Екатерина Романова: Обраслечена поневоле, или Чешуйчатая подстава

© Екатерина Романова, 2021

© Оформление. Екатерина Романова, 2021

Астория, столица Гардии

Нория, 1035 год

− Ариана Корделия Сэйри Илсе Мейендорф Т’аркан Аркхарган! – чеканя каждое имя, мать все выше поднимала подбородок. Того и гляди, кончиком носа заденет люстру или сделает дырку на портрете моей прабабушки. Спасибо, кстати, предкам за сто тридцать имен. До конца не уверена, какое из них мое, а какое принадлежит давно почившим родственникам.

Я лениво зевнула в кулак и опустила взгляд: когда матушка изволит яриться положено изображать покорность и раскаяние, но думалось, почему-то, об удивительной плодовитости и изобретательности прародителей.

Я знаю и что Корделия, и что Сэйри, и что Аркхарган и все далее по списку. Каждое имя – яркое событие в истории нашего рода. Про сам род и говорить нечего. Если империя падет (бессмертия императору, пусть не кашляет), следующий правитель будет из наших. Персли или Брейн, на худой конец – Кайра, если братьев убьют. О, да. Такое в порядке вещей, когда освобождается трон. В такие времена аристократы мрут как мухи. Кто от чахотки, кто от чесотки, кто от родимого пятна или чечевичного зернышка, вставшего поперек горла. А неудачных падений с лестницы вообще не сосчитать! Три сотни лет назад, когда бездетный император изволил почить, аж тринадцать наследников престола разучились ходить и пересчитали шеями мраморные ступени парадного входа в столичный дворец, а их, на минуточку, семь десятков.

− Подумай о нас! – громыхнул материнский голос, вырывая меня из раздумий. − Отец баллотируется в Совет семи!

Я усмехнулась. Хочу посмотреть на смертника, который рискнет перейти ему дорогу.

− Его биография должна быть безупречна, ты это не хуже меня понимаешь!

Да он может разгуливать по столице в розовых стрингах в обнимку с девицами из дома терпимости, и все сделают вид, что ничего не видели. Это же папа!

− То есть я – грязное пятно в его биографии?

− Ты ведешь себя как эгоистка! – вспыхнула мама и сжала кулаки.

− Ну конечно, это же не тебя обрекают на вечные муки и боль! Ты-то спокойно пользуешься даром!

− Перестань! – легендарная выдержка верховной княгини Илсе Пайонеты Мерибет Ринолин Мейендорф Т’аркан Аркхарган, то есть моей матери (хотя в такие моменты меня терзают сомнения в нашем генетическом родстве) трещала по швам. Сквозь маску невозмутимости на материнском лице пробивалось негодование. Оно дергало уголки ее губ и рассыпало морщинки между бровями. − Подумай об отце, о сестрах, о братьях!

Ну, началось. Взываем к мифическим существам: совести, порядочности и ответственности. Помянем предков до восьмого колена и их заслуги перед отечеством.

− Они делают первые шаги в карьере, у них первые успехи!

Мама радовалась поступлению Митвела в магический университет больше, чем моему первому слову. Это учитывая, что поступление проплачено еще с рождения Митвела. У брата, конечно, сильный магический дар, как и у всех Аркхарганов, но воли к учебе – как у осла к работе. Как говорится, курица тоже птица, но пока не пнешь – не полетит. Вот так и Митвел.

− Ты хочешь сломать им жизнь? Угораздило же тебя родиться с даром менталиста! – разошлась родительница.

− Еще скажи, угораздило тебя вообще родиться! – фыркнула, привычно надув губы.

По лицу матери пробежало что-то такое, из-за чего у меня земля ушла из-под ног.

− Вот, значит, как, − прошептала потрясенно.

Мать вздернула подбородок и отвернулась к окну.

− Мы с отцом так решили: если ты не согласишься на блокиратор, мы исключим тебя из рода.

Слова прозвучали как гром среди ясного неба. Без всяких там метафор. Они разделили мою жизнь на «до» и «после». Исключить из рода – значит порвать любые связи, не только юридические, но и магические. У меня останется собственная сила, которая положит начало новому роду, но право носить имя Аркхарган я утрачу. Навеки. Как и право поминать в своем княжеском титуле доблестных родственников, неоднократно просиявших не только в истории Гардии, но и наследивших в истории Нории. Хотя, про какой это я титул? Его у меня тоже не будет…

− Что? – прошептала в ужасе, полагая, что у меня проблемы со слухом.

Увы, не со слухом, с пониманием.

− Ты все слышала. Ни к чему усложнять, − нервно заметила мама.

Она старательно разглядывала листья гибискуса на подоконнике, делая вид, что поглощена созерцанием растения, и вопрос моего послушания решен.

Эка невидаль. Поставят блокиратор. Никто и никогда не узнает, что в великом роду Аркхарганов родился менталист. Подумаешь, девочка без магии. Это не так зазорно. Бывает. Случается. Отдадут в монастырь на послушание или выдадут замуж за непритязательного господина, приплатят ему щедро, чтобы не возмущался и забудут, как страшный сон.

А мой страшный сон только начнется.

Он уже начался! Кошар шестнадцатилетней девочки становится явью и приближается с неизбежностью драконьей тени, а за ней всегда – шквал разрушительного огня. Глаза защипало от слез, но я приказала себе не плакать. Я не кисейная барышня, хоть и аристократка.

− Конечно. У тебя же еще две дочери. Зачем тебе я – урод с даром менталиста!

Мне захотелось повлиять на волю матери, даже виски обожгло болью. Как это просто – внушить ей, что я самая любимая, что никакие должности, заслуги и деньги не стоят меня, что вместе мы пройдем через это, потому что семья! Про дар никому не скажем, я научусь им владеть, обуздаю. Да лучше скажем, что я родилась пустышкой, чем так… И мама не сможет противиться моему внушению. Никто не сможет. Потому что мой дар – абсолютен, что доводит ее до паники.

Но…

Насилу заставила дар умолкнуть. Мне не нужна навязанная любовь. Если родители меня не любят по-настоящему, если им важнее должность и положение в обществе, так тому и быть.

− Хорошо, матушка, − произнесла обреченно. Голос даже не дрогнул, хотя душа обливалась кровью. Сама не верила, что решилась на такое, но я не могу отказаться от части себя в угоду материнскому самолюбию.

Плечи родительницы опустились. Вздохнув, она развернулась:

− О, дорогая! Я знала, что ты не безнадежна! Через час приедет доктор Геринд, установит тебе блокира…

− Нет, мама, − перебила, вскинув голову не хуже Верховной княгини. У меня было много времени, чтобы перенять этот жест. – Хорошо. Исключайте меня из рода.

Голос звучал ровно. Внутри разрастался леденящий душу мороз. Вряд ли я до конца понимала, что говорю и на что себя обрекаю. Но лучше остаться одной и побороться за свободу, чем покорно склонить голову и проститься с жизнью.

Золотая клетка или воля…

Для птицы выбор очевиден.

Родительница изменилась в лице. Хотела бы я увидеть там страх или отчаяние, может благодарность или сожаление. Увы. Там были отвращение, презрение и злость.

Горько усмехнувшись, я развернулась на каблуках и, пока не передумала, быстро зашагала прочь из дома.

Дома, стены которого затягивало мутной пеленой. Стук моих каблуков по мраморному полу и едва различимый шепот шелковых юбок становился все глуше, дальше и дальше, пока не оборвался моим резким выдохом.

Астория, столица Гардии

Нория, 1040 год

Я села в кровати и не сразу поняла, что проснулась. Пошарпанная деревянная дверь с выщербленными краями, в углу – ржавая раковина с темпераментным краном, скрипучий дощатый пол, давно требующий ремонта – вот моя новая реальность. Сколько бы я ни латала дыры в полу, сосед снизу с завидным упорством снова их расковыривает, чтобы полюбоваться моими панталонами.

Но такова цена свободы, и я не жалуюсь. Разве что иногда. Раз пять-шесть в день…

Зато еще не пожалела ни разу.

Ариана Корделия Сэйри Илсе Мейендорф Т’аркан Аркхарган умерла пять лет назад. Сегодня я Эйри. Серая мышка квартала прокаженных, со странным уродливым даром менталиста, проявления которого все считают «ведьмовскими штучками». Много ли вариантов у аристократки, от которой отвернулась родня, и которая скрывает силу?

Всего два: дом терпимости (но терпеть, особенно в постели – явно не про меня), либо квартал прокаженных, где всем волосато, кто ты, откуда и с какой историей. Потому что каждый первый здесь в силу обстоятельств.

За картонной стеной застонал Лихард.

Хватит киселиться! Пять лет назад я собрала волю в кулак и сделала то, что должна была. Сегодня от меня требуется та же решимость, чтобы спасти жизнь друга.

Кран плюнул в меня ледяной ржавой водой. Каждый раз, когда подхожу к нему, надеюсь на чудо. Пока он только чудит, но и то ладно. Будет и на моей улице горячая вода!

Наспех умылась, поправила платье и вышла из-за занавески.

− Отдохнула? – грустно улыбнулась Жозефина, оторвавшись от чтения. После ночной смены я часто падаю без сил и отсыпаюсь до вечера. За окном отцветал закат. − Милорд ирд Дарлейхасский устраивает отбор невест, − подруга заполнила напряженную паузу и протянула мне сорванное на улице объявление.

Ни портрета, ни подробностей. Драконы словно с ума сошли! Как мартовские коты, сыновья ард Дарлейхасских, ард Тэрнийских, ард Аахтальских, не говоря уже о всяких ирдах, объявили отборы невест по всей Нории. Включая страны низших рас! Словно им дракониц мало. И вообще, смутно себе представляю процесс продолжения рода между драконом и человеком. Всем известно, что человеческой ипостаси у этих монстров нет. Терзают меня сомнения, что древнейшая раса решила разнообразить рацион и победительницу ждет сомнительная честь стать главным блюдом на драконьем столе. Невеста в собственном соку (или, чего хуже – чужом). Шутка ли, что с предыдущего отбора никто не вернулся!

− Знаешь, Жози, – возмутилась, сминая объявление. – Я животных, конечно, люблю, но чисто платонически. Да и не до этого! Я отправляюсь за цветком!

Подруга побледнела и приложила к груди худую ладонь.

− На плаху ты отправишься, а не за цветком!

− Может и так. Но только если поймают, − ответила с жаром, накидывая на плечи черную накидку с капюшоном. Все воры и шпионы пользуются такими, чтобы слиться с чернотой ночи и остаться незамеченными. А в квартале прокаженных такая накидка жизненно необходима, чтобы скрываться в вечернем сумраке и не привлекать внимание местных обитателей.

Но я ведь не воровать иду! Всего лишь позаимствую один цветочек. От графского сада явно не убудет! У него там уйма и еще вырастут. К тому же, Исконная магия велела делиться!

− Когда поймают! – не отступала подруга, испуганно поглядывая на брата.

Лихард плох. Настолько, насколько это возможно. Магическая лихорадка не поддается лечению, во всяком случае, в Гардии. Могли бы помочь древние, те же драконы или эльфы, но не нам, беднякам из квартала неприкасаемых. Здесь собраны отборные, я бы даже сказала, элитные отбросы общества, у каждого из нас незавидная судьба. У Лихарда с Жозефиной – особенно. Танцующие со смертью выкрали их во младенчестве и выкачивали магию, попутно используя брата и сестру как живые мишени для тренировок. Волей Исконной магии они сбежали и теперь скрываются на территории отвергнутых. И ладно бы на этом злоключения закончились, но нет! Их снедает магическая лихорадка. Обычно такая терзает лишь сильных магов, а у них и дара-то особого нет. Так, простецкие пульсары, едва разгоняющие мрак, да бесполезные искры, которыми разве что крыс отпугнешь, да и то непуганых. А таких в нашем квартале попробуй найди.

− Жози, если поймают, я использую дар, − отрезала безапелляционно.

Ее глаза расширились. Она схватила меня под локоть и вывела из спальни брата. Ну, как спальни? Мы отгородили Лихарда шторкой.

− С ума сошла?! Об этом сразу узнают! Дом князя увешан магическими отражателями! А что, если на его стражниках защита? Нет. Я не могу… мы не можем… я не смею, − на ее глазах блеснули слезы, и они стали последним аргументом.