Территория Академии представляла собой огромный закрытый город, в котором учились и жили студенты. На территории Академии была своя валюта и приобрести её за кредиты было невозможно, нужно было научиться зарабатывать самим на её территории. Это была одна из особенностей – научить Аристократов жить самостоятельно и пройти все ступени простого обывателя Империи. На её территории действовали особые законы, здесь могли обучаться дети высокопоставленных чиновников и очень богатых людей. Все учащиеся были равны по положению между собой, и попытка воспользоваться своим родством грозила серьёзными проблемами, вплоть до лишения дворянства или гражданства Империи. Срок обучения в академии был пять лет, и покинуть её территорию не могли даже представители императорской семьи. У Академии были свои курорты и базы отдыха, это было государство в государстве.

На границе Академии стояло административное здание, в которое мы и отправились, там нас встретил один из студентов академии, который таким образом зарабатывал себе на жизнь. Оформление заняло буквально десять минут, и мы – обладатели студенческих билетов, должны были явиться в Академию через два дня.

Сразу после этого я отправил своих невест на яхту, до которой ещё предстояло добраться, так как она висела на границе системы. Мне же предстояло оформить отсрочку в поступлении в Академию, дождавшись момента, когда мои невесты будут уже на яхте.

Всё шло нормально до того момента, как я подписал последнее заявление о предоставлении отсрочки и покинул юридическую контору. Уже направляясь к орбитальному лифту, чтобы подняться на орбиту планеты, у нас начались проблемы. Вначале мой флаер попыталась остановить полиция, но водитель из новых телохранителей, включив форсаж, резко ускорился и скрылся в потоке машин. На площадке у орбитального лифта, нас остановили четыре сотрудника Имперской СБ и потребовали пройти с ними, с нами был специально нанятый юрист, и он попробовал отклонить попытку задержания, ссылаясь на закон о высшей аристократии. Тогда-то мне и предоставили постановление на арест, в связи с тем обстоятельством, что я являюсь клоном и соответственно не имею совершенно никаких прав. Там ссылались на показания доктора Марнштейна. Для опровержения этого факта мне необходимо будет пройти специальное обследование на предмет возраста моих клеток, и если это не подтвердиться, то они принесут извинения, и меня незамедлительно отпустят.

Значит, доктор со станции всё-таки решил меня сдать и на этом заработать себе прощение, а я тоже хорош, не знал данного факта и всё рассказал доктору.

Приняв решение, я с помощью нейросети отправил сигнал Ми, и она сразу начала действовать.

Один из моих стоящих в стороне охранников, выхватил военный станер и выстрелил им несколько раз в сотрудников Имперской СБ. Трое из них упали сразу, а на четвертого выстрелы практически не подействовали, и его вырубил другой охранник, подойдя со спины и ударив шокером.

Сразу после этого, уже когда мы заскакивали в флаер, по нам открыли огонь из игольников три человека в гражданской одежде, стоящие поодаль. Но от ответных выстрелов охраны им пришлось укрыться за стоящими машинами. К нам бросилось два полицейских флаера, появившихся неподалёку, но, получив несколько выстрелов из станера на подлёте, они повисли в воздухе, замерев на месте. Ещё один флаер с раскраской Службы Имперской Безопастности вырулил на стоянку, но выскочивший из нашего флаера охранник выпустил по нему мини ракету из ручного гранатомёта, и тот, получив попадание в двигатель, завалился на бок и рухнул на стоящие машины.

Как только все собрались во флаере, машина стремительно взлетела и понеслась в сторону промышленного центра. В это время юрист пытался мне объяснить возникшую у меня проблему. Дело в том, что уже давно в Империи и в Содружестве принят закон о клонах.

Они не имеют никаких гражданских прав и не могут рассчитывать на титул или наследство, это сделано специально, чтобы избежать массовости клонирования богатых и влиятельных людей, что приведёт к застою в обществе. А также позволяет контролировать прирост населения. Если подтвердится, что я – клон, то меня лишат всех титулов и наград, заберут все кредиты и отправят на рудники на каторгу, пожизненно. Моя помолвка с принцессой будет считаться недействительной. Ни один гражданин Империи или Содружества не будет мне помогать и даже попробует ограбить меня, так как это вполне законно. Ещё могут назначить награду за мою голову.

Повернувшись к Ми, я спросил:

– А как ваша организация относится к этому?

– Нам всё равно, мы заключили контракт, и по его условию обязаны охранять, кого бы то ни было. Поэтому можете не беспокоиться, вас вывезут в безопасное место, от этого зависит наша жизнь, так как у нас свой кодекс чести. Полицейские, пытавшиеся преградить нам путь, облучались из мощного станера, скрытого до этого в носу флаера, и не могли нам помешать

Когда наш флаер влетел в промышленный район, застроенный производственными зданиями, в нас попал разряд из станера, и меня с юристом парализовало. На мою охрану выстрел практически никак не повлиял, и флаер продолжил снижение. Моя нейросеть выдала предупреждение и сообщила, что я смогу двигаться только через час и то только благодаря нанороботам. Для предотвращения в будущем подобного, нанороботы перестроят несколько нервных узлов, но на это уйдёт несколько дней в связи с тем, что часть из них находится непосредственно в моём мозге.

Когда флаер приземлился, моё тело вытащили на руках и понесли в какой-то ангар. Внутри него в углу помещения уже находился открытый люк, ведущий вниз, в который меня и затащили. Там моё тело полностью освободили от одежды и, проверив каким-то прибором, переодели в обычный комбинезон рабочего.

Дальше было бегство по узким, техническим переходам и поездка на каких-то старых гравитационных платформах. Через час бегства, как и обещала нейросеть, я смог двигаться, наш путь под землёй в технических переходах занял три часа и закончился в каком-то цехе с сильным химическим запахом. Как объяснила Ми, мы на территории химического завода, два раза в сутки отсюда перевозят контейнеры с ядовитыми отходами, так как складирование их в столице строжайше запрещено. Их вывозят на орбиту и после этого за пределы системы, где их утилизируют на специальном заводе. Меня вывезут в одном из контейнеров, специально оборудованном для этого, в нём со мной полетят ещё пять телохранителей, а остальные спрячутся и через какое-то время покинут планету, а их по контракту заменят другими. Для того, чтобы они не смогли вывести на меня имперских ищеек.

Мы впятером переоделись в специальные защитные скафандры, прошли в дальний конец цеха и спрятались в одном из контейнеров, специально подготовленном для этого. Там стояли особые кресла с гравитационным противоперегрузочным полем, что позволит нам выжить при полёте. Нас закрыли снаружи и опечатали контейнер.

Уже через час я почувствовал рывок, и наш контейнер куда-то потащили, а через двадцать минут заработали кресла, говоря о том, что корабль отправился на орбиту. Через шесть часов я почувствовал гиперпространственный переход, значит, корабль вышел в гиперпространство, совершив прыжок.

Глава 8. Побег

Когда тебя предали – это всё равно, что руки сломали.

Простить можно, но вот обнять уже НИКОГДА не получится.

Лев Николаевич Толстой

Как сказала Ми, по графику мы должны были провести в прыжке двое суток, и поэтому, предупредив всех, я занялся изучением базы знаний псионики.

Вызвав меню нейросети, я загрузил неизученные данные по псионике и погрузился в виртуальную реальность.

Я оказался на вершине большой горы перед обрывом, внезапно сильный ветер порывом столкнул меня с края, и я полетел вниз, руками пытаясь схватиться за выступы скал, но, вывернув плечо, разбился о скалы. И вот я опять стою на краю обрыва, и ветер сталкивает меня, поняв принцип предыдущего обучения, я сразу пытаюсь использовать свои псионические способности и с помощью телекинеза ухватиться за края скал, но всё равно разбиваюсь. С восьмой попытки мне удаётся повиснуть на одной из них, и опять происходит изменение в виртуальной реальности. Теперь я стою на краю обрыва, далеко выступающего вперёд, и скала подо мной обрушивается в пропасть, и мне не за что ухватиться в этот раз. Приходится напрягать свою волю и попробовать замедлить падение, удаётся это через бессчётное количество раз. В итоге мне удалось свести падение к подобию планирования, и на этом мои успехи закончились, перешагнуть этот рубеж мне никак не удавалось, и меня выкинуло в реальность. Как оказалось, корабль вышел из гиперпространства, и нам предстояло приготовиться к встрече. Здесь грузовик с отходами должны были перехватить, и мы должны были перебраться на небольшой грузовоз и отправиться на нём в соседнюю систему, а оттуда уже перебираться дальше к Графству Кристиан. Наш корабль, действительно, перехватил старый военный эсминец, который поджидал в астероидном поле на краю системы. Экипаж грузовоза не стал геройствовать и по первому же требованию после предупредительного выстрела, выключил двигатели и лёг в дрейф. Нас вытащили из контейнера и переправили на корабль, который сразу же ушёл в гиперпространственный прыжок к ближайшей густонаселённой системе.

Сняв надоевший за время перелёта скафандр и помывшись в душе, я вышел в кают-компанию, где узнал последние новости. Оказывается, меня объявили преступником и аферистом, сумевшим подделать генетический код одного из влиятельных аристократических домов, похитить принцессу и ограбить имперский банк на гигантскую сумму. За мою голову назначена награда в один миллиард кредитов, но только за живого, что по меркам содружества было невиданной суммой. План по бегству в графство придётся пересмотреть, как и саму возможность появления там. То, что принцессу Изабеллу пока не нашли, ни о чём не говорит, и вообще первоначальный план предусматривал скрыться в графстве, но что делать теперь, было не понятно. Вначале нужно выбраться из центра Империи, и уже в Содружестве попробовать найти укрытие или в крайнем случае во Фронтире. На корабле было оборудование для смены личности, включая идентификационную карту, новую внешность и биометрию. Понятно, что серьёзную проверку я пройти не смогу, но для большинства ситуаций документы подойдут, а натуральные имплантаты и живые контактные линзы сделают обнаружение меня практически невозможным.

Проведя совещание, мы решили устроиться наёмными рабочими на горную обогатительную фабрику и на время затеряться. По следу нашего корабля уже должны быть высланы поисковые корабли и команды, они проверят весь маршрут следования грузовика и нашего военного эсминца. В местах выхода из гипера будут усиленно копать, отрабатывая все возможные и невозможные варианты наших действий.

Через двенадцать часов полёта, корабль вышел из гиперпространства на окраине крупной системы, мы сразу отстыковались от корабля на небольшом челноке, а корабль совершил следующий прыжок в соседнюю систему, и дальше, двигаясь таким образом, он попытается сбить со следа имперских ищеек. Перед выходом пришлось полностью переодеться, сменить наручные интеркомы на старые и очень дешевые, соответствующие нашему предполагаемому статусу.

Наш челнок отправился к огромной обогатительной станции и через час пристыковался к ней. Пройдя простую проверку и идентификацию, мы прошли на станцию и в одном из технических закоулков сменили личности ещё раз на более надёжные.

При этом мы разделились, я с Ми стали супружеской парой молодых старателей меня звали Зен Чу, а Ми звали Мен Чу. Три оставшихся телохранителя превратились в бригаду старателей, ищущую подряды. Ми удалось внести правки в регистрационный журнал нашего прибытия на станцию на пару суток назад и отбытия прилетевшей сегодня пятерки на большом транспорте, направляющемся к большому промышленному заводу.

Как только всё было исправлено, мы с Ми отправились наниматься на работу в большой концерн по добыче минерала, использующегося в каталитической реакции при производстве космической брони. Сам минерал был слегка токсичен, и желающих работать на его добыче было мало, поэтому при приёме на работу, там вопросов никто не задавал.

В офисе нам сразу предложили контракт на двадцать лет, но мы понятное дело отказались, после чего мы потратили ещё полчаса на согласование всех пунктов договора, позволяющих нам расторгнуть контракт в любой момент, но с большой неустойкой.