Внутри небольшого помещения оказался настоящий склад. Стопки одинаковых черных футболок, серых джинсов, курток, ряды ботинок. Не такие, как у Гро, обычные армейского образца. В коробках – ремни кожаные, перчатки, еще что‑то непонятное. Белье постельное, а вот ни трусов, ни лифчиков что‑то не наблюдалось.

– ЭТО будет ходить среди нас? – О, а голос этой явно не дружелюбной девицы я уже знаю. – Серьезно?

– Ли, не лезь не в свое дело, – невозмутимо ответил Гро, перекрывая своей монументальной фигурой весь дверной проем.

– С какой стати эта возня? Вывести ее и…

– Заткнись! – грохнул темный верзила так грозно, что я аж присела, выронив все из рук. – Стар одобрил этот эксперимент Кая, а значит, мы будем его продолжать по своему усмотрению. Отставить вмешиваться!

– Ну конечно, – прошипела так и не попавшая в поле моего зрения фурия. – Кай же у нас особенный, ему можно всякой дурью заниматься. Однажды подставит всех!

– Кончала бы ты беситься, Ли. Закрой для себя тему с Каем, и жить станет легче.

– А мне и так не тяжело! – огрызнулась она и замолчала.

Глава 5

– А сколько и чего я могу взять? – уточнила, сделав вид, что их беседа меня не касается.

– Бери сколько надо, – ответил Гро, как‑то понимающе ухмыльнувшись.

– Что? – спросила я, возвращая три из десяти захапанных футболок на место. – Откуда мне знать, сколько понадобится?

– Говорю же, гуевы самки – на редкость жадные создания.

– А то, что это элементарная женская запасливость и предусмотрительность, в голову не пришло? – огрызнулась, рассматривая ярлыки с размерами на джинсах. – У меня нет никакого желания опять шастать с голым задом и выпрашивать у кого‑то кусок ткани прикрыться.

– По‑моему, я не заставлял тебя выпрашивать. Не подумал сразу дать, ну тут уж извини. Мне еще не приходилось никого выпускать из того бокса навести чистоту.

– Хочешь сказать, что живьем его до меня никто не покидал? – Очень многозначительная тишина в ответ в стиле «понимай как хочешь». – Мило.

– До сих пор эти фокусы Кая с приживлением одной сущности на другую не срабатывали, – в голосе Гро прозвучал намек на сожаление, хотя мне могло и почудиться. – Никто уже особенно и не верил в эту его теорию. Если гуевы жены и проходили трансформацию, то получалось нечто либо нежизнеспособное, либо совсем лишенное мозгов.

– А… – Я подзависла, осознавая, какая пуля мимо просвистела. И еще раз представив, сколько же было этих самых неудачных попыток до меня. И кто сказал, что я – удачная? – А почему же ты меня так запросто выпустил? Вдруг я в любой момент рехнусь?

– Я с тобой справлюсь, не переживай.

– По твоим словам выходит, что переживать нужно не мне. Что, если я кому‑то наврежу?

– Это только при необычайном везении с твоей стороны, – фыркнул он пренебрежительно.

Живот заурчал, и я, повернувшись спиной к Гро, натянула джинсы и поморщилась.

– А белье у вас считается лишней деталью гардероба? Вроде Кай трусами не пренебрегает. Ну, по крайней мере, если его об этом попросить.

Гро не отвечал мне, пока я обувалась и зашнуровывала ботинки. Глянув через плечо, я заметила, что его обычная мрачность почему‑то стала мрачностью в квадрате. Невольно потянула носом, уловив сквозь запахи белья, новой кожи и порошка еще один аромат. Он сто процентов исходил от Мрачного брюнета, но был не тем, что я уже знала. Щекотал ноздри, казался одновременно едким и дразнящим. Запахом‑провокацией, что ли.

– Постельное белье тоже себе бери, – велел он, наконец отморозившись.

– Я буду теперь спать не как животное на витрине в том вонючем кубе? – съехидничала я. – Спасибо огромное.

– Сидеть там для тебя больше в ближайшее время нет причин.

– То есть меня выпустили не навсегда?

– Опасный период начнется за двое суток до полнолуния.

Ясно, у меня почти четыре недели до часа «х», я это уже поняла.

– А что я буду делать до этого?

– Принято решение, что тебе пойдет на пользу физическая нагрузка. Так что я стану тебя тренировать наравне с нашим молодняком.

– А можно тот же вопрос, что и у этой личной хэйтерши Кая?

– Кого?

– Ну этой… Ли, да? С чего вся эта возня со мной? Если, я так понимаю, прежде вы не церемонились с женами этих… э‑эм‑м… гуев, то что не так со мной?

– Дело не в тебе. А в том, что у Кая впервые сработало. Ты сейчас вроде как прецедент, заслуживающий наблюдения и изучения.

Ну ясно, ты, Отэм, по‑прежнему объект эксперимента. Мышь лабораторная. Ну или мартышка. И о всеобщей борьбе за запрет опытов на животных тут не слышали. Непопулярная в данной среде общественная инициатива.

– Ладно, но поведай мне, в чем хоть главный глубинный смысл? Зачем Кай в принципе занимается этими экспериментами?

– Ради жизни, – пожал широченными плечами Гро. – Всегда, веками напролет, волхи и гуи враждуют. И все взаимодействие между нами только и заключалось во взаимном истреблении. Кай же ищет способ… ну, скажем, свести примитивное избиение к минимуму. Если есть способ лечить гуевых жен, то он хочет его найти.

– Но Кай сказал, что человеком обратно мне все равно никогда не стать.

– Нет. Но что ты выберешь: не жить вообще или жить, будучи кем‑то иным? Люди вон живут без рук или ног.

– Ага, только людьми они же при этом быть не перестают.

– Ну так и не переставай. Сохрани в себе себя человека и стань еще и чем‑то сверх этого. – Мой желудок снова подал громкий протест по поводу своей пустоты. – Ладно, есть идешь?

Прихватив все нахапанное барахло, я пошла вслед за Гро, на этот раз не залипая уже на его волосах, плечах и спине… Ну разве самую малость на этой завлекательной ложбине вдоль всего позвоночника, говорящей о наличии потрясающей развитой мускулатуры там. Что вполне объяснимо, как и наличие у верзилы офигенной твердой задницы, которую так и подмывало облапать, нагло запустив ладони прямо под джинсы. Прилипнуть сзади и так и идти, умостив нахальные конечности на его роскошных булках, ловя в движении игру его мышц.

Гро развернулся так внезапно, что я чуть не влетела в его грудь носом. Уставился мне в лицо, задрав бровь, будто бросая вызов. С какой, блин, стати?

– Что опять? Новый признак моей сверхъестественной типа жадности?

– Нет, тут немного другое. Хотя и без жадности не обошлось, да?

С какой‑то чересчур знающей ухмылкой он опустил взгляд на мои губы.

– Понятия не имею, о чем ты, – отмахнулась я. Хотя кое‑какие догадки имелись.

– Это всего лишь дело времени, Отэм, знаешь?

– Ну, тебе, как погляжу, лучше знать.

– Ладно, попытки бороться, даже с неизбежным, для меня достойны уважения.

И, развернувшись так же резко, он попер вперед. Смотри, какой весь внезапный!

– Садись, – указал мне Гро на длинный, обитый нержавеющей сталью стол, с обеих сторон которого были такие же скамейки. И то, и другое привинчено к полу, как в тюрьме или в дурдоме. Логично, что же. Мое пребывание здесь и было неким миксом между первым и вторым. Для других тоже?

Столовая, а это несомненно она, была приличных размеров, и кроме того стола, где велел мне сесть Гро, стояло еще три таких же. Мой проводник‑надзиратель на пару минут скрылся за дверью в дальнем конце зала и вернулся с тарелкой, посреди которой возлежал увесистый такой кусок жареного мяса. Ни овощей тебе, ни пюре, никакого гарнира. Ерундой о здоровой пище, как и эстетичной ее подачей тут явно не заморачивались.

– Давай, приступай, – приказал волх, умащиваясь напротив.

Вытянул под столом свои длинные конечности, задев мою лодыжку, и я чуть не подпрыгнула от неожиданного импульса.

– Это же… не что‑то криминальное? – не спешила я взяться за нож с вилкой, так же принесенными им.

– М? – приподнял бровь Гро, пялясь прямо мне в лицо. Вот вроде это проявление вежливости – смотреть на собеседника, показывая, что его слушаешь. Но этот верзила не смотрел. Нет. Он именно пялился. Так, словно вот‑вот собирался велеть мне лечь на этот самый стол голой и раздвинуть для него ноги. И не факт, что я бы за такое врезала по его наглой роже или послала бы. Плохие парни с замашками доминантов в сексе – дурацкая слабость Отэм Маккензи. И как жизнь показала, она не была худшим во мне. Гораздо большим злом оказалась попытка пойти против своей натуры, поведясь на «хорошего» парня.

– Все ты понимаешь! – чуть разозлилась я. – Ты сам говорил, что гуи едят…

Горло сжалось, и желудок подвело.

– Хочешь знать, не человечина ли это? Нет. И твои предпочтения в пище начнут меняться также только после полнолуния.

– Охереть себе предпочтения, – пробубнила себе под нос.

Морщась, я отрезала кусочек и стала пережевывать. Ну что сказать, местный повар был профи. В смысле портить продукты он умел потрясающе качественно. Более невкусного мяса я в жизни не пробовала. Но желудок завывал от голода, и чего выделываться, раз ничего, кроме этого, не предложено. Кормят, и на том спасибо.

Гро так и сидел напротив, продолжая транслировать мне всякую похабщину прямо в мозг, и из‑за этого пропихивать в себя все новые кусочки, сохраняя невозмутимое выражение лица, было еще труднее. Но я как‑то сумела справиться с третью порции, хоть и было ощущение, что в животе теперь гравий, а не пища. Вот неужели нельзя прекратить эту визуальную наглую прелюдию? Или это в моих мозгах все, а уставился он совсем с другой целью? Ну да, я же объект эксперимента, все время под наблюдением. Эксперимента, Отэм, а не…

– О, теперь это еще кормят, да еще добытой нами едой! – Да что же этой сучке неймется‑то так? – Ну и как тебе, гуева шлюха? Мясцо ничего?

Шлюхой себя не считаю, так что смысл реагировать, когда кто‑то, судя по всему, обращается сам к себе.

– Ли, ты уже реально достала! – процедил Гро сквозь зубы.

– Да ладно, смотри, ты ей прям щедро отвесил. Кусочек сладенький самый. С бедра. Паренек был самое то, еще девственник, они самые вкусные.

Мгновенно все содержимое желудка, и без того не ощущавшееся комфортно, собралось мерзким комом и объявило о намерении экстренно эвакуироваться наружу. Зажав рот, я заметалась по столовой, выход из которой перекрыла Ли, и, не выдержав, вывалила все в углу. Тошнило по‑жесткому, Гро что‑то рычал, гадина огрызалась. Но на пару минут я лишилась способности воспринимать смысл их, безусловно, насыщенной эмоциями и информацией беседы.

– Отэм, она тебе соврала! – наконец дошло до меня. – Мы не едим человечину. Это и есть наше основное отличие от гуев!

– Офигеть, как же запросто она повелась, – цинично ржала Ли, очень, видимо, довольная собой. – Вот ведь дура!

Что‑то случилось. Окружающее пространство, как по щелчку, сменило окраску, став как в каком‑то комиксе – разных оттенков серого, без единого другого цвета. Ярость не просто обуяла меня. Она вдруг стала мной. Костями, мозгами, мышцами, нервными импульсами. И вся она обратилась на цинично насмехающуюся надо мной дрянь. Рывок, замах… и адская боль. Ли с легкостью, будто я была улиткой или писала сначала предупреждающий плакат о каждом своем движении, перехватила меня прям в прыжке. Заломила руку, разворачивая и роняя на пол с такой силой, что дух вышибло. Навалилась на спину и сжала мою голову в районе висков, точно собиралась раздавить. Моментально я осознала, что сейчас случится. Она свернет мне шею. Кай говорил, что это не смертельно, но дико больно. Взбрыкнула, силясь скинуть, но она сжала мои ребра бедрами с чудовищной силой. И вдруг все исчезло. Тяжесть, боль и захват с давлением.

– Ты охренела, Ли? – заорал надо мной Гро.

– Я? Она первая атаковала! Здесь камеры. Я с легкостью это докажу!

– Пошла вон!

– Я права! Я защищалась!

– Вон, я сказал! Еще одна провокация, и я буду вынужден квалифицировать твое поведение как попытку саботировать одобренный сверху эксперимент и настаивать на отстранении от службы на моей базе!