Тот что-то вколол майору, затем стал осматривать рану и подтвердил предположение солдата.

– Пуля внутри, но жизненно важных органов не задела. Сейчас извлечем и обработаем. Еще поживете, товарищ майор госбезопасности.

Дальше я смотреть вообще не смог, Истомин аж подпрыгивал на кровати, представляю, какая это боль. А я тем временем вытащил из кармана капитана фонарик, листочки бумаги в каких-то цифрах и надписях. Потом достал тонко скрученную в маленький рулончик бумажку. Развернув, офонарел. Капитан явно был в чем-то замешан. На бумажке был нарисован план построения обороны наших войск. Глубина обороны, количество не только танков и людей, но даже винтовок. Еще какие-то данные. Ладно, потом разберемся.

Врач продолжал заниматься своим страшным занятием, а я вышел. Подойдя к солдатам, стоящим неподалеку, прикурил немецкую сигарету, парни вели разговор.

– Ребят, а ничего подозрительного не происходило в последние дни? Может, новые люди появлялись или старые пропадали?

Ко мне обернулся тот сержант, который нас «поймал».

– Так из новых только вы и появлялись, а вот пропадать…

– Ты же рассказывал, что он где-то бродил почти сутки, – заговорил еще один солдат.

– Кто где бродил? – спросил я.

Сержант почесал затылок, сдвигая на нос пилотку.

– Ротный пропадал где-то позавчера. Явился ночью, злой как собака. Все строил всех, раньше вроде нормальный мужик был. А как его за отступление тряхнули в особом отделе, стал каким-то другим, что ли?

– А что случилось у вас? – спросил я.

– Приказ у нас был, высоту держали. Капитан вдруг отдал другой, отступить. Стали пятиться, а немец за нами не идет. Оказывается, они обошли с фланга, уничтожили 11-й полк, а в нем госпиталь был. Там всех перебили. Мы стояли крепко и силы были, зачем он это сделал, вопрос. А главное, почему его отпустили особисты? Вот загадка.

– А где допрашивали? – хотя я уже все для себя сложил.

– В штабе полка.

– Полка, даже не в дивизии? – удивился я.

– Так точно, нас же тоже туда вызывали. Спрашивали, почему отошли, была ли необходимость.

– Ясно все. Вот где крыса сидит.

– Какая крыса? – спросил сержант.

– Это я о своем, не обращай внимания.

Понятно, значит из полкового начальства тоже кто-то замазан, то есть он-то и отдал приказ капитану пропустить немцев. Хотя, может и тому приказали. Какая длина у этой цепочки предателей, еще предстоит выяснить.

– Где штаб дивизии, можешь показать? – спросил я у Базаева.

– Да, километра полтора будет.

– Так, а не тот ли это штаб, из которого мы и ехали с Истоминым, – подумал я и добавил вслух: – Поехали, есть на чем?

– Товарищ младший лейтенант госбезопасности, у нас только лошадки. – Во блин, я на них и не сидел ни разу.

– А телеги нет?

– Есть, как не быть, – ответил сержант. Ну и славно, а то меня бы тут на смех подняли.

– А полковое начальство где?

– В другую сторону, с километр.

– Ясно. Давай сразу в дивизию.

Сержант ушел за подводой, а я вернулся в дом, – узнать, как Истомин. Доктор сообщил, что пулю они достали, рану почистили. Должно все быть нормально, но нужен покой и уход. Сказал, что майор приходил в сознание, все рвался что-то сказать мне. Я спросил, куда они его повезут. Доктор рассказал, как найти госпиталь. Но потребовал от меня машину. Выяснилось, что штаб дивизии находится по пути в госпиталь. Решили все ехать на подводе, которую приведет сержант Базаев.

Выйдя на улицу перекурить, увидел сержанта, тот кормил лошадку с руки.

– Тащ младший лейтенант, карета подана, – съязвил он.

– Слушай, Базаев, постели чего помягче найдешь, майора повезем в госпиталь.

– Сейчас соломы накидаю, шинельку подстелим и порядок. Как на перине будет.

– Отлично, крикни бойцов, надо вынести и положить раненого в телегу.

Крикнув кого-то из бойцов, сержант сам пошел с ними. Вчетвером вынесли из дома Истомина и положили в подводу. Тот постонал чуток, но не проснулся.

– Ослаб он сильно. Кровушки-то вытекло прилично, – сказал врач, выйдя на улицу.

До штаба дивизии мы добирались долго. Но доехали без приключений. Там я нашел какого-то батальонного комиссара и попросил связаться со Ставкой. Что говорить, мне объяснил по дороге Истомин, когда пришел в себя ненадолго. Я вызвал группу следователей из Москвы. Обещали скоро прибыть. Дальше крутить местных гнилых армейцев будут уже настоящие следователи.

Майора, после осмотра в госпитале, приказали везти в Москву. Меня отправили само собой вместе с ним. По прилете, Истомина увезли в госпиталь, а мне было приказано прибыть на Лубянку.

Добрался быстро. На аэродроме нас встречали, они же и привезли в наркомат. Пройдя через приемную и сдав оружие, я вошел в кабинет.

– Здравия желаю, товарищ генеральный комиссар безопасности.

– Проходи, Сергей, присаживайся, – Берия был какой-то нервный, но старался выглядеть спокойным, по крайней мере так мне показалось. – Расскажи, что у вас там произошло?

Тщательно, со всеми подробностями, я рассказал Берии, что происходило на фронте, там где мы были с Истоминым.

Лаврентий Павлович остановил меня, когда я говорил о стрельбе, в которой был ранен Истомин.

– Значит, они и не пытались оправдаться.

– Да опер-то вроде бы и не при делах был, а вот капитан…

– Ну, это выяснят. Значит, капитан сразу начал стрелять?

– Вначале пытался что-то вякнуть, но когда Истомин объявил ему, что задерживает, тот выхватил пистолет.

– А в кого он стал стрелять, ты видел?

– Мне показалось, что он просто стрелял в нашем направлении. Стояли близко, сказать, в кого именно, не смогу. Да и в меня он точно не попал бы, майор в одно мгновение меня оттолкнул. Я ведь даже к пистолету не потянулся, а уже все было кончено.

– Истомин, конечно, молодец, но вот сам пулю получить не должен был. Он мне живой нужен.

– Я смогу его навестить, Лаврентий Павлович?

– Конечно, но не один. Я с тобой поеду. Мне из госпиталя обо всем доложили, конечно, но я сам хочу ему спасибо сказать. Благодаря вам, обоим, теперь наконец раскроются подлинные враги. Хотя бы часть таковых.

Это была далеко не бравада и не просто слова. То, что творилось на Ленинградском фронте, не лезло ни в какие ворота. Про другие участки фронта я просто не знал.

Глава 16

Мы побывали в госпитале, Истомин уже был в сознании. Уход за ним был соответствующий, и он пребывал в хорошем настроении. Берия оставался с ним наедине, говорили минут двадцать, потом позвали меня. Я поблагодарил майора за то, что он спас мне жизнь, а тот, взглянув на Берию, отмахнулся и сказал не за что.

Сидел я у него часа два. Берия, сославшись на дела, уехал. Но для меня прислал эмку с водителем и охранником. Вот так. Уходя от Истомина, я пообещал заходить почаще, так как на фронт без него меня все равно не отпустят. Майор, взял с меня слово, что в следующий раз приду с гитарой. Я обещал, хотя понятия не имел, где ее взять.

Шофер отвез меня обратно на Лубянку, но не в НКВД, а в жилой дом, практически напротив. Поднялись на третий этаж. Водитель, Андрей Семенов, позвонил в дверь с номером 11. Дверь открыла тучная дама, лет пятидесяти, в очках с толстой оправой и копной рыжих волос на голове.

– Знакомьтесь, это Сергей Новиков, – сказал Андрей женщине.

– Алевтина Игоревна, очень приятно, молодой человек.

– Взаимно, Алевтина Игоревна.

– Алевтина Игоревна, Сергей – ваш новый постоялец.

– Хорошо, Андрюша, а ты почему не заходишь ко мне?

– Так служба, Алевтина Игоревна, некогда. Ну, я побежал. Товарищ младший лейтенант, завтра в восемь заеду, приказано доставить вас в Кремль.

– О как! А не знаешь, зачем?

– Это уж мне не известно. До завтра.

Водитель убежал, а вместо него поднялся охранник, Толя Круглов. Ему приказали быть со мной всегда. Оба парня, как я потом узнал, были сержантами ГБ.

– Пойдемте пить чай, мальчики. Потом покажу вам вашу комнату.

– С удовольствием! – ответил я за обоих.

Великолепное чувство – чай, с домашними булочками и малиновым вареньем. Тишина, покой. Как будто и войны нет. Но она здесь, рядом. Хозяйка спросила о войне, рассказал, что люди стоят насмерть, бьются до последнего. Враг очень силен, она все время кивала. Потом я спросил, как живется в Москве. Алевтина Игоревна ответила, что все чаще совершаются налеты, город пытаются бомбить. Зенитчики не дремлют, но все равно страшно. Вдруг следующая бомба упадет именно на наш дом. Тут же, как в доказательство ее слов, протяжно завыла сирена, оповещающая о бомбежке.

– Ну, вот, – со вздохом сказала Алевтина Игоревна, – ребята, пойдемте в подвал.

Толя взял автомат и вышел за дверь. Я скользнул за ним, а хозяйка закрыла двери.

Неловко было сидеть в подвале, полном женщин, детей и пожилых людей. Казалось, что смотрят прямо в душу, дескать, что же вы здесь сидите, а кто немца бить будет. Было очень стыдно. Я вспоминал, что читал где-то, как подростки во время бомбежек сидели на крышах и тушили зажигательные бомбы, если они попадали в дом. Хотел было встать и выйти, но Анатолий, взяв меня за руку, объяснил, что никуда меня не отпустит. У него приказ охранять меня, и он его выполнит. Нет, я, конечно, не полез бы на крышу. Хотелось просто выйти отсюда, стыдно было. Где-то вдалеке слышались раскаты взрывов, трещали зенитные пулеметы, хлопали зенитки калибром побольше. Рядом ничего не взрывалось. Наверное, центр Москвы прикрывали очень хорошо. Вскоре дали отбой, люди потянулись к выходу. Ко мне вдруг подошла девочка лет десяти.

– Дяденька командир, а немцы сюда не могут прийти?

– Нет, что ты, родная, – ответил я. – В Москву им никогда не войти. А скоро мы их погоним назад.

– Правда?

– Конечно, милая. Как тебя зовут?

– Аня Серова, мой папка тоже немцев бьет, он командир. Знаете, какой он сильный? Он всех фашистов разобьет!

– Конечно, разобьет, по-другому и быть не может, – я достал из кармана немецкую, трофейную шоколадку, взял тогда у диверсантов, и протянул ее девочке.

– Держи, солнышко, а мама твоя где?

– Она на работе, ямы копает. Поздно придет. Я с бабушкой здесь.

Я поднял глаза и встретился взглядом со старушкой. Она подошла к нам.

– А что надо сказать, Аня?

– Ой, спасибо большое, дяденька командир, – пролепетала она, глаза у нее горели и, повернувшись к бабушке, показала ей шоколад.

– Спасибо, сынок, – сказала она и добавила тихо, приблизившись ко мне. – Погиб ее отец. В первые дни еще. Он пограничником был, уже и похоронку прислали. Ладно, хоть не без вести пропал, паек все равно получаем.

Хотел позвать их к нам, дать продуктов, но остановился. Сколько таких вот детей останется без родителей. Всем-то не смогу помочь, но спросил номер квартиры, в которой живет эта милая девчушка.

– А мы в третьей живем, на первом этаже, – сказала Анютка.

– А что за ямы мама копает? – решился спросить я.

– Канавы за городом, от танков, что ли.

Мне захотелось провалиться там же, где стоял. Блин, вот долбаный Гитлер, бабы лопатами рвы противотанковые роют. Читал я об этом, приходилось, но тут что-то не сообразил сразу, теперь от стыда горю.

А ведь и правда, Берия сегодня был задерганный. Какое сегодня число?

– Толян, какое число сегодня? – повернулся я к Круглову.

– Так двенадцатое вроде.

– Ты сводку случайно не читал?

– Да нам и не дают. А что случилось?

– Извините, мы сейчас, – я побежал в квартиру.