А где Ника? На кухне? Ой-ей-ей! Я, подхватив юбку, бросаюсь искать кухню, но дорогу мне преграждает весьма степенная дама. Оказывается, это жена здешнего священника. Некоторое время (я беспокойно переминаюсь с ноги на ногу) она вещает мне о том, что Геля одета крайне неприлично – виданное ли дело, чтобы почти взрослая девица почти четырнадцати лет была в столь коротком платье? Я киваю головой, надеясь, что она отвяжется, но она не отвязывается. Вообще-то она права. Здесь много молодых парней, и они как-то нехорошо смотрят на девочку. Госпожа Летиция, видя моё смущение, предлагает Геле платье своей дочки и берет девочку под свое крылышко. Тем более, что её дочь – та самая рыжеволосая красавица, с которой Гелька уже нашла общий язык. Пользуясь случаем, я сетую на свою мятую юбку и полное незнание здешней моды. Дама обещает подумать над моим вопросом и удаляется, забрав с собой обеих девочек.

В кухне, как я и боялась, царит ад. Ника вихрем носится по немаленькому помещению, заглядывая во все котлы, все мешки и лари. Вообще-то да, тут грязно. Посуда не слишком чистая, пыльно, стены в копоти, в углу свалены дрова, а рядом – мясная туша, и тут же ведро с отходами. Испуганные поварята и женщины жмутся к стенам, и только здоровый мужик в белом платке и засаленном переднике стоят, как столб, посередине и довольно смиренно внимает Никиным упрекам.

– Бардак развели! – наконец заканчивает Ника.

Повар посмотрел на нее, отложил топор, который держал подмышкой, и демонстративно зааплодировал. Поразительное самообладание!

– Браво, миледи! – насмешливо пробасил он. – Браво! Не соблагоизволите ли занять мое место?

Ника удивленно подняла брови, смерив смельчака взглядом.

– Завтрак сегодня отменяется, – наконец, произнесла она. – Чай, хлеб и сыр. Выдать в столовой. Поварам каждый день менять фартук. Завязывать волосы. Постоянно мыть руки. Распределить обязанности. Малышня режет хлеб и сыр – в столовой, слышите! – главный повар разливает чай. Остальные – тряпки в зубы и за уборку! Вода тут есть?

Повар вздохнул и кивнул в сторону каменного сооружения в углу кухни. А я-то гадала, что у нас тут за пирамиды!

Ника подошла к каменному устройству и вопросительно поглядела на повара. Признаться, я тоже не поняла, как работает эта конструкция и подошла поближе. Повар возвел очи к потолку, а потом повернул деревянный рычаг на стене. Из стены хлынула вода. Конструкция, как я уже сказала, напоминала пирамиду. Верхний бассейн был квадратной формы, достаточно большой и глубокий, вероятно, здесь мыли посуду. Но поварятам досюда было не достать. Далее вода через несколько отверстий (под небольшим напором, этакими фонтанчиками) стекала в полукруглые каменные чаши, напоминавшие наши раковины. Там даже сливные отверстия были снизу. Потом вода лилась в последний бассейн на уровне колен. Очевидно, там полоскали тряпки, возможно, стирали и набирали воду. На редкость рациональное устройство! С одной стороны нижний бассейн был широким – почти полметра, а с другой – практически щель, видимо, чтобы удобней было подходить. И самое великолепное – от воды шел пар! Она была горячая!

– Геотермальные источники, – пояснил повар, улыбаясь моему детскому восторгу. – Но пить её нельзя.

– Так-так-так, – пропела Ника. – Это же замечательно, великолепно!

И, повернувшись к повару, ткнула пальцем ему в живот:

– Фартук снимай, живо!

Ника прогнала повара и деток помладше в зал раздавать завтрак и самолично выстирала фартук.

Потом собрала всех молодых женщин, которых смогла найти (не пожалев даже своей дочери), набрала тряпок и, подоткнув подол, принялась за уборку. Грязную воду из ведер, кстати, сливали в дырку в полу. Уж куда она дальше шла, не знаю.

Да, я тоже бегала с тряпкой. А что делать? К обеду кухня была вылизана дочиста, а Ника уже совещалась с главным поваром о возможности отгородить части огромного помещения под склад продуктов и ледник. Муку, значит, снизу, а специи повыше. Обед они готовили вместе, уже закадычными друзьями.

Поварята в чистых беленьких передничках и косыночках споро чистили овощи. Женщины месили тесто (Ника обещала убедить Сергея придумать какой-нибудь механизм для упрощения этого процесса), ощипывали птицу, резали яблоки на пирог. Я же пыталась составить смесь для травяного отвара, ибо, как оказалось, чай здесь был в дефиците. Поэтому я перебирала сухие травы, складывала их по мешочкам, в которых предполагала их заваривать по принципу чайных пакетов, тщательно обнюхивая каждый листочек.

– Все в порядке? – раздался голос хозяина крепости от дверей. – Ого! Да тут операции проводить можно – такая чистота!

– Я бы и вам рекомендовала вытирать ноги, – звонко крикнула Ника, высунув нос из ящичка с корицей. – Мы боремся за чистоту производственного процесса!

– А обед сегодня будет, или как с утра? Там народ волнуется.

– Обед будет всенепременно, – заверила его Ника. – Как заведующая столовой, я вам это гарантирую.

За её спиной высунула язык и закатила глаза Геля, которую Ника приставила к измерению и классификации посуды. Бедный ребенок! Впрочем, жестокосердная Ника и раньше держала детей в черном теле, заставляя их выполнять работу по дому – пылесосить, готовить, мыть посуду. Геля готовила уже с десяти лет, несмотря на то, что у них были повар и уборщица. Так что Севе крупно повезло, что он был прикомандирован к отцу.

Сергей, насколько я знала, сейчас разбирался с бумагами коменданта. И бывший комендант, и Сева помогали ему.

Оскар еще раз оглядел глазами кухню (трупов не было, все казались довольными жизнью), заметил меня, кивнул. Я расплылась в улыбке…

Разложив травы (не все, конечно – а на ближайшую неделю), я поскакала в огород. Огород мне понравился. Ровные ряды морковки, лука, свеклы, кудрявые заросли гороха, кусты малины и смородины. Бобы и фасоль – ну надо же, рядом со свеклой, я также всегда сажала. Картофель уже по колено. А вот кукурузы нет, а здесь можно её выращивать. Климат вполне позволяет. Длинные узкие грядки клубники – и ни одной красной ягодки. Кто-то внимательно следит за сбором урожая. Глубоко вдохнув благоухающий воздух, я направилась к саду. Да! Тут были целые заросли мяты. И изрядно подранные листья валерианы. Кошки, здесь, по-видимому, присутствуют.

Кстати, о птичках! Где-то утром кукарекала живность. В кухне было молоко – значит, были и коровы. Впрочем, кашей и простоквашей, по словам повара, кормили только детей и беременных женщин, значит, коров не так уж и много.

И собаки лаяли.

Немного поплутав, я нашла под одним из деревьев здоровенного лохматого пса. Он поднял на меня мутные глаза. Бедняга! Это северная собака, и она явно измучена жарой.

– Привет, песик, – ласково сказала я.

Я ни разу не собачница, но этот пес был явно благородных кровей и внушал уважение. Пес кивнул мне и снова склонил кудлатую голову на лапы. Язык у него болтался, будто красная тряпка.

– Отойдите, миледи! – раздался крик сзади.

Я оглянулась. Ко мне со всех ног мчался старик с длинной белой бородой – точь-в-точь старик Хоттабыч.

Глава 10. В каждом монастыре свой уклад

– Ты подумай, – доверительно сказала я псу. – Он тебя боится.

Пес зевнул, показав огромные клыки, и засмеялся. Я засмеялась вместе с ним.

– Миледи, отойдите от собаки, – повторил старик, остановившись на безопасном расстоянии.

– Чей это пес? – спросила я, почесав нового приятеля за ухом.

– Это… ничей. Он к нам прибился, князь велел его оставить. Ну и злейшая же тварь! Никому не дается, а еду принимает как дань. Он, видимо, считает, что он тут самый главный.

– А я и есть самый главный, – рыкнул пес.

Старик шарахнулся.

– А ну не шуми, – прикрикнула я. – И вообще, разгавкался тут, умник.

А ведь в самом деле, умник! Обычные, то есть российские, собаки лаяли куда менее связно: «Мячик, догнать», например, или «Голоден», «Чужой», «Ненавижу». А этот – с интеллектом на уровне человека. Пес легонько боднул меня в бок, положил морду мне на колени и вздохнул. Хоттабыч с некоторой опаской подошел поближе.

– А ты, девонька, никак собак понимаешь? – поинтересовался он. – А в роду у тебя эльфов не было? Ты только не обижайся на меня…

А чего тут обижаться? И так понятно, что эльфы с нашими, то есть с человеческими, женщинами не связываются, а если и связываются, то на одну ночь. И то, возможно, нетрезвые. А женщины

– Эльфы, судя по всему, были, – хмуро ответила я. – Папа и мама. И я не девонька, мне сорок семь.

– Да ну? – не поверил старик. – А ушки-то у тебя не эльфийские.

– Это уже моя проблема, – отрезала я. – Я эльф, не веришь – спроси у Оскара, в смысле, у Князя.

– Спрошу, спрошу, – мирно ответил старик, осторожно присаживаясь рядом и косясь на пса. – А зовут тебя как?

– Галла, – ответила я. – А вас? Не Хоттабычем, случайно?

– Меня все дядюшка Рахман называют, я тутошний садовник. А раньше у эльфов садовничал.

Видимо, «садовничал у эльфов» – это высшая степень призвания, решила я. А заодно очередной намек на мои уши.

– Я и говорю, Гасан Абдурахман ибн Хоттаб, – засмеялась я.

Старик юмора, естественно, не понял, и я вкратце пересказала ему «Старика Хоттабыча». Когда он закончил смеяться, рассказала и про Азазелло из Булгакова.

– А огород у вас, дядюшка Рахман, и в самом деле, образцовый, – похвалила я старика. – Я ведь, знаете ли, думала, что лучше, чем у меня, огорода не бывает. Так вот у вас хоть и не лучше, но нисколько не хуже. А капусту выращиваете?

– Помилуй, дочка, капусту уж собрали, – улыбнулся старик. – В подвале лежит. Теперь мы уж картошку засадили.

– А огурчики-помидорчики?

– А смысл? – вздохнул старик. – Овощ нежный, долго не лежит. А возни-то с ним…

– А мариновать?

– А умеешь?

– Я-то не любитель, а вот Ника… А зима здесь бывает?

– Куда она денется, бывает, – усмехнулся старик. – Полгода почитай, непогода. Дожди, а потом снега выше крыши.

– А что, зимой ничего не растите? Тут с вашими горячими источниками такую оранжерею отгрохать можно! И зимой свежие овощи будут.

– А ну-ка, девочка, расскажи, что это за изобретение такое – оранжерея?

Я хотела было ему рассказать, но пробил колокол – обедать. Болтая, мы направились к замку. Я потрепала пса по холке, пообещав что-нибудь вкусненькое захватить, а он в ответ предложил поискать ему местечко попрохладней.

Да, обед значительно отличался от вчерашнего ужина! Густой суп с пряными травами, сочное жаркое и яблочный пирог на десерт! Народ был в восхищении. Я разыскала своих и присела рядом. Взгляд мой упал на Сергея. Мамочка! Я уронила ложку и раскрыла рот. Шрамов совсем не было! Только одна щека осталась не слишком приглядной, но это было не отвратительно и страшно, а даже придавало ему шарма. На шее и, смею предположить, ниже не осталось никаких следов. Вероника победно усмехнулась.

– Это целитель поработал, – сообщила она. – Тот юноша с узорчатой лентой, который тебя вчера увел.

– Великолепно! – похвалила я. – Он у тебя теперь такой красавец!

– Он всегда таким был, – улыбнулась Ника.

После обеда я, захватив Севу и Гелю, и еще нескольких ребят, отправилась в сад к песику и, преодолев все его возражения, утащила его к ручью. Врагов поблизости не наблюдалось, и часовой спокойно выпустил нашу компанию. Там мы, визжа и брызгаясь, вымыли пса и остригли свалявшуюся шерсть, чтобы ему не было так жарко. Пес ворчал, но терпел. Сева, любивший животных, вызвался его купать и расчесывать каждый день, но другие мальчишки подняли гвалт. Пришлось устанавливать дежурство.