Этологическая обсерватория представляет собой круглый бункер, спрятанный среди кустов; верхний этаж сделан из деревянных досок; через узкие оконца каждое утро врывается почти ослепительный свет. На этом ярусе располагаются оптические приборы, прикрытые пластиковыми чехлами, – они нужны для наблюдения за птицами и насекомыми, а также за оленями, кроликами и белками. Этот пункт в горах к востоку от Навасеррады, прямо напротив леса Альберче, – идеальное место для длительных наблюдений. Нижний этаж, коробка в коробке, выстроен из бетона и предназначен для многодневного пребывания двух или трех наблюдателей. Здесь имеется маленькая лаборатория с шестью клетками, с кое-какими препаратами и простейшими инструментами для опытов, а также три компьютера. Другой сектор нижнего этажа этологи между собой называют гостиной: там есть складная кровать, микроволновка и холодильник. Сектора соединяются прихожей, с одной стороны – туалет, с другой – крошечная кладовка. В гостиной обретается Дино Лиццарди, когда приезжает, чтобы прибраться, накормить и обиходить питомцев перед посещением очередной группы студентов или ученых.

Дино – это огромадный мужлан под два метра ростом, с клокастой бородой и начинающейся лысиной, лет ему за сорок. Для Кармелы Дино – как конспект всей ее профессиональной жизни: когда девушка училась на биологическом, Дино работал там сторожем, а еще сантехником и электриком. Всегда хочется, чтобы такой мужчина был рядом, когда у тебя что-то ломается: водопровод, предохранители или романтические отношения. С последним у Кармелы просто беда, но Дино для починки не годится.

Вот и он, уже на пороге; она встречает гиганта в коридоре. Дино одет в анорак-безрукавку поверх клетчатой рубашки; он потирает большие ладони. Мич бросается под ноги хозяину с виноватым видом, склонив голову. Щеки Дино над бородой – как два красных персика.

– Холодно! – Он потирает руки.

– Чуть-чуть, – соглашается Кармела и снимает с вешалки свою куртку.

– Ну, скажем так, холодно для начала сентября! – Дино произносит каждую фразу так, как будто с ним кто-то спорит. Голос у него громовой. На самом деле трудно отыскать двух менее похожих людей: Кармела с мягким голосом, с привычкой изъясняться шепотом и Дино с его манерой сражаться за каждое сказанное слово. – Чего ты с ним цацкаешься, Кармела?! У, несносный зверь!

Кармела улыбается, поглаживая Мича, вид у пса до сих пор пристыженный.

– Но почему, Дино? Он очень хороший.

– Он хороший? Он здесь напрудил. Ecco!^[1] – Дино тычет своей ручищей в угол. – В прихожей! А я его учил – снаружи! Плохой пес!

Кармела накидывает на шею платок. Через приоткрытую дверь в гостиную она видит ноутбук Дино, на экране новости последнего часа о трагедии самоубийств в Бенаресе (это Индия), а еще она видит журналы с фотографиями голых девиц. Дино зашел в ванную помыть руки.

– Не ругай его, он такой не один, – робко просит Кармела.

– Что?

– Дино, ты чем кормишь крыс? Ты что, сменил марку корма?

– Марку корма? Нет. Жрут, что всегда. Иногда добавляю фрукты. Почему ты спрашиваешь?

– Ты не слышал, может быть, Алехо проводил какой-нибудь опыт со стробоскопическим освещением?

Алехо Эстевиль – приглашенный профессор в Мадридском университете Комплутенсе. Кармела знает, что он проводит на крысах эксперименты с прогрессирующим параличом, вводя им тетродотоксин, но, может быть, теперь он затеял новое исследование. Подпись Эстевиля стоит на петиции, которую они вместе послали в министерство, протестуя против закрытия обсерватории.

– Нет, – отвечает Дино. – К тому же он уже две недели сюда не заглядывал.

– Тогда у крыс, вероятно, случился коллективный спазм.

– Чего?

– С ними случился какой-то припадок, и все они обмочились, более-менее одновременно, – рассказывает Кармела, застегивая куртку. Ее мягкий голосок обладает способностью обуздывать порывы Дино, тот в ответ тоже начинает говорить шепотом.

– Capisco^[2].

– Самое вероятное объяснение – это что их обучили одинаково отвечать на одинаковые стимулы, в данном случае – на отключение света. Вот как выразился бы этолог.

– Я… Уж точно не я заставил их обоссаться.

– Извини, я не имела в виду, что это ты их заставил.

Проблема Кармелы в том, что она не может понять, когда Дино шутит, а когда говорит всерьез. Кармеле с ним и хорошо и тревожно – все вместе. С тех пор как его мадридская жена умерла после долгой болезни, внутри Дино-весельчака появился еще и Дино-трагик, и он иногда выглядывает из-за маски – вот как об этом судит Кармела.

– Та-а-ак… Профессор Кармела… – На нее нацелился здоровенный палец. – Я пошутил! Нельзя прикалываться над Дино Лиццарди! – Он хлопает ее по плечу.

Хрупкая фигурка Кармелы сотрясается:

– Нет-нет, я не прикалываюсь.

На стене рядом с дверью висит плакат:

ЭТОЛОГИЯ

ИЗУЧЕНИЕ ПОВЕДЕНИЯ ЖИВОТНЫХ

Ниже изображен пузатый кот с довольной улыбкой, разлегшийся на кушетке психоаналитика; возле кушетки – этолог с блокнотом и карандашом. А рядом с котом на кушетке Дино пририсовал себя – еще более толстого и довольного.

– И не о чем тебе волноваться! – кричит Дино с порога, когда Кармела уже выходит из обсерватории в бледно-серую сьерру и открывает дверь машины. – Не ты же чистишь клетки!

Посреди молчаливой сьерры шум мотора звучит как оскорбление. Кармела разворачивается и начинает спуск по дорожке вдоль леса Альберче. За спиной у нее горный хребет, вид потрясающий. В зеркале заднего вида уменьшенный Дино скрывается за дверью обсерватории. Его последнюю фразу Кармела расценивает как наглость. Но конечно же, это не было наглостью. Просто у Дино такой странный юмор. Профессор Мандель, ее знаменитый, любимый, безвременно ушедший профессор Мандель, сказал бы, что поведение Дино предполагает несколько способов интерпретации. К тому же, когда ты знаешь, что скоро лишишься своей жалкой низкооплачиваемой работы сторожа и «мастера-на-все-руки» при университете – она исчезнет вместе с обсерваторией и, быть может, с самим Центром экосистем, – тебе поневоле хочется стать ядовитым.

Кармела знает это по себе.

День, несмотря на причудливые облака, выдался хороший. Надевая солнечные очки и ведя «форд» в сторону шоссе Кольядо-Вильяльба, Кармела улыбается: лучшее в этом дне – это что сейчас еще каникулы, пока не начались эти ужасные уроки, которые она ведет в этой ужасной школе, чтобы зарабатывать на жизнь. Вечер она посвятит домашним делам, а потом, может быть, примет неоднократно повторенное приглашение Энрике Рекены, директора Центра экосистем, и наконец поужинает с ним в индийском ресторанчике. Рекена – немолодой разведенный кабальеро, и он ей нравится, и Кармела знает, что это чувство взаимно. Благодаря ему Кармела до сих пор продолжает заниматься этологией, сохраняя верность истинному призванию. Энрике рыцарственен и любезен, полная противоположность Борхе.

К счастью.

К счастью?

Телефон Кармелы лежит рядом. В машине тихо. Время от времени Кармела поглядывает на экран, словно надеясь увидеть ненавистное имя.

Ты как будто этого хочешь, – говорит себе Кармела, но качает головой.

То, что было у них с Борхой Яне́сом, закончилось навсегда. Он не имеет права подходить к ней ближе чем на пятьсот метров – таков приговор судьи. По счастью, детей им делить не нужно. Однако в приговоре ничего не сказано о телефонных звонках, и Борха имеет наглость иногда ей звонить, но если такое будет продолжаться, Кармела снова обратится в полицию. Их с Борхой больше ничего не связывает, эта глава закончилась.

Тишина на монотонном шоссе навевает скуку. Кармела переключает радиоканалы. Манифестация протестующих в Лондоне встала лагерем в Гайд-парке, ее окружает усиленный кордон. Отдельные группы экологов воспользовались этой манифестацией, чтобы обвинить британское правительство в секретных ядерных испытаниях на западном побережье Австралии, совместно с австралийским правительством. Запрещенными испытаниями они объясняют экологическую катастрофу, которая привела к гибели тысяч рыб в бухте Манки-Миа. Теория коллективного самоубийства в Бенаресе себя не оправдала, теперь власти списывают все на вспышку геморрагической лихорадки. «Горячие зоны» оцеплены, индийцы просят помощи у международного сообщества. Что творится в мире!

Кармела нажимает автонастройку каналов; когда она уже готова смириться с тишиной в машине, радио, как и всегда в последний момент, находит для нее спасательный круг в воде мадридского канала «Твоя музыка FM». Это маленькая независимая радиостанция, созданная, чтобы транслировать песни и яростные обвинения в кризисе и политической дегенерации страны. Акустические гитары и барабан как будто созданы, чтобы отгонять дурные мысли. Кармела выстукивает ритм указательными пальцами по рулю. Кажется, это новая версия старой песни «Guns N’Roses». В студенческие годы, когда они с Борхой изучали зоологию, они много слушали эту группу. В те времена они были вместе.

Но все прошло. Борха не вернется, как не вернутся и те студенческие годы.

Телефон на торпеде начинает звонить. Кармела делает радио потише и отвечает – сначала посмотрев, кто это.

– Кармела? – Вежливый официальный голос Энрике Рекены.

– Да, Энрике, привет.

– Где я тебя застал?

– Я за рулем, возвращаюсь домой. Недавно из обсерватории.

– Трудолюбивая девочка.

Кармела улыбается. Приятно слышать этот ровный, почти дикторский голос. Рекена – мужчина, к которому ее влечет, это определенно, и это никак не связано с ее потребностью в любимой работе.

– Послушай, – говорит Энрике. – Я тут подумал, почему бы тебе ненадолго не заехать в Центр. Хочу тебе кое-что показать.

Слушая Энрике, Кармела замечает, что музыки больше нет. Она прибавляет громкость, подстраивает волну, но ничего не слышит.

Радио в ее машине так просто не сбивается с волны, так бывает, только если на пути у сигнала появляются какие-то препятствия. Однако сейчас машина едет по открытой местности, приему сигнала ничего помешать не может.

Это вообще не похоже на помехи. Из колонок до Кармелы долетают далекие шумы. Она делает вывод, что это на станции возникли неполадки. И выключает радио.

– Кармела?

– Да, Энрике, извини, я здесь.

– Я спрашивал, найдется ли у тебя время.

Кармела обдумывает просьбу Энрике. Звучит как предложение дополнительной работы. В Центре экосистем знают, что девушка пользуется обсерваторией и ресурсами Центра, и поэтому не стесняются нагружать ее мелкими поручениями: прочитать работу какого-нибудь стажера, помочь с отчетом про утечку отходов… Энрике так поступает без злого умысла; Кармела даже подозревает, что единственный его умысел состоит в том, чтобы почаще с ней встречаться.

– Энрике, а можно отложить до завтра? Или до вечера, если хочешь. Сейчас почти два. Я устала и…

По небу под пеной серых облаков пролетает идеально ровный строй темных птиц: плотная дуга движется слева-направо, а мимо Кармелы на полной скорости проносится встречный грузовик. Может быть, это стрижи?

– Пришло письмо от Карлоса Манделя, – добавляет Энрике.

Кармела не сразу понимает смысл услышанной фразы. Слова как будто проделали обычный путь по шоссе, ведущему из уха в мозг, а потом резко свернули, незадолго до въезда в светлый город Понимания.

– Кармела, – устало произносит Энрике, – думаю, тебе правда стоит приехать.

3. Сообщение

Здание Технического центра экосистем поражает своей избыточностью. Центр родился в самые оптимистичные времена президента Сапатеро, под сенью Министерства окружающей среды и той значимости, каковой ученые масштаба Карлоса Манделя обладали на просторах мировой биологии. Инаугурация сопровождалась речами, появлением инфанты, министров, ученых, представителей экологических организаций. Испании предстояло выдвинуться в первый ряд в деле наблюдения, изучения и охраны природных зон и исчезающих видов Европы. Собирались также построить несколько филиалов, первому из которых, на побережье Галисии, предстояло сделаться символическим напоминанием о катастрофе танкера «Престиж». Филиалы так и не были построены.