– Но сейчас никакого запаха нет, – невозмутимо возразила мама, – он был обычным наваждением.

– Никаких занятий магией, – повторил брат. – Не заставляйте меня прибегать к крайним мерам.

Он нехорошо сощурился, намекая, что в случае неповиновения мои запястья украсят антимагические браслеты задолго до дня намеченной свадьбы

– Хорошо, – немного помедлив, согласилась мама, – мы подождем отъезда гармцев.

Я не могла быть столь же спокойной, как она. Ведь как раз сейчас я поняла, что же было не так в воняющей иллюзии, и хотела проверить. Но, увы, все эксперименты теперь откладывались на срок, известный только Богине.

– И это правильно, – важно сказал Шуграт. – Сестра должна понять, что магия – лишь забава, и только ее мужу решать, можно ли этим заниматься.

Он ушел, а мама начала расспрашивать, чего мне удалось добиться. Она порадовалась моим успехам, но сказала, что рисковать пока не надо, а то из-за блокировки побег окажется под угрозой. Последнее время она больше уделяла внимания правилам поведения людей, но подчеркивала, что целиком полагаться на ее знания не стоит, прошло слишком много времени с тех пор, как она была среди себе подобных, да и у простолюдинов могут быть манеры и привычки, ей незнакомые. Женскую одежду мне предстояло покупать самой в первом же человеческом городе, ведь она очень сильно отличалась от той, что была на нас, и мама рассказывала, на что следует обратить внимание. Она приготовила деньги и драгоценные камни, которые весили мало, но стоили дорого, и надеялась, что этого хватит надолго – главное, не носить это все с собой, а сразу положить в любой гномий банк.

Прибытия гармцев я ожидала даже с большим волнением, чем брат. В чувствах моих перемешивались страх, печаль от расставания с мамой и ожидание чего-то неизведанного столь причудливо, что я даже сама не могла сказать, чего там больше. Мне хотелось новой жизни, но я и боялась ее. До сих пор я никогда одна не была – всегда рядом были те, к кому можно обратиться за советом и помощью. Со страхами я боролась. Мама права, если ты не берешь на себя ответственность за свою жизнь, всегда найдется тот, кто будет за тебя решать. Но насколько успешна моя борьба? Не знаю. Сейчас оставалось только ждать.

Гармцы приехали под вечер, когда мы уже решили, что они появятся только завтра. Осматривались они вокруг настороженно, но и с любопытством. Наверное, наше поселение казалось им мелким и незначительным по сравнению с собственными, во всяком случае, у того, кто показался мне их вождем, с лица не сходила насмешливая полуулыбка, не особо его красившая. Правда, сам он был довольно привлекательным, наверняка не одна инорита по нему страдала, но не это привлекло меня в нем, а некая неуловимая странность. Когда я применила магическое зрение, использование которого брат не запретил, странность только усилилась. Но что она значит? Сама я на этот вопрос не смогла ответить.

– У того человека аура неправильная, – наконец поделилась я наблюдениями с мамой.

– А, лиарин сынок, – с какой-то странной интонацией сказала она. – Он не совсем человек, оборотень.

– Оборотень? – восхитилась я. – А в кого он превращается?

– В кошку, – недовольно ответила мама, скорчив пренебрежительную гримасу. – В большую, правда, но все же кошку. Постарайся держаться от него подальше, когда поедешь с гармцами.

– Почему? – удивилась я.

Кошек я не боялась, даже больших: они были такие славные, пушистые, теплые.

– Одна из их фамильных черт – повышенная любвеобильность до обретения пары. Он, скорее всего, не догадается, что ты девушка, но все же лучше его внимания не привлекать.

– Ты не веришь в свой артефакт?

– Верю. На восприятии обычных людей и даже магов он должен сработать идеально, но у меня не было возможности проверить, как он действует на оборотней. Впрочем, от таких типажей девушке в любом случае желательно держаться подальше: обольстит, бросит, а через несколько дней уже и не вспомнит.

На первый взгляд не было заметно, что у гармского принца проблемы с памятью, но маме было виднее, прожила она намного дольше – не будь она магичкой, выглядела бы уже пожилой женщиной, у нее были даже внуки старше меня. Но постоянные занятия магией позволили сохранить не только стройность тела и ясность ума, но и отсрочили появление зримых признаков старения.

Мы стояли за полупрозрачной занавеской, и с улицы нас наверняка не было видно, но я все же испуганно отпрянула вглубь, когда гармец вдруг поднял голову и посмотрел, казалось, прямо на меня. Было в нем что-то притягательное и отталкивающее одновременно.

– Красив, – неодобрительно отметила мама, – в Лиару пошел, хотя и Краут был неплох. Он тебя не видит, не бойся.

– Я не боюсь.

Когда я опять подошла к окну, навстречу гостям уже вышел Шуграт. Вышел не один, вместе с ним, но чуть сзади, тем самым показывая свою подчиненность, двигался Гренет – тот, кого мне предназначили в мужья и кого я ни за что не хотела бы видеть рядом с собой. Появление его было весьма неожиданно и неприятно для меня.

– Когда он только приехал? – невольно произнесла я. – Уж Аджиала могла бы про это рассказать, раз уж озаботилась моим приданым.

– Шуграт совершает огромную глупость, связываясь с ним, – проворчала мама. – С такими возможен только временный союз, нужно четко понимать, что это враг. Хитрый и изворотливый.

– Шуграт поймет, – неуверенно сказала я.

– Как бы это знание не стало для него последним, – мрачно бросила мама.

Тем временем гармцы спешились, показывая уважение к хозяевам. Брат обратился к ним с приветственной речью. Слышно нам не было, но не думаю, что там было что-то отличавшееся от обычных цветистых выражений, восхваляющих силу и достоинство гостей. С ответной речью выступил не принц, как я ждала, а один из богато одетых людей. Видимо, он тоже говорил правильные вещи, так как Шуграт довольно улыбался и даже пару раз благосклонно кивнул. По завершении гармец вручил брату саблю в ножнах, украшенных эмалью и самоцветами. Ножны брата не привлекли, а вот клинок… На лице Шуграта проступило восхищение, Гренета перекосило, похоже, от зависти, но ему ничего не подарили, что порадовало. Наконец, гостей пригласили в дом, но туда отправились не все – лишь принц и несколько человек его свиты. Вожак гармцев перед уходом опять бросил взгляд, казалось, прямо на наше окно.

– Вот ведь кошак, – усмехнулась мама. – Безошибочно женскую половину определил. Не удивлюсь, если ночью и сам здесь найдется.

– Это неуважение к принимающему дому, – возразила я.

– Такие, как он, уважают только себя. Мы для него – дикари. Не волнуйся, свита не даст ему наделать глупостей. – Мама успокаивающе положила руку мне на плечо. – Да и преувеличиваю я.

– А зачем мне волноваться? – удивилась я. – Я, как дочь вождя и сестра вождя, наверное, могу рассчитывать на уважение со стороны этих людей.

– По законам людей ты – незаконнорожденная, – невозмутимо сказала мама.

– Но как же? – опешила я. – Ваш брак с отцом – разве он был ненастоящим?

– По орочьим законам – да, но по законам людей брак у меня был только один – с королем Генрихом.

Глава 4
Эвальд

Для Радая название «город» оказалось явным преувеличением. Так, небольшое поселение, по размеру не превосходящее какое-нибудь крупное гармское село. Дома, конечно, были не деревенского вида, да и застройка выглядела не беспорядочной – прослеживался четкий план, но очень уж непривычными моему глазу казались строения. Правда, дом вождя был построен по образцу туранской архитектуры – этакое добротное поместье тамошнего аристократа, не сильно богатого, но и не из беднейших. Невольно вспомнился рассказ мамы о том, как туранская королева, жена ее отца, осталась в степи с орком. Мне всегда это казалось не более чем сказкой. Чтобы ради чувств королева пренебрегла долгом? Такого я представить себе не мог. Скорее, наши военные попросту не смогли ее освободить, поэтому отговорились забавной, наспех придуманной историей, которую мама подхватила и развила. Ее нелюбовь к Гердеру, нынешнему туранскому королю, и его матери была постоянной мишенью для шуток со стороны моего деда, хотя у мамы и были все основания для такого отношения. Думаю, дед не простил ей смутного происхождения: официальный отец моей матери, барон Уэрси, только прикрыл грех короля Генриха, который впоследствии, впрочем, дочь все же признал.

На втором этаже здания почудилось какое-то движение, и я вскинул голову, но плотные занавески не позволяли ничего разглядеть, если там на самом деле было что разглядывать. Я вдруг подумал, что до сих пор не видел ни одной орчанки, да и дети по улицам не бегали, хотя их любопытствующие мордочки торчали почти из-за каждого забора по дороге.

Встречать нас вышел сам Шуграт. Вождь оказался довольно молодым, возраст его если и превышал мой, то на пару лет, не более. Но лицо было лицом правителя: жесткие, резкие черты, быстрый оценивающий взгляд. Для женщин он явно привлекателен, ведь от него веет силой и успехом. Запах его имел нотку, показавшуюся смутно знакомой, но вспомнить откуда я не успел. Орк начал приветственную речь. Я думал, говорить он будет на своем, орочьем, и уже приготовился напряженно вслушиваться. Знал я этот язык не очень хорошо, лишь на уровне, достаточном для допросов, ведь раньше о чем-то другом я с орками не беседовал. Да и о чем с ними говорить? О высокой поэзии? О ней и о розах я предпочитал рассуждать в обществе прекрасных дам… Но вождь приятно удивил. Показывая уважение к гостям, он заговорил на языке, принятом повсеместно в наших королевствах, и его речь была весьма красочна и образна. Я даже заслушался: не каждый день тебя называют «грозой ночи» и «зубастым ужасом». Говорил орк с легким акцентом, немного смягчая согласные звуки, как бы пропуская их через горло, но больше ни к чему придраться было нельзя. Если бы я не знал, что передо мной степной вождь, никогда не учившийся ни в одном из учебных заведений Рикайна, был бы уверен, что окончил он столичную академию. Хотя, тут я подозрительно прищурился, может, и окончил, просто мы об этом не знаем. Правда, если учесть, что все последние годы он занимался созданием собственного государства, возможности учиться у нас у него все же не было.

С ответной речью выступил инор Кнеллер. На мой взгляд, она была весьма достойной. Дипломат не скупился на красивые эпитеты. «Гроза Степи», «Молния ночи» и тому подобное сыпалось к взаимному удовольствию. Орк довольно улыбался, покачивая головой, а наш инор вдохновенно летел на своих дипломатических крыльях, расправляя их все сильнее и сильнее. Казалось, разливаться он может бесконечно, но тут наш второй дипломат еле заметно толкнул его в спину. И то правда, сколько мы еще можем торчать перед воротами? Инор Кнеллер красиво закруглился и вручил клинок, взятый из Гаэрры. Шуграту подарок явно понравился, а вот орк, что стоял сразу за его плечом, выглядел очень недовольным. Но ублажать всех местных вождей мы не собирались. Достаточно того, что пытаемся наладить отношения с одним, который с каждым годом занимает все более значимое положение в Степи. Я опять убедился в дедовой правоте: найти общий язык с этим дикарем оказалось очень просто.

Наконец нас пригласили в дом. Не всех. Большая часть моей свиты так и осталась во дворе. Гостеприимство на них не распространялось, нам предоставили только две комнаты. На простой вопрос о наличии в этом городе постоялого двора, последовал встречный: «А что это?» Так что большей части моих спутников не скоро придется спать под крышей, только когда вернемся в Гарм. Впрочем, им не привыкать. Гостевые комнаты располагались на первом этаже, но меня почему-то понесло на второй. Инор Лангеберг крепко ухватил меня за полу камзола и прошипел:

– Не вздумайте идти туда, куда вас не приглашали, Ваше Высочество. А то еще занесет на женскую половину и вынудят жениться на местной барышне. Представляете, как этому обрадуется Его Величество?