Олег Владимирович Кожухов, мой соплеменник, уже раз покушавшийся на мою жизнь (и это если не считать кокосы), начал раскачивать пальму, на которой я сидела, да с такой силой, что все мысли о бананах сразу вышиб, потому что голова была занята уже тем, как бы не последовать примеру убиенной Анны и не отделиться от туловища. Сквозь пелену смешавшихся в одно размытое пятно ветвей, лиан и лучей солнца, мелькающих перед глазами, я заметила подбежавшую к Кутузову Аньку, орущую на него: «Что вы делаете?!» – и стучащую по спине кулачками в жалких попытках оторвать злодея от дерева. Конечно, тот был непреклонен в своем желании лишить, наконец, меня жизни и, мало того что не отпустил ствол, стал трясти его еще исступленнее. Жесткие листья неистово хлестали меня в лицо и по рукам, в конце концов пальцы ослабли и разжались, и мое разнесчастное тело мгновенно полетело вниз.

Очнулась я, лежа на спине. Открыв глаза, увидела перед собой заплаканное Анькино лицо. Надо же, подумалось мне в тот момент, как отчаянно она сражалась за жизнь своей коллеги, с которой, в общем-то, отношения уже давно не складывались.

Ощущения были такими, точно сердце предприняло попытку покинуть тело через рот, да так и застряло посреди горла, не рассчитав своих габаритов. Ребра, органы, вены и артерии взорвались и летали теперь в моем организме по клочкам, словно оказавшиеся в невесомости космонавты.

Я пару раз моргнула и предприняла попытку встать, которая окончилась плачевно: затылок начал болеть со страшной силой, я схватилась за него рукой и опрокинулась назад.

– Давай я тебе помогу, – вызвалась Кучерявая и действительно помогла. – Ты не поверишь, что он творил! – взволнованно начала она рассказывать по дороге на пляж. По дороге, по которой, кстати сказать, я всем весом опиралась на ее плечо, пока она поддерживала меня за талию.

– Это ты не поверишь, но я прочувствовала на себе все, что он творил, так что можешь не утруждаться описаниями.

– Да нет же! После того!

– После того, как свалил меня с пальмы?

– Ну да! Помимо тебя, он скинул еще огромную связку бананов. Неужели это и было его целью? С ума сойти. Так он потом как ни в чем не бывало поднял все бананы и свой нож с земли и… и… И ушел! Вот так запросто! Вернулся на пляж!

– О, поверь мне, это на него так похоже! – грубо расхохоталась я. – Я совсем не удивляюсь такому повороту.

– Что это за человек такой? – возмущалась провожатая. – Разве так можно с людьми поступать? Кого нам сосватали на этот остров? Давай пожалуемся на него организаторам!

– Думаю, это бесполезно. Они все про него и так знают.

Когда мы докандыляли до пляжа, увидели, что лагерь кипит деятельностью. На кухне что-то варилось-жарилось, шуршали пальмовые листья на столе и большие тарелки-ракушки в руках. Люди громко переговаривались и смеялись, точно чему-то радуясь или кого-то хваля.

Как выяснилось, мне не показалось: за время нашего отсутствия предоставленный сам себе Сан Саныч сумел наловить немного рыбы. Это была первая, пусть и незначительная, победа над зловещим океаном, потому все ликовали. Душа моя успокоилась: такого полезного человека никто не захочет удалить из племени на следующем голосовании.

А вот вечно падающую Катю, да и притом не приносящую никакую, в отличие от бравого Кожухова, добычу, ой как захотят…

Так, спокойно, я что-нибудь придумаю, еще пять дней до голосования…

До какого голосования?! О чем ты только думаешь? Человек на острове умер!

– Почему так долго? – резко спросил нас Олег Владимирович, выглядя при этом так, точно мы опоздали на совещание с важным докладом или же на контрольную по математике, от которой зависела итоговая оценка в полугодии. Такой неподдельный упрек на лице! Как будто он не знает, где и почему мы «прохлаждались»!

Моя коллега от возмущения раскрыла ротик и уже собралась что-то ответить, но я дала знак рукой и произнесла, жестко глядя ему в глаза:

– Я упала. Представляете?

Ни один мускул лица не дрогнул.

– Пока вы тут падаете, вы могли пригодиться лагерю. А теперь прошу к столу.

– О, спасибо! – гаркнули мы с Анькой озлобленно и заняли места в кругу.

Остальное племя поглядывало на меня с тревожным любопытством. Наверное, видок был у меня тот еще.

– Катя, возьми, – протянул мне Саныч наполненную пищей ракушку. – Здесь рыба жареная и немного кокоса. Нам удалось раскрыть только два.

– Спасибо, – кивнула я в благодарность.

– Олег принес еще бананов, но мы решили оставить их на ужин.

Я икнула. Олег принес! А лазил кто, он не потрудился рассказать?

За обедом, который по времени больше тянул на ужин, все хмуро молчали. Отложив ракушечные блюдца, принялись за старое. Начали обсуждать смерть Анны и задержку съемочной группы – или бригады, как называет ее Олег. Я от комментариев воздерживалась, только слушала.

– Уже пара часов прошла после прямого эфира, – эмоционально говорила Люба, – как они могли еще не приехать? Значит, что-то стряслось с вертолетом! Не могли они нас бросить, не могли!

– Могли-могли, – скорее из соображений сказать что-либо наперекор, нежели выразить свое истинное мнение высказался Скелет.

– Как странно лежит труп… – бубнил сам себе Олег Владимирович. – Отсутствуют следы борьбы… Загадка.

– Как крокодил мог допрыгнуть до ее головы? – рассуждал Витя. – Значит, он должен был сначала сбить ее с ног. И тогда уже откусить голову. Но других укусов у нее вроде не было… Или было? А, народ?

– Нет, ничего не было, – ответил Олег.

– Либо он такой гигантский, – предположила Анька, – что подполз, чуть привстал на задние лапы и – ам! Дело в шляпе.

– Анечка, что за ужасы ты говоришь! – набросилась на нее Бордовая. – Я тебя не узнаю!

Да и сама Анька начала трястись, когда осознала сказанное ею.

Я же едва подавила усмешку.

Сан Саныч вытаращил глаза:

– Аня, что же это за чудище тогда такое? Если может стоять на задних лапах и отгрызать головы спокойно? Только в сказках такое… чудище лесное!

– А у нас песчаное, – гыгыкнул Витька.

– Нет, джунглевое, – поправил Вова, вытряхивая из длинных волос песок. Лучше бы голову вымыл. А то весь этот песок теперь на обеденном столе.

– Ребята, я вас не узнаю! – подскочила Любовь Поликарповна и начала крутиться вокруг своей оси, протягивая руки к каждому. – Как можно смеяться в такой момент? Вы все монстры! Нужно думать о спасении! Вдруг это существо придет сюда? Вы об этом не думали?

Все молчали, тогда она обратилась взором и руками к одному Олегу Владимировичу.

– Оно побоится, здесь много людей, – пришлось ему что-то ответить.

– Вы так хладнокровны все время! – рявкнула на него и села. – Ну а если не побоится, что тогда?

– Тогда мы все покойники, – согласился Вова, стряхивающий теперь песок со стола на землю, словно в послушание моим невысказанным упрекам.

– Все мы не умрем, – спокойно возразил Олег Владимирович. – Кто-нибудь обязательно останется.

Остров, день 6-й

Эту ночь мы не спали. Мы жались друг к другу, всматриваясь в непроглядную темень окружающей среды в наивных помышлениях успеть среагировать на приближение опасного, непознанного зверя и тем самым сохранить себе жизнь. При этом понимали, что не сумеем его разглядеть. От этого весь организм поглотил тревожный, неприятный страх. Когда я закрывала глаза и погружалась в короткий сон, мне чудилось, будто мою голову заглатывает мифическое животное наподобие индийской Макары – с головой крокодила, туловищем дельфина и рыбьим хвостом. Я тут же просыпалась, чтобы вновь ощутить себя одним из восьми соплеменников, трясущихся от ужаса и готовых в любую минуту начать неравную схватку с гигантским хищником в нелепой надежде его отпугнуть.

Так продолжалось до утра.

Когда уже зиждился рассвет, я малость прикемарила, а очнулась от звука громкого чавканья над ухом. Оказалось, что Скелет доедал последний банан, ни у кого не спросив разрешения. Вован взирал на то беспристрастно (очевидно, все еще был уверен, что все мы умрем, так зачем тогда есть), а Кудрявая – с чувством легкой зависти. Бордовая и Саныч дремали. Виктор ходил по берегу возле кромки воды – взад-вперед, как делают чаще всего душевнобольные, а Бравый Генерал восседал под свой излюбленной пальмой в десяти шагах от нас.

Еще через пару часов все окончательно избавились от состояния дремоты и никак не могли взять в толк, отчего не летит съемочная группа с полицией на борту. Каждые пять минут кто-то из нас бегал к ближним камерам с новыми сигналами «SOS», а когда загорелась кнопка прямого включения (значит, было уже 10 часов), столпились там все сразу, но это, похоже, не возымело должного эффекта. По крайней мере в последующие пять часов никто за нами не прилетел.

– Я же говорил! – радовался своей сообразительности Денис. – Они нас бросили! Теперь это реалити-шоу «Выживи»! В прямом эфире!

– Заткнись, – бросила ему Любовь Поликарповна.

Когда мы уже устали ждать и почти поверили Денису, чистое, голубое, с очень редкими серыми вкраплениями-облачками полотно небес пополнилось едва различимой пока точкой, а загадочную сегодняшнюю тишину острова вскоре разрезал звук скоростного вертолета.

– Летят! – обрадовались все и запрыгали.

Однако эйфория сменилась праведным гневом, как только вертолет сел.

И чего только не выслушал Фокс в течение следующих двадцати минут! В любом случае я была рада, что они все-таки прибыли. Наконец-то меня заберут отсюда. Домой… К маме… К едреной фене это шоу! И продюсеров туда же!

Каково же было мое в частности и всеобщее в целом удивление, когда ведущий сказал:

– Итак, тело мы забираем. Окончательную экспертизу проведут уже в Москве. Придется переснять голосование…

– В каком смысле переснять? – испугался Виктор. – Вы что, собираетесь продолжить шоу?

А вслед за ним и все всполошились:

– Не хочу никакое шоу! Заберите нас отсюда! Домой! Плевать на «Пежо»! Тут такое творится! Крокодилы!

– Тише, тише! – замахал на нас руками Фокс.

Далее творилось что-то вообще из ряда вон. Из вертушки вышли презентабельные дяди (наверно, директора продакшена или их юристы) и последовательно, опираясь на факты и документы, находящиеся в их папочках, доказали нам, что мы не имеем права покидать игру, так как самолично расписались под пунктом «что бы ни случилось на острове…».

В момент разразившейся потасовки (племя не могло так просто смириться с фактами, даже неоспоримыми) меня отвел в сторонку Муравьев.

– Что тут у вас стряслось?! – сразу накинулся, едва мы остановились. Глаза сияли странным огнем, выражающим тревогу и самый настоящий испуг. Никогда таким Сергея я не видела.

– Анне отгрызли голову.

Далее я вкратце пересказала события, мимикой показывая свое к ним отношение. Что и говорить, оно имело негативный окрас.

– Ладно, слушай, писать это долго будешь, а у нас нет времени. Я передам все на словах, – предложил Сережа и достал два письма от Юли и дяди Бори.

«Катюха! – гласило первое. – Один мужик с моего проекта говорил что-то про взрыв на острове через неделю (это было позавчера вечером). Надеюсь, братья примут меры, но на всякий случай говорю еще и тебе об этом! Будь осторожна! Он говорил еще, что у него есть баба на острове, которая «все сделает как надо». Скорее всего, они в одной лодке. А может, и нет. В общем, смотри в оба».

«Уважаемая К.! Камеры, в том числе указанные тобой, снимают, по моим данным, круглые сутки. Все эти потоки информации передаются от камер в строго засекреченную организацию, куда идут оттуда – неизвестно. Это крутые дяди, к которым не подступишься без определенных санкций самого высокостоящего руководства. Чтобы получить нужные сведения, тебе придется выкрасть карты памяти из камер. И как можно быстрее, они начнут перезаписываться, когда объем карты закончится. Передашь это Сергею, пока он не улетел. Нужно успеть. Твой Б.Н.

P.S. Под проект выделена территория размером в тридцать квадратных километров. Она ограничена металлической сеткой высотой в пять метров. Если на этой площади течет медленная илистая река, возможно, крокодил угодил в ловушку и вынужденно живет теперь с вами. Отмерь от следов сто шагов во все стороны – на большее расстояние крокодилы и аллигаторы не рискуют удаляться от водоема. Если водоема нет – нет и крокодила».

– Сережа, когда вы улетаете?

– Как только снимем новое голосование.

– А его начнут снимать сразу, как только прилетевшие осмотрят место происшествия и заберут тело… Времени очень мало!