– Мне жаль. – Мне даже почти неловко, что я пригласил ее остаться на кофе. Я хотел сказать ей спасибо и немного познакомиться, но каким-то образом наша беседа завернула в серьезное, почти личное русло. Поэтому я снова меняю тему: – Тебе двадцать восемь, да? Выглядишь на пятнадцать. – Я морщусь. – Нет, ты этого не слышала. Выглядишь на восемнадцать, на возраст согласия. Иначе мне нельзя и дальше называть тебя Красоткой.

Хейли рассмеялась таким сладким, мелодичным смехом, что мои уши расцвели.

– На самом деле мне двадцать девять. И да, я выгляжу молодо. Это проклятье.

Я хмыкаю.

– Серьезно, – настаивает она. – Меня все еще просят показать паспорт, когда я хожу на фильмы 18+.

– Считай это комплиментом, – советую я. – Ты поймешь, что это дар божий, когда в шестьдесят тебя все будут путать с тридцатилетней.

– И то правда.

Комната впадает в тишину. Руфус мирно храпит между нами. Хейли потягивает остатки своего кофе, и я понимаю, что скоро она неминуемо уйдет. Думаю, она выбежит отсюда на всех парах, как только закончится кофе. И если я собираюсь позвать ее на свидание, то сейчас – самое время.

Позвать ее на свидание?

Черт, откуда вообще эти мысли? Я хочу позвать ее на свидание?

Еще пару секунд я обдумываю эту мысль. Да, думаю, да. Правда, после развода я не бывал на свиданиях. Наряжаться, ужинать в ресторане, проводить весь вечер с женщиной и при этом не ждать секса? Такого у меня не было уже очень, очень много лет.

К сожалению, я обдумываю это все так долго, что упускаю момент. Хейли уже поставила чашку на стол и встает с дивана.

– Мне пора, – говорит она, и в ее голосе слышится одновременно нежелание и нетерпение. Кажется, она мечтает остаться и так же сильно мечтает сбежать.

Она выбирает второе и уже движется к выходу.

– Подожди, я провожу тебя, – говорю я.

– Тогда, кажется, ты хочешь, чтобы я и дальше выгуливала Руфуса, поэтому дай мне свой график на неделю, и я внесу себе в календарь. – Она снова лепечет и уводит взгляд от меня. – Мы договоримся обо всем через приложение, и я смогу сообщать тебе о новостях, и спасибо за кофе и беседу. Было правда очень приятно. Хорошего дня, Мат – то есть Мэтт! Еще спишемся. Пока!

Я даже не успеваю моргнуть, как она уже скрылась за дверью и оставила меня в недоумении: она только что назвала меня Матом?

Раз уж я сегодня не играю и девочки ушли к маме, я не колеблюсь, когда Блейк Райли звонит мне и приглашает к себе играть в покер.

– Кто еще будет? – спрашиваю я и зажимаю телефон между ухом и плечом, чтобы быстро сменить свои спортивные штаны на потертые джинсы.

– Уэсми, Хевитт и Лемминг, – говорит Блейк. – Я рассчитывал еще и на Люко, но у него сваты в городе. А жаль, потому что это, знаешь ли, легкие деньги.

И я, конечно, знаю. Потому что покер-фейс нашего капитана – это как окно без штор: видишь все насквозь.

– Буду через полчаса, – обещаю я. – Нужно что-то захватить по пути?

– Только свой прелестный зад… – Здесь Блейк внезапно вскрикивает. – Да что за… Крошка Джей! Было больно!

Я слышу приглушенный женский голос на фоне. Это Джесс, девушка Блейка.

– Ее прелестный зад? – спрашивает голос. – С кем ты говоришь?!

Потом мне в ухо раздается громкий гогот.

– С Эриксоном! – кричит Блейк в истерике. – Я говорил о прелестном заде Эриксона!

– У меня и правда прелестный зад, – соглашаюсь я. – Передай Джесс, что я с радостью покажу ей, когда приеду.

– Конечно, передам, – весело отвечает Блейк. – Сразу после того, как отрежу твои яйца и скормлю их овцам.

Овцам?

Я даже не успеваю переспросить, потому что товарищ уже продолжает:

– Увидимся через минуту по нью-йоркскому времени! – И вешает трубку.

Блейк – гребаный чудила. Я не понимаю и половины той чуши, что он несет. И, разумеется, я думаю, никто не понимает, в том числе его девушка.

Я натягиваю худи поверх футболки и иду искать пальто. В этой квартире нет шкафа в прихожей, поэтому я просто закидываю его куда придется и тут же забываю. В конце концов я нахожу пальто на кухонном стуле, накидываю его сверху и надеваю шапку по дороге к двери.

Блейк живет у озера, и туда слишком долго идти пешком, особенно сейчас, когда погода к нам неблагосклонна. Я вырос в Тампе, поэтому к канадским зимам мне в свое время пришлось привыкать. И я все еще не могу сказать, что вошел во вкус. Прохлада ледовой арены – да, освежает. Канадские зимы? В жопу их. Поэтому я иду к лифту и спускаюсь на подземную парковку, залезаю в свой «Порше Кайен» и включаю подогрев сиденья.

Получасом позже я вхожу в квартиру Блейка и вижу, что вся команда уже в сборе. Уэс и Джейми живут в том же здании, одна поездка на лифте, и они уже здесь. Лемминг и Хевитт тоже обитают неподалеку.

– Йоу! Мэтти-кейк! – кричит Блейк из-за зеленого бархатного стола. – А кому-то сейчас надерут задницу. Готов?

Я скалюсь в его сторону. У него козырек на голове и зубочистка между губами, как у какого-нибудь прожженного картежника из старых фильмов.

– Может, мне стоило остаться дома, – сухо замечаю я.

Джейми Каннинг, который меня впустил, криво улыбается в ответ.

– Я подумал так же, как только увидел его в козырьке.

У Блейка, видимо, сверхчеловеческий слух, потому что он тут же вскрикивает:

– Что не так с моим козырьком? – При этом он, кажется, искренне уязвлен. – Ты что, не знаешь эту поговорку? Козырек на тебе, козырь в рукаве.

– Это не поговорка. – Уэс громко вздыхает из кухни. Он как раз вытаскивает пару бутылок пива из блестящего холодильника. – Пива, Эриксон?

– Да, не откажусь. – Я беру бутылку, которую он мне протянул, и иду к столу.

Бен Хевитт и Чед Лемминг, левый нападающий и защитник соответственно, приветственно кивают и хмыкают мне. Блейк перемешивает колоду карт, пока Уэс раздает цветные фишки.

– Где Джесс? – спрашиваю я хозяина.

– Внизу, у Уэсми. Она готовится к экзамену на медсестру и требует полной тишины. – Блейк машет головой. – Не понимаю ее. Она же может учиться в спальне, разве нет? Мне не кажется, что я шумный. Ребята, вам кажется, что я шумный?

– Братан, шумный – это не то слово, – сообщает ему Уэс. – Ты… – Он замолкает, чтобы подыскать подходящее слово.

– Ты человек с нестандартными звуковыми способностями, – подсказывает Лемминг.

Уэс выпячивает губы.

– И это тоже не выражает всего.

– Стеносотрясающий? – предлагает Джейми.

– Уже лучше.

– Тихо-недостаточный, – звучит вариант Хевитта.

– Да пошли вы все очень далеко, – ворчит Блейк.

– Эй, ты хотя бы не такой громкий, как твоя мама, – утешаю его я.

Джейми бледнеет.

– Уверен, одна из моих ушных перепонок навсегда вышла из строя из-за мамы Блейка.

– СЪЕШЬ ИХ ДЕТЕЙ, БЛЕЙКИ! – Уэс бесподобно подражает интонациям миссис Райли, и все начинают смеяться, в том числе сам Блейк.

– Ну же. – Хевитт тянется к горке фишек. – Хватит тянуть кота за яйца. Кэти ждет меня домой к десяти.

Лемминг цокает.

– Если ты хочешь сказать, что я под каблуком, то да, я абсолютно точно именно там. – Хевитт пожимает плечами. – И я чертовски этому рад. У меня потрясающая жена.

– Это правда, – я должен это признать. Кэти Хевитт дерзкая, пылкая и очень веселая. Мне всегда хотелось взять Кару на двойное свидание с Хевиттами, но Кэти казалась ей слишком «через край» – ее слова, не мои.

– Конечно же, она такая, – соглашается Лемминг, а потом срывается на ухмылку. – Но знаешь, что еще более потрясающе? Жизнь холостяка. В том баре, куда мы ходили с О.К. в Чикаго, я почувствовал себя, будто на шведском столе с цыпочками. Не вру.

– О.К.? – переспрашивает Джейми, пока Блейк раздает карты.

– Уилл О’Коннор, – поясняет Лемминг. – Мы подыскиваем друг другу какие-нибудь новые клички. Я хотел называть его Вилли, но получил за это в бок.

– А у тебя какая кличка? – спрашиваю я и всеми силами стараюсь не закатывать глаза. С тех пор, как Лемминг расстался с девушкой, он все время таскается за О’Коннором, так что даже на слово кобель смотришь по-другому.

Лемминг смотрит свои карты, а потом отвечает:

– Мадагаскар.

– Не догоняю, – говорит Уэс.

Я тоже. Я заглядываю в свои карты – королева и семерка, разной масти.

Блейк открывает третью карту, и я воодушевляюсь, теперь у меня королева, семерка и десятка. Отлично.

– Ну вы чего, потому что у меня фамилия Лемминг. На Мадагаскаре водится огромная популяция леммингов.

Джейми громко хрюкает.

– Вот и нет. Это лемуры, братан.

– Какие, на хрен, лемуры? Ты только что это слово придумал?

Джейми, Уэс и я начинаем покатываться со смеху.

– Оно не выдуманное.

Уэс икает.

– Это настоящее животное.

Лемминг кладет его карту рубашкой кверху и щурит глаза в сторону Уэса.

– Как оно выглядит? К какому семейству животных оно принадлежит?

Уэс на секунду теряется.

– Думаю, это примат.

Лемминг недоверчиво осматривает всех сидящих за столом.

– Вы, ушлепки, меня разыгрываете.

За этим следует еще один всплеск хриплого смеха. Потом Блейк прокашливается и театрально касается своего козырька.

– Мальчики. Прошу вас. У нас ведь покер.

– Угу, – мычит Лемминг. – У нас здесь покер, так что заткнитесь все.

– Я поднимаю до пяти, – объявляет Блейк.

– Уравниваю, – это Хевитт.

– Скидываю, – это Уэс.

– Принимаю твою ставку и поднимаю до десяти, – это Джейми.

– А ты транжира! – выкрикивает Блейк. – Наконец-то у нас здесь серьезный разговор!

Я уравниваю, и Лемминг делает то же самое, а затем Блейк раздает еще по карте – у меня еще одна десятка. Не слишком хорошо, но я еще жду королев и семерок. Следует еще один раунд торговли. В этот раз скидывают Лемминг и Блейк, и теперь я, Хевитт и Джейми будем разыгрывать победу. Блейк раздает ривер, и ни хрена себе. Еще одна королева. Фул-мать-его-хаус, крошка.

На следующем раунде торговли я иду ва-банк, на что Хевитт отвечает мне взглядом недоумения.

– Серьезно, с первой же комбинации?

– Он блефует, – решает Джейми и пристально вглядывается в мое лицо.

Я скалюсь.

– Уверен?

– Да, точно блефует, – соглашается Блейк, но, очевидно, гора фишек на три сотни баксов посреди стола не по зубам Джейми и Хевитту. Они сбрасывают. Я довольно сгребаю свой выигрыш.

Несколько раздач спустя мы начинаем болтать обо всем и ни о чем. О предстоящем расписании. О команде юниоров, которых тренирует Джейми. О новом «Кадиллаке Эскалейд», который Хевитт купил жене. В конце концов наш разговор возвращается к эскападам Лемминга и «О.К.». Или, если точнее, к той групповухе, которой они предались после своего похода в чикагский бар.

– Подожди-ка, так ты отделывал одну цыпочку, О’Коннор – другую, и это просто происходило в одной комнате, – с любопытством спрашивает Уэс. – Или вы все, ну, знаешь, пересекались?

Лемминг хихикает.

– Без обид, Уэсми, но я не любитель членов. Так что нет, никаких пересечений между братанами. Но девочки не отказывали себе в удовольствии друг друга потрогать… – Он переводит взгляд на меня и играет бровями. – Тебе тоже стоило пойти, Эр. Мы отлично провели время.

Честно говоря, это прозвучало бы ужасно, поэтому я не стану говорить вслух. Но Леммингу позволительно веселиться. Он на шесть лет младше меня, и он все еще без ума от своего хоккейного образа жизни, которым и я наслаждался по полной, пока не встретил Кару.

Теперь я больше не хочу соблазнять девчонок на пару с товарищем. Мне больше по душе диснеевские фильмы с детьми или спортивные передачи перед сном. Или, может, ужин с определенной красоткой…

– Мэтти-кейк? – окликает меня Блейк.

Все ждут моего хода. Я сверяюсь с картами – семь и девять. Потом смотрю на стол – король, королева, король, десять, десять. На кону около пятисот баксов.