Мы стояли рядом с поручнями, под яростными порывами ветра. Я потерла предплечья руками, только сейчас осознав, что не только забыла захватить пальто, но и потеряла нож. Томас набросил мне на плечи свой фрак, хотя так и не отвел взгляда от места убийства. Как только экипажу удалось увести большую часть пассажиров, дядя жестом подозвал нас.

– Пожалуйста, вернитесь в свои каюты, – заступил нам дорогу палубный матрос. – Приказ капитана.

Томас смерил юношу взглядом.

– Мы помогаем с телом.

Матрос посмотрел на меня.

– Оба?

– Генри, пропусти их! – рявкнул Норвуд. – И кто-нибудь приведите этого проклятого хозяина карнавала. Если это сделал один из его чертовых артистов, я его вздерну! – Капитан повернулся к дяде, сжав кулаки. – Мы не можем оставить ее здесь в таком неприличном виде на всю ночь. Даю вам двадцать минут, остальное можете сделать внутри. – Он пошел вдоль выстроившихся в шеренгу членов экипажа. – Пройдитесь по каютам и проверьте, не пропала ли у кого родственница. Эта девушка путешествовала не одна. Кто-то, должно быть, уже беспокоится. Да, и прикажите подать бренди тем, кто больше всего расстроен. Нам ни к чему всеобщая паника. Идите!

Дядя поймал мой взгляд, прежде чем обойти вокруг трупа. На один ужасный миг я представила, что это Лиза висит тут, пронзенная теми самыми мечами, с которыми помогала совсем недавно. Потом логика взяла верх, и я трезво посмотрела на факты. На девушке не было карнавального костюма. Я не видела ее лица, но на вид она казалась выше ростом и тяжелее, чем моя кузина.

Я глубоко вдохнула, но это не успокоило сердцебиение, когда я шагнула к жертве. Вблизи было слышно, как скрипит веревка, когда тело вращается на ветру. Резкий запах меди, смешанный с соленым запахом моря, – нескоро я забуду этот аромат.

Томас обошел тело, лицо его было таким же холодным, как зимний воздух вокруг. Трудно представить, что это тот самый человек, который несколько часов назад был полон такой страсти. Он показал на спасательную шлюпку, уткнувшуюся носом в пол.

– Кто-то отрезал веревку с одного конца и воспользовался ею, чтобы повесить жертву. Видите?

Я прошла вперед и присела.

– Это может означать, что убийство не было спланировано. В противном случае, думаю, убийца принес бы веревку с собой.

– Позволь не согласиться с тобой, Уодсворт. Он надеялся это изобразить. Но посмотри сюда… у него был еще кусок веревки, он зацепил его за тот, что отрезал, а затем дважды перекинул через стропила. Там еще достаточно много, чтобы отрезать. – Томас кивнул на лежащую на палубе веревку. – Зачем дополнительно возиться со шлюпкой, рискуя привлечь внимание?

Ответа на этот вопрос у меня не было. Я вернулась к рассматриванию ужасных мечей. Одно ясно наверняка: совершивший это человек обладал недюжинной силой. Я поняла, в чем странность.

– Почему никто не слышал криков? Она наверняка звала на помощь. Представить не могу, что человек будет молча стоять, пока его протыкают одним мечом, не говоря уже… – Я посчитала мечи, борясь с дурнотой. – Не говоря уже о семи. Должен же быть хоть один свидетель.

Дядя снял очки и потер их о рукав. Наверное, ему не терпелось перенести тело в нашу импровизированную лабораторию.

– Уверен, что осмотр даст ответы на некоторые вопросы. Идите переоденьтесь и присоединяйтесь ко мне в лаборатории. – Он отвернулся, но помедлил. – Томас, проводи Одри Роуз. И убедись, что Лиза под присмотром миссис Харви. Я прослежу, чтобы всех опросили насчет сегодняшнего вечера.

– Да, дядя.

Я в последний раз посмотрела на место преступления.

– Семерка Мечей, – произнес глубокий холодный голос, напугав меня. Мы с Томасом подняли глаза на вновь прибывшего. Мефистофель сунул руки в карманы и присвистнул. – Перевернутая. Плохой знак. Хотя это и так очевидно, не правда ли?

– О чем вы говорите? – спросила я, уже раздосадованная его присутствием. Он даже не потрудился снять маску, не дай бог, мир увидит его истинное лицо. – Что это значит?

– Воистину, никто из вас не заметил, что она выглядит в точности как Семерка Мечей таро?

В ответ на наши непонимающие взгляды Мефистофель достал из внутреннего кармана колоду карт. Он перебрал их и вытащил одну эффектным жестом, неуместным на месте преступления.

– Есть сходство? Погодите. Что-то не то… ах… вот. – Он перевернул карту. – Перевернутая Семерка Мечей обманчива. Хитрость. Позор. Может также означать, что кто-то решил, будто избежал наказания. – Он показал на тело. – Кто-то очень тщательно продумал эту сцену.

Томас прищурился.

– Вы ужасно беспечны, а ведь ваш карнавал славится тем, что использует для своих представлений карты таро.

Мефистофель убрал карты обратно и похлопал по карману. Он заметил, что я вглядываюсь, пытаясь увидеть выпуклость на ткани. Он поплотнее запахнул пальто и улыбнулся.

– Хотите поискать карты? Гарантирую, что вы их не найдете, но будет весело.

Я прижала руки к бокам.

– Возможно, капитану следует бросить вас в карцер.

– Это было бы досадно, – сказал Мефистофель. – Видите ли, перед началом шоу я заявил о пропаже кое-каких вещей. Веревка. Карты таро. И… что же еще… – Он почесал подбородок в притворной задумчивости и рявкнул: – Точно. Мечи. Целая связка. На самом деле, похоже, они нашлись. Хотя сомневаюсь, что Цзянь теперь захочет взять их обратно. Смерть не способствует бизнесу.

– Вы отвратительны, – произнесла я, не в силах более сдерживаться. – Женщина мертва, убита самым жестоким образом, а вы умудрились превратить ее смерть в посмешище.

Мефистофель уставился на меня, словно впервые по-настоящему заметив личность за внешностью.

– Мои искренние извинения, мисс. У меня больше нет информации, кроме той, что я сообщил. Очень печально, что убили еще одну женщину, но мой карнавал тут ни при чем. Я не могу допустить, чтобы люди начали верить… или бояться посещать мои шоу. Многие мои работники зарабатывают этим на жизнь. Предлагаю вам обратить свои взоры куда-нибудь еще.

Он в последний раз посмотрел на тело и пошел прочь. Я плотнее запахнула фрак Томаса. Когда человек так громко кричит, что невиновен, начинаешь больше задумываться о его вине.

– Идем. – Томас подал мне руку. – Я провожу тебя до каюты.

Пока мы шли, я взглянула на воду и тут же пожалела об этом. В ночи она казалась темным волнующимся зверем. Свет тоненького месяца отражался от поверхности – тысяча крохотных глазок следила за нами, мигая и сверкая. Что еще видела сегодня молчаливая вода и какие еще секреты она хранит? Скольким преступлениям она была сообщницей, поглотив тела?

Глава 7
Самое жестокое убийство

Каюта Одри Роуз

Королевский почтовый

пароход «Этрурия»

2 января 1889 года

Томас оставил меня у двери в мою каюту, пообещав скоро вернуться и увести на вскрытие. Войдя, я обнаружила на кровати Лизу, которая морщила нос над криминалистическим журналом.

– Не пойми меня неправильно, дражайшая кузина, но как ты спишь? – поинтересовалась она, показывая на изображение вскрытого тела. – Жутковато читать такое на ночь.

– Лиза… что…

– Нет, ну правда. – Она посмотрела на название. – «Анализ ран, нанесенных режущими орудиями»? – Лиза пролистала журнал и остановилась на странице с иллюстрациями. – Это ужасно, кузина. Даже для тебя. Это что, внутренности?

Она прижала палец к горлу, изображая рвотные позывы.

– Твоя мама в полном отчаянии. – Я решила не комментировать то, что обычно читаю на сон грядущий, хотя Лизины познания в анатомии меня впечатлили.

Она положила журнал на тумбочку и встала.

– Они с папой распространили слухи, что ты нездорова. Полагаю, все думают, что ты лечишься в Торнбрайере. Хотя мой отец считает, что ты можешь быть мертва.

– Они не могли придумать что-нибудь более романтичное? – поморщилась Лиза. – Загородный дом твоего отца большой, но скучный. Надо было написать маме и предложить несколько собственных идей. – Она взяла с тумбочки трефового туза. – Ты знаешь, что четыре карточные масти связаны со стихиями?

– Нет.

Она улыбнулась исключительно глупой улыбкой, которая наводила на мысль о том, что сейчас мне преподнесут что-то особо приторное.

– Гарри такой выдумщик. Клянусь, он может из самой простой вещи сделать нечто невероятное. Он утверждает, что все можно правильно продать. Зачем называть духи духами, когда это может быть любовный туман?

– Гарри? – Я села на кровать рядом с кузиной, теребя складки юбки. – Что… во имя королевы, почему ты сбежала с человеком, которого едва знаешь? Надеюсь, он не заморочил тебе голову какой-нибудь неправдоподобно складной историей?

– Большинство историй слишком хороши, чтобы быть правдой. Поэтому они так очаровательны.

– И опасны, – пробормотала я.

Лиза положила карту и склонила голову мне на плечо, как делала, когда мы были детьми и играли в садах Торнбрайера.

– Мне за многое следует благодарить судьбу – столько возможностей, которых другие люди даже не представляют, и тем не менее каждый раз, когда я примеряю новое платье для дебютного бала, я чувствую, что меня душат. Я проживала жизнь, не наслаждаясь ею. Я ходила в шелках, но с таким же успехом могла носить шипы.

Я вздохнула. Мне было хорошо знакомо это ощущение.

Она придвинулась ко мне и понизила голос:

– Разве ты никогда не хотела стать кем-то другим? Хотя бы ненадолго. Или не кем-то другим, а, может, стать собой настоящей? Жить как тебе заблагорассудится, не боясь последствий и осуждения. Я знаю, что это все может оказаться ужасной ошибкой – более искусной иллюзией, чем те, что показывают на карнавале, но я впервые стала хозяйкой своей судьбы. Я словно освободилась из клетки и наконец опять могу дышать. Как я могу отказаться от такой свободы?

Чувство вины вонзило в меня свои зубы. Я точно знала, на что это похоже – нести на себе оковы чужих ожиданий. Все люди заслуживают жить свободно и с достоинством. Основное право не должно быть роскошью. Я обняла кузину и прижалась к ней лбом.

– Итак… расскажи мне о Короле карт. Я хочу узнать все подробности, пока готовлюсь к вскрытию.

– Что ж, наверное, надо начать с самого начала.

Я слышала улыбку в голосе Лизы, когда та перечисляла все способы, которыми мистер Гарри Гудини сводил ее с ума. Я была сильно заинтригована, хотя по мере того, как она рассказывала, меня все сильнее терзало беспокойство. Я не разделяла ее восторженного отношения к человеку, который может погубить ее из прихоти, особенно потому, что он не предлагал ей руку и сердце. Похоже, Гудини терять нечего, и расплачиваться придется Лизе. Я попыталась заглушить тревогу и поддержать Лизу, как она поддерживала меня. Она говорила и говорила, пока не пришел Томас, и пообещала закончить рассказ, когда я вернусь.

Я собралась идти, но оглянулась.

– Хорошо, что ты здесь.

– Конечно, глупенькая. Держу пари, ты без меня скучала. А теперь иди. – Она улыбнулась и взяла мой журнал по анатомии, словно собиралась его изучать. – Я никуда не денусь.

Я шагнула было к двери, но застыла.

– Лиза? Ты не заметила, чтобы кто-нибудь из карнавальной труппы вел себя странно?

– Ты же не думаешь, что кто-то из моих новых друзей виновен в этих зверствах? – Она выпрямилась и прищурилась. – Нет. Я ничего не слышала и не видела, знаю только, что они тоже боятся.

– Я не имела в виду…

– Ступай и реши эту ужасную загадку ради всех нас. Клянусь, я буду здесь, когда ты вернешься.

Лиза поклялась, и я надеялась, что она сдержит слово.

* * *

Я не могла отделаться от мысли, что светильник над нашим импровизированным столом для вскрытия гудит как умирающая пчела. Легкое жужжание и мерцание не улучшали моего настроения. Дядя снял с жертвы покрывало.