Деревья, деревья, поля, кусты, небольшая деревенька, пустая. Опять деревья. Пейзаж вдоль обочины разнообразием не баловал. Как и везде в стране, наверное. Места красивые, спору нет, но очень пустые были даже до катастрофы, а уж теперь… Людей в этом направлении жило совсем немного. После развала страны, когда развалили все колхозы, деревням не на что стало жить. Люди переезжали в города целыми деревнями. Поэтому сейчас здесь вообще тишь. Наверняка у бати в деревне так же, там еще и удаление от больших населенных пунктов сказывается. Когда существовало речное сообщение на «Метеорах», деревня отца была одной из остановок, и через нее шел большой пассажиропоток. Так как находится она прямо у водохранилища, люди со всей округи ездили в города именно на «Метеоре». Как похерили флот, деревня оказалась полностью забытой. Незачем стало сюда ездить. Даже автолавки бывали раз в месяц, не чаще.

Первый крупный поселок, на нем даже железнодорожная станция есть, забитый машинами под завязку, встретил меня плитами поперек дороги. Осмотревшись и спрыгнув с брони, вылезал через верхний люк, сзади все отделение завалено барахлом и доступа к дверцам нет, пошел разматывать лебедку. Зацепив бетонный блок крюком за металлическое ухо, что торчало сверху, просто сдвинул в сторону. Две машины, что мешали больше остальных, сдвинул носом «бардака». Проехал заблокированный перекресток, на другой стороне поселка меня ждал еще один блок, тут пришлось повозиться. Машины были натыканы плотно, как будто их тут чем-то большим сгребали в кучу. Чем-то вроде снегоуборочной машины с отвалом, что стоит рядом с дорогой в кювете. Пришлось опять, как и на шлюзах в Угличе, обходить все авто, ставя коробки на нейтралки и выворачивая рули. В двух машинах не было ни ключей в замках, ни костей на сиденьях. Провозившись еще с полчаса, начал движение. «Бардак» зараза крепкий, это не фордовский пикап, которым я боялся трогать машины. На БРДМ же я просто нажал на педаль, и первая же попавшая под нос машина отлетела в сторону.

Через два часа я достиг последнего на моем пути крупного поселка городского типа. Зря я боялся потерять на нем много времени. В этом поселке была окружная дорога, обходящая населенный пункт стороной, и дорога была практически пустой.

Проезжая по трассе мимо деревень, которые в большом количестве присутствовали вдоль дороги, видел только запустение и запыленные окна стареньких домиков. В одной деревне не удержался и остановился посмотреть. Мысль в голову пришла осмотреть огород, да ягод захотелось просто, чего непонятного-то. Оказалось, рановато я захотел, все еще маленькое и зеленое. Но клубничка есть, растет и без ухода, как и земляника. Малинка тоже будет, я думаю, в свое время, конечно. Осмотрев огород, заглянул в сарай и обнаружил там большой коровий череп, ага, знакомая картина, собачки, стало быть, и тут бывают, или просто сожрали все и ушли. Мне вообще кажется, что основная масса этих тварей постоянно мигрирует, чего им делать на одном месте без жратвы. Хотя они как-то терпят голод, что ли, ведь вон из воинской части не ушли, да в городе я их на складах стрелял. На складах, правда, была жратва, видел я разгрызенные банки из-под тушняка. Видимо, там это их и держало, а в части у вояк еды я не нашел. Странно все это.

Отвлекают мысли, потому что уже появился легкий мандраж. Нет, не из-за того, что времени на часах почти восемь вечера. Волнуюсь потому, что ехать мне осталось около десяти километров, а что меня там ждет… В общем, потряхивает немного.

Съехал с трассы, и дорога кончилась, тут, видимо, недавно дождь был, и приличный. Лужи кругом большие, грязи до … ну, многим до пояса будет. «Бардак» едет как по асфальту, в зеркало рассмотрел, как пикап из грязно-белого стал просто цвета глины, ладно хоть окна у него закрыл. Темнеет уже, да сегодня еще и небо-то в тучах, так что день закончится раньше привычного. Была мысль, не доезжая деревни остановиться и сходить пешком, посмотреть, как тут что, но не решился, так и въехал с ходу. Въехал и ударил по тормозам. На звук «бардака» вышла, наверное, вся деревня. Да, именно, не одни мои здесь живые, вон сколько людей. А мои да, живые, вместе со всеми стоят и охреневают, кто это к ним такой нарядный приехал. Нацепил для понта шлемофон, типа в нем и ехал, и высунул башку в люк.

– Здравия желаю, можно тут у вас приземлиться? – усмехаюсь.

– Сашка! Живой, твою мать! – батя узнает меня в любой ипостаси. Радостно ощерившись, стаскиваю шлемофон и выпрыгиваю на траву. Меня тут же обнимают, что-то кричат в уши, целуют. Хватаю и я, дочка висит на шее, жена прижалась к плечу.

– Да живой, живой. Вот приехал, примете?

Перездоровавшись со всеми деревенскими, минут за десять описал дорогу от Углича, все-таки я первый, кто тут появился после всего, что произошло в мире. Батя скомандовал разойтись, и все потянулись к своим хатам. Темнело уже, люди научены жизнью и знают, что к чему, да уж, пора и мне загонять аппарат и в баньку!

Батя натопил так, что я еле вышел из бани. Намылся так, что от лица хоть прикуривай. Горячий и красный как рак. «Бардак» я загнал прямо на участок, вплотную к дому. Грядок тут нет, только газон, вот и поставил технику внутрь периметра. За то время, что родные тут жили, батя со сводным братом захреначили вокруг всего огромного участка забор из профлиста, на высоту почти четыре метра. Поснимали у соседей, которые не приехали жить сюда. Окинул взглядом деревню, спросил у отца:

– Бать, а где вы на всю деревню столько профлиста-то нашли?

– Так и в соседние съездили, тут ведь в округе одни москвичи да питерцы дома строили, а денежки у них водились, и немалые. Заборы у всех были. Вот мы и поснимали везде, где смогли. Огородили все участки, на которых жили люди. В планах у нас разобрать это все да поставить один общий, вокруг всей деревни, да такого количества просто нет.

– С этим я как раз могу помочь, – важно заметил я.

– Чего, хочешь предложить съездить подальше? У нас ведь здесь только у одних соседей есть «буханка», на ней и возили. Ты думаешь, на твоем танке мы больше привезем?

– Это БРДМ. Нет, на нем мы ничего не привезем, а вот на «шишиге»…

– Где? – хором спросили и отец, и сводный брат Денис, глаза у обоих горят, хоть сейчас побегут. Понятно, оба водилы в прошлом, причем именно грузовиков. А Деня в армии вообще «Тополя» таскал по лесам и полям.

– Ладно, это все потом, дайте хоть отдохнуть чуток. Я вам, кстати, подарки тут привез. Бать, ты еще куришь?

– Да, пять штук в день, по выдаче теперь. Магазин подломили тут в соседней деревне, за рекой, было там немного, но и твари эти были.

– Вот, гляди, во что нам обошелся кайф для твоего папани, – Денис закатал рукав на рубашке и показал левую руку. От плеча до кисти был сплошной шрам.

– Нехило, вы чего тут, вообще без оружия? – удивился я.

– Да много тут навоюешь, три двустволки на всю деревню, – сплюнул Денис, поправляя рукав.

Я запрыгнул в «бардак» и, покопавшись, вылез и подал бате блок «Парламента» и две бутылки водки.

– Вот всегда он любил эффектно появиться, – констатировал отец. – Попроще-то нет?

– Бать, ты опять придираешься? Ничто тебя не изменит, даже БП.

– Мы ведь не одни здесь, сына, – начал отец, когда все чуть успокоились, а мы остались почти одни.

– Рассказывай, – кивнул я.

– Да хреново всё, – продолжил папа, – по дороге на Весьегонск есть съезд с дороги, примерно как у нас, хрен разглядишь его. Километров десять и ты на водохранилище. Там тоже глухомань…

– И? – поторопил я.

– Да есть там… выжившие, мать их… – батя смачно ругнулся, вообще-то для него редкость, это от досады скорее.

– Бать, ну не тяни! – уже начинаю нервничать я.

– Да на лодках приходили, по осени, шмальнули из ружья по причалу, где девки белье полоскали. Одну зацепило слегка, ответить не успели. Они на моторах были, ушли.

– Ну ладно, будем иметь в виду, что рядом кто-то неадекватный. Придут – ответим! – подытожил я и потряс батю за плечо.

Вообще надо укрепляться, так всем и сказал. Мало ли какие люди бывают. Одни стреляют просто так, а другие могут и приехать за женщинами. Женщины это надежда хоть на какое-то продолжение жизни. Как ни крути, а об этом сейчас думают все. Два года прошло, повторюсь, люди бывают разные. Будем защищаться, а по возможности и сами нападем, если будет надобность. А она, скорее всего, будет.

Мужики отцепились наконец от меня, и все вместе мы ввалились в дом. Там меня ждал такой стол, что пришлось идти за минералкой, «Байкалом» (он тоже неплохо сохранился) и еще водкой. Приняли все, мне не предлагали, все знают, что не пью я совсем. Посиделки продолжались почти до трех ночи, еле отмазался ото всех, ссылаясь на усталость. На деле скорее мечтал обнять своих котят. Светланка с дочкой жили у бати на веранде, летом тут хорошо, не так жарко, как в доме, кроватей хватало и раньше, так батя с Денисом еще принесли из бесхозных домов. Вообще, на всю деревню, а тут было почти тридцать человек, мужиков было всего девять, это вместе с батей и братом, так что мне все были рады. Ой, только бы не дошло до исправления демографической ситуации. Дело в том, что теперь уже из десяти мужиков относительно молодых было шестеро. А баб такого же возраста аж двенадцать. Не, я как-то на такое не согласен. Своей заделаю еще, не вопрос, но вот на чужих не лягу. И дело не в том, что жена здесь, я просто себя знаю, ну не смогу и все тут.

Проболтали с женой и дочкой до утра. Уснул только около пяти. Хорошо, что петухи тоже все сдохли, а то бы дали они мне поспать до десяти утра. Первый раз встал так поздно. Завтрак уже давно остыл, меня просто не будили. Разогрели кашу для меня и налили чашку сладкой водички с заваркой из трав. Пришлось опять всех шокировать. Вышел типа в туалет, а сам слазил в «бардак» и принес две банки кофе и пару пачек чая. Сказать, что люди офигели, не сказать вообще ничего. Все живенько уселись за стол на второй завтрак, лишь Деня прищурился и прошипел:

– Надо бы у тебя там еще пошукать и раскулачить.

– Эх ты. Кровавая Гэбня, сто миллионов лично замученных, я сам все отдам, не надо рукоприкладства.

Смеху было на всю деревню. Кстати, уже народ начал собираться. Вчера было поздно, придется сегодня весь день рассказы говорить. Света ночью рассказала, что как они сюда приехали, больше людей не появлялось, только те, кто и так тут были. В соседних деревнях тоже никого не было, что это за чудо, что выжили только в этой? Да просто все. Как уже говорил, деревня была уж очень глубоко в лесу. Остальные населенные пункты в радиусе тридцати километров были возле дорог, вот и все чудеса. Я не говорю, что вообще больше никто не выжил, таких глухих мест по стране хватает, но вот рядом точно никого нет.

Для начала позвал всех мужиков и раздал автоматы, ну не себе же столько оставлять, зато теперь все вооружены. Патроны тоже выдал, еще и приказал отстрелять за деревней по магазину, чтобы научились пользоваться. Сам потом с ними схожу и все покажу. Не все молодые служили в армии и не все старшие помнили, что такое автомат. В каждую семью отдал по пачке чая и бутылке водки. Мужикам сигарет подкинул, короче, раскулачился. Болтали до обеда, потом попросил всех меня извинить, но я хотел пообщаться с семьей.

Взял Светланку с дочерью и пошли на реку. Отец уже рассказал, что рыбы просто море в реке, о, опять каламбурчик. Батя нам, кстати, выдал мотор, я утром показал ему на бочки, и тот аж затрясся от удовольствия:

– О-о-о! Наконец-то в море пойдем, на троллинг. А то на веслах-то далеко не уплывешь, теперь судака натаскаем, на всю зиму хватит!

Отплыли мы с девчонками на середину реки, мотор работал на стареньком бензине нормально, чего там, обычный двухтактничек, девяносто пятый ему не нужен, схавает любой. Уже там, на середине я заглушил мотор, катались на веслах. Болтали обо всем на свете, главное я понял, они действительно верили, что я вернусь.