– Счастливого Рождества.

– И вам счастливого Рождества. Всего доброго, миссис Колин.

– Всего доброго.

На путь в двадцать пять километров уходит целый час из-за нескольких еле плетущихся передо мной фур. Не рискую их обогнать, чтобы не подвергать себя опасности, ведь дорогу, как и сказала миссис Колин, не убирали. Женский голос навигатора предупреждает о повороте направо через один километр, и я пытаюсь разглядеть хоть что-то в непроглядной снежной мгле. Снег усыпал даже ветви деревьев, и сейчас все вокруг напоминает сплошное белое покрывало. Датчик температуры за окном салона показывает усиление мороза, и с неба уже начинают падать редкие снежинки, прилипая на лобовое стекло и сразу тая от тепла двигателя. Перед отъездом я прослушала прогноз погоды, и синоптики обещали морозную Рождественскую ночь.

Всматриваюсь в обочину дороги, чтобы не пропустить поворот, видя только высокие сугробы. Боюсь, что никакого поворота я даже не увижу и проезд будет невозможен. Про себя читаю молитву, которой меня научила бабушка, и в следующую секунду замечаю, что дорога оказывается расчищенной.

Из меня вылетает вздох облегчения и невольно начинаю улыбаться, благодаря бабушку. Через десять минут останавливаю машину напротив деревянного одноэтажного дома, построенного из массивных брусьев с крыльцом, огороженным перилами. Дом покрывает треугольная крыша, засыпанная толстым слоем снега. К дому ведет проход, по обеим сторонам которого растут невысокие ели. Их ветки наклонились под весом снега. Смотрю на то, как завораживающе дом смотрится на фоне заснеженного леса. Я будто попала в волшебную зимнюю сказку.

Выбираюсь из машины и направляюсь к дому, утопая ногами в скрипучем снегу. Поднимаюсь по ступенькам и открываю дверь, заходя внутрь. В доме ощущается прохлада и в воздухе витает запах, характерный для мест, где давно никто не живет. Пройдя через небольшую прихожую, оказываюсь в полупустой гостиной со стоящим по центру потрепанным черным кожаным диваном и одним креслом. Напротив него находится камин, выложенный камнем и закрытый металлической решеткой.

Я помню, как еще маленькой приезжала сюда с дедушкой и бабушкой и любила играть в куклы на ковре у зажженного камина.

Бабушка на кухне пекла для нас морковный пирог, и потом мы все вместе пили чай. Жаль, что я совсем мало времени провела с дедушкой. Я знаю, что он был хорошим человеком, и бабушка очень его любила. Поэтому она больше никогда не вышла замуж.

Заметив стоящие на камине рамки со старыми фотографиями, подхожу и беру одну в руки. На ней запечатлены бабушка с дедушкой и со своей покойной дочерью – моей мамой. Ей здесь примерно лет двенадцать, и я улавливаю между нами сходство. Именно от мамы мне достались светлые волосы и большие голубые глаза. А также мелкие черты лица и пухлые губы. Провожу пальцем по маминому изображению, смазав слой пыли, и возвращаю рамку назад.

Принеся все вещи из машины и заполнив старенький холодильник до отказа, пытаюсь зажечь камин, но получается не с первого раза. К счастью, с третьей попытки поленья наконец-то разгораются, и тепло постепенно начинает заполнять дом. Немного перекусив, раскладываю свои рабочие принадлежности из специального кейса за кухонным столом и принимаюсь за работу. Отвлекаюсь только ближе к десяти вечера, поняв, что пора подбросить поленьев в камин. Вот только как назло запас быстро заканчивается и приходится выйти за дровами в сарай. К счастью, он находится прямо рядом с домом под навесом. Закутавшись в старую бабушкину куртку и нацепив на голову какую-то меховую шапку, запихиваю волосы в нее. Выхожу на улицу, ощутив, как стало морозно. Снег усилился, и падающие снежинки начали красиво сверкать от света, льющегося из окон. Ночь ощущается такой тихой. Здесь будто время замерло.

Открыв сарай, осматриваюсь в надежде найти готовые дрова, но к моему величайшему разочарованию их нужно порубить. А этого я не делала никогда. И сейчас мне придется как-то выкручиваться.

Глава 3

Луис

Внимательно всматриваюсь в лобовое стекло щетки на котором работают в усиленном режиме. Уже понимаю, что зря решил сорваться из командировки пораньше. Но последний разговор с мамой совершенно выбил из колеи. Она расплакалась прямо в трубку, заговорив о Рождественском ужине, который мы по традиции устраиваем в нашем загородном доме. Когда она начала говорить о том, что приготовит и как хочет порадовать отца его любимым блюдом из запеченной трески, не смогла сдержать слез. Папа сдал еще больше, но запретил нам отменять семейную традицию. Он захотел видеть всех, и я боюсь, что ему осталось совсем недолго. Возможно, он хочет попрощаться, и это по-настоящему пугает.

Все родные уже приехали и ждут только меня. Но я не смог сорваться раньше. Нужно было решить важные вопросы.

До места назначения еще пятьдесят километров, а снегопад все усиливается, и дорога становится по-настоящему труднопроходимой. Периодически колеса начинает выносить на обочину из-за оледенений под слоем снега.

Беру телефон в руки, чтобы позвонить маме и сообщить, что задерживаюсь. На, как назло, из-за поднявшейся бури мобильная связь не ловит.

– Черт! – бросаю телефон на сиденье и как только возвращаю взгляд на дорогу, резко бью по тормозам, увидев переходящую дорогу седовласую пожилую женщину в сером драповом пальто.

Колеса скользят по льду, и меня выносит на обочину, где машина оказывается всем капотом в высоком сугробе.

– Да чтоб тебя! – бью по рулю, сдержав вырывающиеся ругательства.

Выбираюсь из теплого салона, и меня мгновенно обдает ледяным ветром. В лицо бьют острые снежинки, и я поднимаю воротник пальто, укутываясь в него сильнее.

Смотрю туда, где видел женщину, но никого не вижу. Пелена падающего снега настолько сильная, что сложно вообще что-либо рассмотреть.

– Мэм? Где вы? – кричу в пространство, но из-за ветра сам едва себя слышу.

Возвращаюсь назад в машину и уже жалею, что не закинул в багажник лопату. Сейчас бы она точно пригодилась, чтобы откопать машину из сугроба. Вот только я не уверен, что ехать в такой буран безопасно. Возможно, стоило бы переждать. Но я знаю, что родные будут очень переживать.

В какой-то момент в свете горящих фар замечаю проезд, ведущий в лес. Мне повезло, что его не занесло снегом. А значит, кто-то недавно проезжал здесь.

Посещает мысль, что, возможно я мог бы попросить позвонить по городскому телефону, чтобы сообщить своим о задержке и заодно одолжить лопату.

Взяв с заднего сиденья шарф и шапку, плотно закутываюсь и, заглушив мотор, выхожу из машины. Остается надеяться, что идти придется недолго и там вообще хоть кто-то есть. Не хотелось бы замерзнуть насмерть в лесу.

Под ботинками скрипит снег и ветер продувает до самых костей. Но буквально через две минуты моего снежного похода, каким-то волшебным образом ветер утихает, и снегопад успокаивается. Вокруг становится невероятно тихо и спокойно. По обеим сторонам от меня высокие ели, занесенные снегом, и я вижу дорожку зимнего ночного неба, покрытого медленно движущейся розоватой дымкой облаков. Из-за белоснежного ковра, отражаемого в них на улице совершенно не темно.

Спустя минут пятнадцать путешествия, уже дрожа от холода, оказываюсь на лесной опушке. Замечаю впереди одноэтажный деревянный дом, похожий на дом лесничего с горящим светом в окнах и окруженный со всех сторон деревьями.

Облегчение переполняет, и я ускоряю шаг, проваливаясь ногами в снег почти по колено. Прохожу мимо машины занесенной десяти сантиметровым слоем снега, и поднимаюсь по ступенькам на крыльцо. Собираюсь постучать в дверь, как слышу какую-то возню с левой стороны от дома. Иду туда и сворачиваю, увидев смежную пристройку, спрятанную под навесом. Дверь открыта, и я замечаю в приглушенном свете колышущейся от света лампочки щуплого старичка в поношенной куртке и шапке с топором в руках, повернутого ко мне спиной.

– Доброй ночи, – произношу и замечаю, как старик вздрагивает и топор выпадает из его рук.

Он замирает на месте, и я приближаюсь к нему.

– Прошу прощения за поздний визит. Мою машину вынесло на обочину, и она увязла в сугробе. Я могу попросить у вас сделать звонок по городскому телефону и одолжить лопату?

Старик ничего не отвечает, и я уже начинаю думать услышал ли он меня.

– Эм…сэр? – чуть громче спрашиваю.

– Не можете, – к моему удивлению звучит резкий ответ, но совсем не мужским голосом, а женским и мелодичным.

Так и не повернувшись, женщина наклоняется, поднимая топор с пола и, замахнувшись, пытается попасть по искореженному полену, как я понимаю в попытке порубить дрова. И что-то мне подсказывает, что она совершенно не умеет этого делать.

– Вам помочь?

– Нет, – похоже, женщина совершенно нелюдима.

Очередная попытка разрубить полено не удается, и топор застревает в пне.

– Ччерт… – разочарованно выдает.

– Может, все-таки?

– И тогда вы отстанете? – впервые поворачивается ко мне, и я смотрю на разозленное лицо с аккуратными чертами скорее девушки, чем женщины.

– После того как вы дадите мне позвонить и лопату.

– Ладно. Валяйте, – отходит в сторону, скрестив руки на груди.

Выдернув топор, принимаюсь за дело, ощущая на спине сканирующий взгляд. Нарубив целую гору дров, вытираю пот со лба шапкой. Оставив топор на пне, поворачиваюсь, встретив на себе пристальный взгляд холодных голубых глаз.

– Готово. Теперь я могу позвонить?

– Что вы делали в такое время в лесной глуши? – подозрительно прищуривается, став выглядеть забавно в этой безразмерной потрепанной одежде.

Почему-то мне кажется, что она даже не ее. И что она не из этих мест. Уж очень городской у нее акцент.

– Ехал к родным.

– По этой дороге?

– Ну да. По ней путь короче из центра Бостона. А что вас так удивляет?

– Вы из Бостона?

– Нет. Я из Ньютона. В Бостоне был в командировке, – я словно на допросе.

– Ясно. Вы хотели позвонить?

– Да.

– Я сейчас, – уходит, оставив меня одного.

Девушка возвращается через две минуты и протягивает мне мобильный.

– Что это?

– Мой телефон. Вам же нужно позвонить?

– Я просил вас городской телефон. Мобильная связь не работает, – достаю из кармана свой телефон, убедившись в том, что она так и не появилась.

– Ааа…но здесь нет городского телефона, – прячет телефон обратно.

– А лопата хотя бы у вас есть?

– В кладовке где-то была.

– Я могу позаимствовать у вас?

– Да, – снова уходит, даже не предложив войти в дом.

Зарываюсь рукой в волосы, поняв, в какой отвратительной ситуации оказался. Девушка, похоже, не в себе.

Она снова возвращается, с трудом держа в руках лопату, которая больше ее собственного роста.

– Вот. Только верните, – протягивает ее мне.

– Спасибо, – беру лопату и, как только кидаю взгляд на улицу, вижу, что снова начался снегопад с сильным ветром и, похоже, гораздо сильнее прежнего.

– Чертов снег! – выпаливаю, стиснув челюсти.

– Дорогу совсем занесет, – задумчиво произносит девушка, выходя на веранду.

– Я ведь не могу попросить переждать непогоду? – зачем-то произношу итак предвидя ответ.

Воцаряется тишина, и слышен только вой ветра, колышущего деревья и сдувающего с ветвей снег.

– Я вас не знаю, чтобы приглашать в свой дом.

– Меня зовут Луис Малкольм, – протягиваю руку.

Девушка опускает взгляд на мою руку, и в голубых глазах плещутся сомнения.

– А вас как зовут? – опускаю руку, поняв, что она ее не пожмет.

– Джейн Оливер.

– Теперь мы знакомы, – пытаюсь натянуть улыбку, но с моим неумением улыбаться она скорее будет походить на оскал.

– Зачем вы поехали ночью в такую непогоду?

– Так получилось, – чешу бороду.

– Слишком много странностей. Не находите? – меня уже начинает раздражать весь этот разговор.