– Что значит, откуда берется? Страх это страх. Напугать человека проще пареной репы. Даже здорового психически. А уж трепетную девушку вообще пара пустяков. Ночные звонки, шипение в трубку, человек, идущий следом на улице, пристальный взгляд, перегоревшая лампочка, всякие шорохи, темнота, бессонница. Ты, например, ничего не боишься?

– Ничего. Я из тех, кто боится за кого-то. Поэтому я одинок. Одинок и свободен. – Монах подпер голову рукой, уставился на темное окно, пригорюнился. – Вот и выбирай: свобода, ощущение себя над толпой и привязанностями и, как следствие, одиночество, или толпа домочадцев, с которыми постоянно что-то случается. Я свой выбор сделал.

– Ага, если у вас нету тети. Поэтому ты все время сбегаешь в тайгу?

– Поэтому и сбегаю. Сбегал. А теперь я баржа на приколе. Теперь не сбежишь. Отбегался.

– Но это же всего-навсего нога! – Добродееву хотелось приободрить друга. – Через месяц… они говорят, через месяц будешь бегать. Ну, два. А там и весна не за горами, соберешь рюкзак и в пампасы. Под развесистую елку на берегу горной речки с танцующей форелью.

Монах издал протяжный вздох. Добродееву вдруг показалось, что друг сейчас расплачется.

– Жизнь продолжается, Христофорыч! – воскликнул он поспешно. – Нога – это ерунда, это испытание. Дань маленьким богам.

– Кому?

– Маленьким богам. Жертва. Маленькая жертва маленьким богам. Лучше им, чем что-нибудь серьезное серьезным богам, как с Леонидом.

– Да уж. Интересная мысль. Сам придумал?

– Не помню. Наверное, сам.

– Ага! Значит, теплое пиво, потерянный ключ, проколотая шина – это все дань маленьким богам? Моя сломанная нога тоже?

– Да. Пусть лучше нога, чем голова. И проколотая шина лучше, чем если бы угнали вообще. Согласен?

– Согласен, Лео. Спасибо. Извини…

– Да ладно, я же понимаю. Когда я валялся со сломанной ногой, я тоже рычал на всех и бросался. Все проходит, Христофорыч, пройдет и это. Давай на посошок, мне еще топать и топать.

– Оставайся, если хочешь.

– На полу?

– Жорик привез раскладушку, хотел навеки переселиться, чтобы внушать мне оптимизм. Еле отговорил. Возьми в кладовке. Не боишься?

– Класс! – обрадовался Добродеев. – Не боюсь, супруга у мамы. Твое здоровье!

Глава 6
Бросок

Майор Мельник отрывисто бросил, не здороваясь:

– Леша, не сейчас. Занят. Перезвоню.

– Подожди! – закричал Добродеев. – У меня информация по убийству!

– Слушаю, – тут же передумал майор Мельник.

– Убийство мужчины, имя Леонид, я знаком с его подругой Дианой и ее подругой. Кое-что есть. Сбежимся?

– Через тридцать минут у Пушкина, восемь минут.

– Лечу! – обрадовался Добродеев. – До встречи!

Но в трубке уже была тишина.

Когда Добродеев атаковывал майора Мельника на предмет информации, тот говорил, подумав: у тебя есть шесть минут, сейчас, у памятника Пушкину; или пять с половиной, там же; и что самое интересное, укладывался, при всем при том, что говорил мало и очень взвешенно. Памятник Пушкину был их явочной точкой рядом с райотделом, где он трудился, равно как бар «Тутси» был явочной точкой Детективного клуба толстых и красивых любителей пива.

Они сбежались у Пушкина ровно через тридцать минут. То есть Добродеев явился раньше, чтобы не терять времени, а майор Мельник прибыл в строго означенный срок.

– Привет, Леша! Ты один? А где путешественник? – так приветствовал журналиста майор Мельник.

– Попал под машину, лежит со сломанной ногой.

– Взяли, кто?

– Взяли, открыто дело. Монах в депрессии, на овсяной каше. Может, по пивку?

– Занят. Привет передашь. Слушаю тебя.

Добродеева хлебом не корми, дай поговорить и порассуждать, но с майором Мельником треп не проходит. Майор Мельник сам не треплется и другим не дает, с ним Добродеев усвоил телеграфный стиль общения.

– Я знаком с девушкой жертвы и ее подругой Мариной, у нее бутик в «Мегацентре», называется «Эксклюзив». Диана познакомилась с Леонидом через Интернет, ник Бард. Она одинока, сестра покончила с собой четыре года назад, мать умерла, брат в эмиграции. Говорит, жертва была замечательным человеком, добрым, порядочным…

– А что думает Олег? – перебил майор Мельник.

– Монах считает, что он был альфонсом.

– Почему?

– Неправдоподобно хороший, ничего себе не позволял, выжидал. Ни кола ни двора. Болтался неизвестно где. А Диана девушка состоятельная.

– Он прав. Леонид Краснов был брачным аферистом. Дважды привлекался, но потерпевшие забрали заявления. Пять лет назад ему пришлось уехать, были неприятности с братом потерпевшей, вернулся полгода назад, снял квартиру. Не работал, задолжал квартирной хозяйке.

– И все? Ни семьи, ни друзей, ни свидетелей?

– Друг, бармен из «Совы» ничего не знает и не понимает. Или не хочет говорить. Пока все.

– Может, брат потерпевшей? Из прошлого?

– Проверяем.

– Как его?..

Майор Мельник поднял на Добродеева испытующий взгляд, помедлил с ответом.

– Что? – сделал стойку Добродеев.

– Похоже, на любовное свидание…

– С Дианой?

– Нет. По-видимому, у него был мужчина. Последнее не для прессы, как ты понимаешь, исключительно по дружбе.

– Мужчина?!

– Я сказал, по-видимому. Они пили мускат «Оттонель». Все, Леша. Никуда не лезьте, береги Олега. Рад, что вам ничего не угрожает.

– В смысле?

– Куда же вы с тремя ногами! – Майор Мельник ухмыльнулся, пожал Добродееву руку и был таков.

Журналист смотрел ему вслед, пока тот не скрылся за массивной дверью райотдела. Чувство юмора майора Мельника часто ставило Добродеева в тупик.

* * *

…А Монах меж тем с удовольствием шарил в сайте знакомств, погрузившись в «увлекательное и захватывающее приключение и поиск любви на просторах Интернета». Он так увлекся, что совершенно забыл о собственном плачевном состоянии. Через полчаса примерно он понял главное: прекрасного пола больше раз в пять, чем мужского; девушки делятся на приятных и выпендрежных, последние любят фоткаться с фантазией – шаловливо высовывают язычок, притворно дуют губы, хмурятся, покусывают пальчик или вообще в бикини; многие под никами; все свободны и не обременены детьми; врут насчет возраста… скорее всего, судя по фоткам; народ хочет разного: поговорить, найти свою половинку, дружбы, тепла и флирта; некоторые под витиеватыми девизами, например: «Влюбиться в душу, не касаясь тела – талант!»; или: «Я восторгами сердце баюкаю…» Крутая романтика. Или наоборот, с юмором: «Не знакомлюсь, и даже не пишите!» Или: «Пошли вы все! Надоело!»

Интересы – разброс страшный: от альпинизма до оригами. Собаки, грибы, кулинария, танцы, магия, туризм, стихи, йога, игры. Никто не собирает марки и не выращивает огурцы. И не делится прочитанным. Если коротко. Тут же тест на совместимость. В смысле, общие интересы. Впечатляли комментарии скептиков и энтузиастов. Некто под ником Лузер всех послал; другой – Фарго – сообщил, что нашел подругу жизни и счастлив до зеленых соплей. Монах хмыкнул, представив себе счастливчика.

Он жалел, что никогда раньше не заглядывал сюда – в голову не приходило. А это же кладезь бесценного опыта для практикующих психиатров, в хорошем смысле. Он попытался представить, что написал бы о себе в случае чего. Возраст, имя… Имя? Ник. Волхв. Интересы? Путешествия. Фотку? Он задумался. Можно. Цель? Монах ухмыльнулся. Цель… какая же у него цель?

С фотками тоже прикольно, кстати. Можно свою, можно чужую, Джонни Деппа, например, можно свою, но в полусмазанном виде и с пририсованными усами.

Довольно быстро нашел он страничку Леонида, узнав по нику Бард и идентификации себя как автомотосредства с колесами и фарами.

«Коротко о себе: Марка – Бард, Год выпуска – средний, Масса – 75, Фары – карие. Привод – классический. Кузов – не битый, не ржавый, не гнилой. Тип топлива – низкоактановое: в основном сок, минералка. Иногда вино. Эксплуатация бережная».

Что значит, «привод классический»? И «эксплуатация бережная»? Морду не бить? Не ронять на пол? Не грубить? Не гонять по бездорожью? Монах почесал в затылке. Странная фантазия, однако. Даже идиотская. Но сработала. Простенько, невзыскательно, незатейливо… как грабли. Типа юмор. Но барышня клюнула. Неглупая, образованная, не наивная девочка… и клюнула. Безнадега? Или что? Какой нерв затронул Бард в Диане? Брат-автогонщик? Память о семье? Тоска по дому и семье? Усталость от одиночества? Надо будет спросить. Сообразить, как задать вопрос и вытащить. Побудительные причины или попросту пинок в нужном направлении диктуются подсознанием, и зачастую человек впоследствии не может объяснить внятно, как это он так лопухнулся. Только руками разводит и лепечет всякую чушь.

Он так увлекся, что не услышал, как отперли входную дверь, и вздрогнул от зычного голоса Добродеева:

– Как дела, Христофорыч? Живой?

– Леша! – воскликнул Монах. – Не ждал тебя так скоро. Дела хорошо, живой. Ты не представляешь себе, что это такое! Эти сайты знакомств. Это… нечто!

– Прекрасно представляю. Что значит, скоро? Уже четыре! Я заскочил к Митричу, он нагрузил меня своими фирмовыми и пивом. Тебе большой привет. Голодный?

Фирмовые бутерброды Митрича с копченой колбасой и маринованным огурчиком были местной достопримечательностью, побывать в городе и не попробовать фирменных Митрича – все равно что побывать в Ватикане и не потрогать Папу Римского.

– Собаку готов съесть! – Монах потер руки. – Митрич молоток. Майора видел?

– Видел! От него тоже привет. Сейчас доложусь. – Добродеев убежал в кухню. – Давай выползай потихоньку! – закричал уже оттуда. До Монаха донеслось хлопанье дверцы холодильника.

– Ну? – Монах наконец устроился за столом, определил ногу на табурет, прислонил костыли к буфету. – Что он сказал? Что им уже известно?

Добродеев достал высокие стаканы и поставил на стол блюдо с бутербродами.

– Ты был прав насчет Леонида.

– Альфонс?

– Почти. Брачный аферист. Несколько лет назад пришлось сбежать из города из-за брата одной из жертв, две другие потерпевшие забрали заявления.

– Я знал! Сразу почувствовал. Как его убили?

– У него был гость…

– Это мы знаем. Еще? Ты спросил, как его?.. Ножом?

Добродеев пожал плечами.

– Спросил. Оперативная информация, Христофорыч, разглашению не подлежит. Майор и так много сказал. Но мне показалось, он как-то двусмысленно ухмыльнулся, когда я спросил, как его…

– Ухмыльнулся? – переспросил Монах. – Любовные игры? Интересный поворот. Неужели любовник? – Монах задумался. – А я-то думал, выжидает и приучает жертву к себе, в смысле Диану, а у него, оказывается, другие интересы. Что еще?

– Разве он скажет! Общие фразы. Я сначала не понимал, с какого перепугу он согласился на встречу, а потом меня вдруг озарило!

– Пытается узнать городские сплетни насчет убийства, – сказал Монах. – Ежу понятно. Ты у нас кладезь.

– Именно! Так что это односторонняя дружба, сам понимаешь.

– Ты тоже пытаешься, так что вы квиты. Значит, ничего? Без нюансов? Как насчет языка жестов? Чесал нос, дергал бровями, щурился? Что учуял твой репортерский нос?

– Они сейчас проверяют связи жертвы, опрашивают соседей, квартирную хозяйку, друзей. Роют в архиве старые дела, копают глубоко. Кстати, его звали Леонид Семенович Краснов.

– Адрес? Надо бы поговорить с соседями и с хозяйкой.

– Откуда? Адреса нет.

– Но хоть что-то у нас есть? Ты должен был вывернуть его наизнанку!

– Он сам кого хочешь вывернет, – заметил Добродеев, разливая пиво.

Оба завороженно смотрели на ползущую кверху пену.

– Значит, ничего? – Монах взял стакан. Закрыл глаза, отпил. Утерся. – Ну?

Добродеев загадочно молчал.

– Лео!

– Кое-что есть. Зацепка! Маленькая такая зацепочка. Друг Леонида работает в «Белой сове» барменом.

– Имя!

– Издеваешься?

– Ладно, неважно. Найдем. За успех! – Монах приник к стакану. Допил и сказал: – Лео, вот мне по-человечески интересно, за каким расшибеном майор подкинул тебе бармена. Не скажешь?