Пожалуй, на сем мы закончим с городами и перейдем к политическому устройству. Существует два типа политического разделения: естественное и произвольное. Пример Франции, с ее дореволюционным делением на провинции и введенным после революции делением на департаменты, служит наглядным тому подтверждением. Естественное деление возникает без вмешательства человека, ибо сама природа предполагает, что меньшие образования должны присоединяться к большим. А произвольное деление есть плод сознательного законодательства. В Англии налицо оба типа разделения. В центральной части острова наблюдается произвольное разделение – графства, названные в честь крупных городов и предположительно образованные в соответствии с былым делением Мерсии. На востоке и юге графства же сформированы естественным путем и носят названия, четко указывающие на их происхождение. При произвольном разделении границы также прокладываются произвольно, а при естественном разделении они обычно определяются природными особенностями местности. Скажем, переселенцы покидают центр местности и движутся до тех пор, пока им не встретится физическая преграда; либо их продвижение останавливают такие же переселенцы, но из другой местности. В нашей области мы находим сразу несколько замечательных образчиков столкновения двух людских потоков. Обитатели Суррея, Кента и Сассекса обосновались сначала на меловых холмах и возвышенностях, а затем медленно проникли в лес, где и встретились их передовые отряды. Границы этих графств в итоге оказались именно таковыми, какими и должны были быть в этих обстоятельствах. Для сравнения рассмотрим границу, отделяющую Беркшир и Хэмпшир от Суррея и Сассекса. Она пересекает зону общего владения, в основном песчаники Бэгшота. Эту бесплодную местность стали заселять, только когда вокруг не осталось более плодородных пустующих земель. Или возьмем болота Фен – сразу пять графств как бы вторгаются в них выступами своих территорий.

Думаю, на этом мы вправе остановиться и подвести некоторые итоги. Из рассмотрения меловых складок и с учетом твердости мела по сравнению со слоями глины над и под ним очевидно вытекают причины появления двух крупных мысов, двух больших бухт и трех больших нагорий, которые и определили местоположение, количество и значимость главных городов и территориальных границ Юго-Восточной Англии. Указанные соображения при необходимости можно углубить до предельно подробной детализации, а география любой другой области может быть проанализирована аналогичным образом. Кроме того, когда мы усвоили несколько простейших геологических идей, точное графическое описание местности становится возможным представить всего в нескольких предложениях. Да, я согласен, что первоначальное постижение нового метода может потребовать усилий, несопоставимых с теми, которые предусматривались ранее, однако преимущество нового метода заключается в том, что с каждым очередным шагом мы все лучше начинаем видеть картину в целом.

Относительно взаимоотношений геологии и географии, если коротко, можно сказать следующее:

1. Важно знать форму объектов литосферы.

2. Ее описание должно опираться на изучение и понимание причин, определивших эту форму.

3. Одной из таких причин являются относительная плотность и схема расположения горных пород.

4. Но ни к чему вникать в геологические факты и рассуждения, если они не имеют прямого отношения к географии. Любые данные должны отвечать на простой вопрос: «Почему эти особенности обнаруживаются там-то и там-то?»

Что касается двух оставшихся факторов окружающей среды, по мистеру Брайсу, то они не требуют столь долгого разъяснения. Различие между метеорологией и географией определяется исключительно практикой. Метеорология в той своей существенной – действительно существенной – части, которая имеет дело с прогнозированием погоды, географу совершенно не нужна, его интересуют разве что типичные или регулярно складывающиеся климатические условия. Причем даже здесь ему, как правило, достаточно самих метеорологических фактов, как той же метеорологии достаточно фактов физики. Многие, прежде всего в Германии, грешат тем, что пытаются вместить в понятие географии избыток содержания. География связана со многими научными дисциплинами, но вовсе не выступает «матерью» этих дисциплин. Даже великий Пешель в своей работе Physische Erdkunde^[26] зачем-то обсуждает назначение барометра и приводит формулы, посредством которых вычисляются барометрические поправки. Подобные поползновения на области познания других наук нередко подкрепляют часто звучащее обвинение – мол, географы не настоящие ученые, а лишь любители. Мы же утверждаем, что география является отдельной областью исследований. Ее факты могут, конечно, частично затрагивать области других дисциплин, наук, но предназначение географии состоит в том, чтобы выявлять некие новые отношения между этими фактами. География должна быть непрерывной дискуссией, а условием включения того или иного факта в пределы ее изучения должна выступать следующая посылка: соответствует ли этот факт основным доводам? Насколько допустимы отклонения с точки зрения доказательств, зависит, разумеется, от принятой практики. Обычно они исключаются, если такие доказательства возлагаются на любую другую науку.

Последняя категория мистера Брайса охватывает сферу производства. Распределение полезных ископаемых в горных породах, очевидно, происходит случайным образом, следовательно, нам следует изучать это распределение только для того, чтобы окончательно забить, образно выражаясь, гвоздь, который мы уже начали забивать. По поводу распределения животных и растений я позволю себе напомнить то условие, о котором было сказано чуть выше: соответствует ли этот факт основным доводам? Поскольку животные и растения, о которых идет речь, выступают важным дополнением к окружающей человека среде, их распределение, безусловно, имеет немалое значение. Кроме того, поскольку это распределение свидетельствует о географических изменениях, скажем, об отделении островов от континентов или о смещении линии снегов, оно также немаловажно. Однако подробное изучение распределения животных и растений ради постижения их эволюции ни в коей мере не является предметом географии. Это предмет зоологии или ботаники, для осознанного изучения которых необходимо предварительное изучение географии.

Дело в том, что границы всех наук, что вполне объяснимо, определяются компромиссами. Как уже говорилось, знание едино, а вот разделение знания на области и предметы есть уступка человеческой слабости. В качестве последнего убедительного примера давайте рассмотрим отношение географии к истории. На начальных этапах своего развития обе науки, очевидно, должны идти рука об руку. На более высоких этапах они неминуемо расходятся. Историк погружается с головой в критическое сравнительное изучение древних документов. У него нет ни времени, ни настроения (как правило) углубляться в прошлое науки, подбирая те факты и идеи, которые могут понадобиться. Тут ему как раз способен помочь географ. С другой стороны, географ должен обращаться к истории для проверки тех взаимоотношений, которые он выявил в теории. Совокупность законов, регулирующих эти отношения (причем последние могут со временем измениться), открывает возможность для написания «доисторической» истории. «Сотворение Англии» Джона Ричарда Грина во многом представляет собой размышления о ходе истории на основании изучения географических условий.

Теперь перейду к тому, что, собственно, является, по моему мнению, основной линией чисто географической аргументации. Мое изложение будет разбито на два этапа. Сначала я выскажу общие соображения, наподобие тех, какие можно услышать в университетских курсах лекций или прочитать в оглавлении учебника. Затем мы рассмотрим конкретную ситуацию, а именно причины, по которым Дели и Калькутте было суждено стать древней и новой столицами Индии.

Предположим, что мы освоили физиографию. Давайте вообразим себе земной шар, лишенный суши, и попробуем вывести концепцию суши по аналогии с механикой. Во-первых, законы Ньютона продемонстрировали в своей идеальной простоте гипотезу абсолютной жесткости. Пока не случилось понимания этого факта, противоборствующие силы отталкивания и трения словно и не существуют. Но не будем отвлекаться и приступим к географии. Вообразите земной шар лишенным суши и состоящим из трех концентрических сфероидов – атмосферы, гидросферы и литосферы. На них воздействуют две великие космические силы – солнечный свет и вращение планеты вокруг своей оси. Очевидно, что в такой схеме пассаты дули бы без помех. Но включим в уравнение третью космическую силу, а именно наклон земной оси к плоскости орбиты и вращение планеты вокруг Солнца. В результате промежуточная безветренная зона ежегодно смещается от тропика к тропику. Четвертой и последней из космических сил выступают редкие (с периодом в десятки тысяч лет) изменения эллиптичности земной орбиты и наклона оси планеты. Как следствие, меняются годовой цикл и интенсивность пассатов.

До сих пор мы избегали говорить о продольном измерении. С учетом широты и высоты, время года и климатические условия можно вывести из очень небольшого количества сведений. Но давайте откажемся от нашей исходной гипотезы. Вообразим мир таким, каков он есть, нагреваемый и охлаждающийся, неровный и сжимающийся. Земной шар нагревается и остывает, а потому сжимается, и наружная, более прохладная кора сморщивается. Литосфера по форме больше не соответствует атмосфере и гидросфере. Океанское дно испещрено выступами и впадинами. Выступы пронзают гидросферу и через последнюю достают до атмосферы. Они становятся преградами на пути океанских течений. Их можно сравнить с камнями в русле быстрого ручья, эти камни заставляют поток менять русло, либо перепрыгивать барьер, либо разделяться. Такое сугубо механическое действие можно наблюдать воочию при разделении вод южного экваториального течения у мыса Сан-Роке^[27]. Этот мыс оказывает заметное влияние на английский климат. «Перепрыгивание» же свойственно воздушным потокам, что поднимаются над горными кряжами и омывают их склоны влагой. Впрочем, помимо механических, существуют и термические воздействия, скажем, вследствие различия в удельной теплоте земли и воды; так возникают муссоны. Стоит отметить, что, простирайся континенты на восток и запад, не раскинься они тремя массивами поперек экватора, климат приблизительно определялся бы широтой местоположения.

Так мы постепенно и неуклонно познаем строение мировой суши. Воображая планету лишенной суши, мы изучаем воздействие циркуляции воздуха и воды. Воображая земной шар в бесчисленных складках, мы понимаем, каким образом, благодаря механическим препятствиям и термической неравномерности, элементарные потоки разделяются на почти бесконечную, но все же упорядоченную круговерть. Но пора сделать следующий шаг. Форма литосферы не стабильна, ее сжимание продолжается. Старые «морщины» на поверхности углубляются, рядом появляются новые. Едва выступы поднимаются, начинается их разрушение. Течение всегда стремится уничтожить препятствие, мешающее свободному движению, ибо оно тяготеет к идеальной простоте циркуляции. Если коротко, черты земной поверхности постоянно изменяются. Их форма в данный момент времени определяется историей наряду с текущими условиями. Свежие изменения – одна из наиболее захватывающих глав учебника географии. Равнины образуются за счет векового накопления обломков, континенты порождают острова. Доказательства мы получаем из сотен источников – вплоть до маршрутов миграции птиц, областей обитания животных или промеров глубин в соседствующих морях.

Каждый последующий этап развития опирается на предыдущие. Последовательность аргументации соблюдается. Из местоположения препятствий и направлений ветра можно вывести распределение осадков. На основании формы и распределения впадин и гряд, а также распределения осадков возникает представление о системе водостоков. Распределение почв определяется преимущественно составом пород, а на основании почв и климата мир делится на природные зоны с характерной растительностью. Имеется в виду не распространение ботанических видов, а более масштабное распределение растительной, назовем это так, оболочки планеты: полярные и тропические пустыни, тропические леса и леса умеренной зоны, области, которые можно объединить как степные и луговые.

Перейдем ко второй половине нашего исследования. Полезно в дальнейшем употреблять два специальных термина. Под выражением «окружающая среда» подразумевается природная область. Чем она меньше, тем отчетливее проявляется в ней единообразие, полное или близкое к полному, географических условий. Тем самым мы имеем иерархию сред, в которой условия, если воспользоваться оборотом из логики, изменяются обратно пропорционально размерам. То же самое верно для сообществ. Под «сообществом» понимается группа людей, обладающих некими общими характеристиками. Чем меньше сообщество, тем больше у его членов общих характеристик. У сообществ существует своя иерархия – расы, народы, государства, провинции, города; последние два порядка здесь обозначают именно людские коллективы. Посредством этих двух терминов мы в состоянии уточнять содержание дискуссий, например, о воздействии двух сообществ на одну среду или одного сообщества на две среды. Скажем, можно ответить на вопрос, как сказались географические условия на англичанах в трех различных средах – в Великобритании, в Америке и в Австралии?