однако он так и продолжил молча смотреть…

Лифт плавно опустил нас на первый этаж, я придержала коляску перед пандусом, и мы вышли из подъезда. Снова пандус – и мы поехали по тротуару в сторону парка.

Вот только Илья не давал мне катить коляску и сам крутил колеса.

Мы не спеша прогуливались, наслаждаясь теплом и шумом городской жизни. До парка еще оставалось пересечь пару оживленных улиц, и я чувствовала, как каждый шаг наполняет меня силой и энергией, в которых я так нуждалась. Я подставляла лицо солнцу, и его лучи согревали меня, прогоняя усталость и напряжение последних дней. Сидение в душном кабинете сказывалось на мне плохо, и свежий воздух был просто жизненно необходим. Лето пролетало мимо, как неуловимая птица, оставляя лишь мимолетные воспоминания о солнечных деньках.

– Ты так вздыхаешь, что-то случилось? – Илья заметил мою задумчивость и остановился, чтобы посмотреть мне в глаза.

– Знаешь… Меня сильно задевает твое упрямство и нежелание мне помогать, – выдавила из себя улыбку, но она вышла какой-то натянутой и неестественной.

– Бросай меня и живи спокойно, – Илья безразлично пожал плечами, однако голос выдал его боль.

– Уже не смогу, – я снова вздохнула, на этот раз чуть громче. Тоска внутри давила так, что становилось неприятно до тошноты. – Ты стал для меня слишком важен, чтобы я вот так просто ушла.

Илья промолчал, глядя на меня со странной смесью грусти и понимания. Между нами что-то изменилось, и дело было не только в моем упрямом желании помочь…

Это была связь, которая уже не поддавалась объяснению.

Глава 4

Как только светофор зажегся зеленым, мы пересекли дорогу. Я зашла в магазин, купила пару бутылок воды. Солнце палило нещадно, хотя я была одета легко – в сарафан и босоножки. На плече висела увесистая сумка-мешок, в которую я теперь складывала все, включая контейнеры из-под еды.

– Глупо тратить на меня свою жизнь, – снова завел свою песню Илья.

– Глупо быть упрямым и лишать себя счастья, – парировала я, хотя на самом деле хотела крикнуть: «Хватит! Ты не даешь нам ни одного шанса, ни минуты счастья!».

Внезапно на меня накатила волна раздражения. Захотелось встряхнуть его, вытащить из этого кокона, в который он сам себя загнал. Илья стал другим – холодным, циничным, словно мир вокруг перестал для него существовать. Он закрылся, не желая впускать в свою жизнь ни капли радости, ни капли надежды.

– Глупо терять из-за меня время! – повторил, ударяя словами словно хлыстом.

Не сразу нашлась с ответом, чувствуя, как внутри все сжимается от негодования. Я выслушивала это уже полгода. Сначала нельзя было делать операцию – все осложняли сроки лечения. Теперь нужно было пройти обследование, попытаться выбить квоту. Но каждый раз, когда я делала шаг вперед, он отступал назад.

– Тебе нравится так жить? Как улитка, спрятавшаяся в раковину и больше не желающая показываться из нее? Самому не противно? – спросила я, борясь с накатывающим гневом.

Илья посмотрел на меня с каким-то странным лицом – недовольным и равнодушным одновременно.

– А тебе? Таскаться к инвалиду, тратить на меня свободное время, которого и так практически нет? – будто бросил мне вызов.

Я остановилась, тяжело дыша, и устало прикрыла глаза. Сердце стучало молотом, разрывая грудь. Я едва сдерживала слезы, которые жгли глаза, просясь наружу. Илья, успев проехать вперед, потерял меня из виду и, забеспокоившись, вернулся.

– Вот вода, тебе пригодится, – тихо сказала я, положив на его колени еще холодную бутылку. Голос дрожал, но я старалась говорить ровно. – Ты прав, я действительно устала. Воспользуюсь остатком свободного времени, чтобы немного отдохнуть. Завтра заеду за тобой, как мы и договаривались.

Наклонилась к нему, пряча трясущиеся руки, и поцеловала в щеку. Это было легкое прикосновение, в которое я вложила всю свою любовь… Развернувшись, я пошла обратно во двор, спиной ощущая взгляд Ильи.

Там, в тени деревьев, стояла моя машина – отечественный кроссовер, купленный специально для того, чтобы возить Илью. Это был не просто автомобиль – это был символ нашей жизни, компромиссов. Моя прежняя машина, компактная и юркая, идеально подходила для переполненных улиц города. Но теперь…

Илья и его потребности стали для меня важнее всего. Я пожертвовала всем ради него, но решение о смене машины далось мне с трудом.

Соленые дорожки уже пролегли по щекам. Я поспешила вытереть капельки слез и вернулась к авто, надеясь, что Илья не увидел мою слабость. Открыла дверь и села внутрь, чувствуя, как сердце сжимается от боли. Боялась, что он последует за мной, увидит меня плачущей и опять начнет говорить, что это моя вина…

Да, моя. В том, что не могу его бросить и безумно люблю, что не могу без него. Он стал частью моей души, и если я лишусь его, то просто не смогу жить.

Машина заурчала, и я медленно тронулась с места. Слезы продолжали наворачиваться на глаза, грудь сжималась от всхлипов. Но я должна была уехать. Должна была оставить его здесь, наедине с мыслями и чувствами.

Сейчас я не могла поступить иначе.

Илья

Лиза вдруг замерла, остановилась, прикрыв глаза. Взгляд был полон боли, и я буквально чувствовал, как ее сердце сжимают тиски отчаяния. Каждый вдох давался ей мучительно тяжело, стоя немалых усилий. Воздух вокруг стал каким-то удушливым, даже для меня.

Оставив влажный, едва ощутимый поцелуй на моей щеке, она торопливо направилась в сторону дома. Ее шаги были почти не слышны, но возвращаться Лиза не собиралась. Я лишь смотрел ей вслед, чувствуя, как внутри все сжимается от сожаления.

Оставила меня… снова не сказав, как я ее обидел, не высказав, чего я на самом деле достоин. Снова пожалела меня, а не себя.

Я опять причинил ей боль. Зачем? Почему я снова и снова делал это? Почему не мог остановиться и просто быть рядом, быть тем, кто ей так нужен? Почему не мог защитить ее от этой бесконечной боли, причиной которой становился из раза в раз?

Я сжал кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. Боль внутри была невыносимой, но я не мог ее показать. Не мог показать, как слаб. Не ей – самому себе. Это вызывало нестерпимый стыд.

Где-то в глубине души я знал, что это никогда не изменится. Я всегда буду причинять ей боль…

Решил все же доехать до парка, раз уж выбрался. Пересек еще один перекресток и заехал в тень деревьев. Воздух насыщали запахи свежескошенной травы и цветущих растений, вдыхать которые было одно удовольствие. Прокатился по центральной аллее, свернул к площадке со спортивным инвентарем. Там было мало народу – рабочий день, как-никак.

Подкатившись к турнику, вздохнул. Когда-то сделать несколько подходов было для меня пустяком. Сейчас – даже не дотянусь… Руки стали предательски подрагивать, сердце – неистово колотиться. Но я не сдался. Потянулся к турнику, но тот был слишком высоко. Сделал еще пару попыток, но безуспешно.

Я снова почувствовал свое бессилие. В груди заклокотала злоба, жгучая и разрушительная…

Глава 5

Где-то рядом послышался шум. Я обернулся и увидел группу парней. Они весело что-то обсуждали, смеялись, перекидывали друг другу мяч. Их голоса звучали громко и беззаботно, вразрез с моими мыслями.

Через некоторое время парни разошлись по тренажерам. Один из них, высокий, с короткими темными волосами, начал заниматься на турниках, которые были расположены ниже, чем обычные. Он делал это легко, словно это было для него привычным делом. Я узнал его. Кажется, это был тот самый парень, который лишился обеих ног в автомобильной катастрофе…

Или я все-таки путаю?

Парень заметил мой взгляд и улыбнулся. Его глаза светились добротой и решимостью. Он кивнул мне, как старому знакомому, и продолжил выполнять упражнения.

Вдруг я почувствовал, как внутри что-то зашевелилось. Его сила духа и напор произвели на меня впечатление…

Я внимательно следил за движениями парня, анализируя каждый шаг. Его неуклюжесть, казалось, кричала о том, что он только недавно начал тренироваться. Но в этом было что-то завораживающее.

Он прыгнул на землю, пошатнулся, словно та стала зыбкой под его ногами, как песок. Лицо парня исказилось от усилий, но он быстро выпрямился, поправил задравшуюся штанину и вернулся к друзьям. Под одеждой прятались протезы, современные, созданные при помощи новейших достижений техники.

Восторженные крики его друзей эхом разнеслись по площадке, вселяя в меня странное чувство пустоты и раздражения. Меня словно током прошибло. Этот мальчишка, этот неуклюжий подросток только что доказал мне, что я – слабак. Своими наивными усилиями и неловкими движениями он заставил меня почувствовать себя никчемным. Я, человек, который привык считать себя сильным, проигрывал его искренности и детской вере в собственные силы.

И тут меня накрыло осознание. Лиза была права. Я действительно закрылся в себе, отгородившись от мира каменной стеной. Я прогонял всех, кто пытался приблизиться, кто хотел быть частью моей жизни. Я потерял друзей, лишился их доверия и уважения.