Надеюсь, никто из коллег ничего не забыл и не вернется прямо сейчас. А если и вернется, то пусть смотрит и завидует, ведь самый лучший в мире босс, на удивление, оказался к тому же очень пылким и страстным мужчиной.

Такой вот идеальный мой Женя, а в постели тот еще ненасытный мерзавец с особой перчинкой. Это еще одно супер-качество моего супер-босса. Он знал, что делать, чтобы заставить меня трепетать от одного его вида, когда он открывает дверь в мой кабинет. А его взгляд, темно-карий, доводил мое тело до кипения всякий раз, когда пристально сновал по нему, пробуждая во мне самые постыдные желания.

Женя своим натиском и дьявольским обаянием довольно быстро меня, давно позабывшую, что такое секс, раскрепостил; на следующий же день после первого похода в ресторан позвал меня к себе в кабинет и отодрал так бешено, что я неделю не могла в себя прийти от удовольствия и шока. Не могла спокойно на босса смотреть, одно ноги стыдливо сжимала, пытаясь обуздать желание, когда он приближался ко мне.

Так и понеслось у нас с Женей, бурно, горячо и ненасытно. До него у меня несколько лет не было секса, а сейчас я уже не представляла, как жила без мужчины столько времени. Мало мне теперь, не могу удовлетвориться в полной мере. Скорее всего, дело в моих чувствах к Жене. Кажется, я влюблена. А хотя нет, я не испытываю любви, всего лишь безумно помешана в сексуальном плане на своем боссе, но с таким сильным помешательством и про себя забыть недолго; одни животные инстинкты мною и руководят пока что, а вот разум на втором плане где-то возмущается.

Но такого допускать нельзя. Я уже не настолько молода и беспечна, чтобы терять голову из-за страстных порывов. Тем более мне, наученной горьким опытом, вообще нельзя вестись на мужчин. По крайней мере, раньше я была уверена, что никто из них не найдет путь к моему сердцу и, уж тем более, в трусики не заберется. Однако, в мою жизнь в один прекрасный день пришел завидный самец по имени Женя, который с легкостью выгнал годами сидевшую во мне непоколебимость. С ним я захотела почувствовать себя любимой женщиной, забыться, уйти от насущных проблем. С Женей и взмыть от наслаждения в небо оказалось проще простого…

Только вот плохое предчувствие, будто невидимый груз, который как однажды привязали к ноге, так и до сих пор на ней болтается, упорно держит меня на земле, не дает взлететь, хоть и крылья успешно починены. Этот груз и отдаляет от меня счастье, по необъяснимой причине удерживает, не дает сделать шаг и представить себя в роли Жениной супруги. Не знаю почему, но вижу его только в образе жгучего любовника, но никак не мужа, и, тем более, не представляю его в роли папы для своей дочери. Мама моя, кажется, снова оказалась права. На сексе далеко не уедешь.

А груз тот взялся неспроста. Это и есть мой здравый смысл, похоже.

Глава 4

– Кто из вас Дарья Анатольевна? А ну живо со мной! – громко слышится с другого конца коридора. Высокий плечистый мужчина в черном костюме заглянул в мой кабинет.

– Она еще не пришла… – доносится плачевный ответ от моей коллеги Ирины Георгиевны.

Ну зачем Ирка это сказала? Солгала бы, что я в туалет вышла! Вот черт, нельзя так просто взять и сделать красивый финт перед вышестоящим руководством, надо же в корне все испортить излишней и никому не нужной честностью!

Да, я снова опоздала. Все бы ничего, опаздываю, то есть, по-начальски задерживаюсь почти всегда, но сегодня это было недопустимо. Понимаю, что проверяющий уже недоволен; и прийти не успел, как обозрел мой косяк.

Ревизор выискался, понимаешь ли, приехал контролировать работу филиала, и это под конец года. Нашел для того самый неудачный момент.

Я же, хоть и ругаю его в душе, невозмутимо бегу так быстро, насколько позволяет узкая юбка и ботфорты на тонком каблуке. Хорошо, что на среднем хотя бы покупала, а не во все пятнадцать сантиметров, как мои невероятно неудобные туфли для соблазнения босса, что стоят под столом. Женя мой сегодня рано утром уехал в другой филиал, предупредил же вчера, чтобы все прибыли на работу пораньше, но метель именно меня застала врасплох.

Ну что за невезение!

– Звоните ей сейчас же, и пусть пишет объяснительную, почему до сих пор отсутствует на рабочем месте.

Мужчина поглядел на часы, сунул руки в карманы и быстро двинулся в кабинет Жени. По всей видимости, это и есть его брат Роман, который обещал приехать к новогодним каникулам, чтобы испортить всем нам праздничное настроение.

Уже чувствую, что моему отделу придется несладко.

– Роман Яковлевич, подождите! – кричу ему наугад и ускоряюсь, насколько могу. Еще немного, и порвется моя юбка по швам.

Ну обернись же, козел! Ты Роман Яковлевич или не ты? Может, это его помощник, а я тут голос срываю. Вроде черный весь. И рубашка, и костюм, и волосы. Похоже, это Женин брат. Не услышал, как я позвала его, что ли? Он глухой? Это и есть его дефект? Может, громче крикнуть стоило?

Не успела я за ним. Как обычно, если невезение постигло меня с утра, значит, ничего хорошего ждать не придется до конца дня. Ну ничего, еще не все потеряно. Влетела в свой кабинет, быстро кивнула коллегам, скинула вещи на стол, схватила отчет и ринулась к новому боссу.

По привычке забыв постучать, я вломилась бы в кабинет, если бы дверь не распахнулась раньше, чем я успела дотронуться до ручки.

– Простите за опоздание, погода совсем нелетная. Снега навалило столько, что еле выкопала машину из сугроба.

Брат Жени стоит передо мной, читаю его имя на бейджике. «Быков Роман Яковлевич.» Точно он, сомнений никаких. А я не знаю, то ли отойти, то ли продолжать оправдываться. Он же выходить намеревался из кабинета, а я, получается, ему помешала. Неловкая ситуация, однако…

– Дарья Анатольевна, – от его замедленного скрипучего баса мурашки по телу забегали. Знакомый голос, знакомая интонация, и такое ощущение, будто прежде я уже испытывала на себе его тяжелый взгляд. Снова животная паника барабанной дробью молотит по вискам. Словно тень из прошлого накрыла меня с головой, того неприятного и слишком болезненного прошлого, что кислотой въелось в сознание, оставив навсегда пораженными воспаленные участки, неизлечимые язвенные очаги в душе, которые опять и опять ощутимо пульсируют. Чувствую даже слишком сильно, как давяще Роман Яковлевич смотрит на меня, но пугливо гляжу вниз, с бейджика плавно переместилась на последнюю пуговицу теперь уже застегнутого пиджака. Только и наблюдаю, как Роман Яковлевич прячет руки в карманах брюк и как его колено подергивается. Нервно подергивается. Злится он, ну точно же. – где объяснительная?

– Но я ведь объяснила… на словах. Я не хотела, это все непогода виновата… Врасплох застала.

Кое-как выговорила свое оправдание, затаила дыхание и медленно подняла глаза на Романа Яковлевича, надеясь, что внутренний голос, неустанно предостерегающий об опасности, ошибочно принял Жениного брата за другого человека.

В тот же момент показалось, что на голову с бешеной скоростью рухнула планета и сплющила меня в лепешку. Не в силах пошевелиться, я смотрела на него и чувствовала, как мои глаза становились все шире и шире. Все вокруг поплыло; даже почудилось, что лицо Жениного брата перекошено на одну сторону, уголки губ в левой части неестественно приподняты, в то время как его ненавистная физиономия, в целом, не выражала никаких эмоций. Ни малейших. Кроме глаз его черных, адских пугающих глаз, в которых мигом утонула моя надежда вместе с желанием жить. Как тогда, так и сейчас утонула безвозвратно, захлебнулась в жестокой черни его глаз. Чувствую знакомый запах, дорогой мужской парфюм, который моментально вернул воспоминания о том, что произошло семь лет назад. Перед глазами проплыла зверская картина собственных многочасовых страданий и мучений, и его руки в крови, и удары по щекам, и многое другое, что никогда не забудется…

Это он, тот самый насильник. Но я продолжала по-дурацки себя уверять, что передо мной стоит сейчас совсем другой человек. Этого просто не может быть. Это не он. Мне всего лишь кажется!

Да, мне стало страшно. Ожидала, что он причинит мне боль снова, как и тогда, на заднем сидении его машины.

– Выговор вам, Дарья Анатольевна. Первый, или уже нет? Давайте посмотрим ваше дело. Пойдемте со мной.

Роман Яковлевич вернулся в кабинет и прошел к картотеке, находящейся слева от стола. Мне показалось, что и с походкой его что-то не так: прихрамывает немного, волоча за собой ногу, и скрип то ли от пола, то ли от обуви его слышится, причем, достаточно отчетливо. Или это все мое волнение заставляет воображение видеть и слышать то, чего нет на самом деле. Не могу никак прийти в себя, в голове туман, виски сдавило настолько сильно, что дышать стало больно.

Удерживать тело в вертикальном положении выходило так тяжело, словно тонну раскаленного железа держала в руках вместо отчета, и ноги вот-вот подкосятся, не выдержав того веса. Чтобы не упасть, я оперлась плечом в дверную раму, продолжая наблюдать за тем, что делает Женин брат.

– Таак, Дарья, Дарья… А вот и вы, Дарья Анатольевна Разумовская. Правильно? Попалась, которая кусалась. Простите, не удержался. Мгм… – он достал мое дело и открыл его. – Что мнетесь? Присаживайтесь.

Роман Яковлевич стоял ко мне спиной и листал дело, но сообразив, что я не слушаюсь, повернулся. Родимое пятно на его шее выглянуло из-под черного воротника. Черные, как уголь, глаза смотрели на меня с придиркой.

Я же, невзирая на приказ, не могла и с места сдвинуться. Пальцы дрожали, глаза выпучено наблюдали за братом моего Жени. Жениха моего любимого… И как я могла быть настолько слепа, что не заметила их сходства между собой ранее?

Сопоставив, что не сплю, и передо мной действительно тот самый монстр из прошлого, которого надеялась больше никогда не встретить, я разжала руки и рвано выдохнула, отпустив непосильную тяжесть. Бумаги посыпались на пол и легли в хаотичном порядке. Я, унимая дрожь, в бессилии опустилась вслед за ними. Подобрать отчет или бежать отсюда подальше? Не знала только, что лучше сделать в моем случае? Не получится убежать, только уползти смогу, и то не факт. Скорее всего, сердце мое возьмет остановится.

– С вами все хорошо?

Не успела я понять, почему слышу его голос слишком близко, как Роман Яковлевич уже сидел передо мной на корточках и вглядывался в лицо. Пялился на меня, сверлил чернью сверкающих глаз, да так сверлил, что насквозь, казалось, дырявил. Я замерла, так и не взяв листок, за которым потянулась.

– Вы, наверняка, запыхались. Воды принести?

Я взглянула на Романа Яковлевича с непониманием и паникой, но до его глаз добраться не решилась. Заметила лишь глубокий корявый шрам от губы к виску на правой половине его лица, по диагонали деливший пополам щеку. Уродливый шрам такой величины не мог не броситься в глаза, чем и отпугивал от его чудовищного обладателя еще сильней. Вот о каком дефекте говорил Женя.

Роман Яковлевич, заметив, по всей видимости, что я неподобающе долго смотрю на его шрам, опустил голову и резко прокашлялся в руку.

Похоже, теперь не я одна в шоке пребываю от нежданной встречи. Роман Яковлевич Быков… Тот самый подонок. Насильник. Чудовище. Отец Арины. И почему он не сдох, когда можно было? Когда ему сама судьба дала шанс сдохнуть, зачем он выжил? А вдруг я все-таки ошиблась, и этот человек просто сильно похож на него?

Я осмелилась и поглядела на Романа Яковлевича снова. Те же черты, которые успела выучить наизусть миллион раз и столько же раз возненавидеть, созерцаю теперь уже не с портретов, а вживую. Все пропорции в моих попытках изобразить чудовищный оригинал якобы положительного героя войны соблюдены в точности до последней его морщинки. Кроме шрама, его не было в тот страшный день. Я бы порадовалась собственной завидной способности запоминать лица людей, будь это любое другое лицо, и даже бы похвалилась, показала бы рисунки, подарила бы несколько… Но именно его облик я мечтала забыть раз и навсегда.