Во рту пересохло. Я сглотнула. Светлые боги знали, каких усилий стоило удержаться на месте! С жадностью я рассматривала любимое лицо, мокрые от дождя завитки волос, обветренные крепко сжатые губы. Впитывала, высекала в сознании, словно на ледяном полотне, не догадываясь, сколь дырявой окажется девичья память. Как же мне хотелось протянуть руку в ответ, переплести пальцы, снова сбежать, чтобы больше никто не вернул. Но не в этой жизни. Тот человек, что приходил накануне, заявил, что Доар стоит в начале длинного пути к блестящему будущему в Риоре, и преграда в лице хорошенькой эссы ему ни к чему.

– Беги, – хриплым шепотом выдохнула я. – Беги отсюда!

– Что? – Он поменялся в лице, становясь белее савана. – Только с тобой.

– Немедленно! – заорала я, срывая голос.

Но дверь уже открылась. Из пелены ледяного дождя в дом вошли страшные люди…

Вздрогнув, я проснулась. За окном брезжило пасмурное утро. В комнате царил острый холод и восхитительно пахло свежим тэем. Я предпочитала сладкий чай, но, когда голова напоминала полую ледяшку, как сейчас, не отказалась бы от крепкого бодрящего напитка.

– Доброе утро, Аделис, – поприветствовали меня в тишине на риорский манер.

От неожиданности я подскочила на кровати, не хуже облитой кипятком кошки. В кресле с высокой спинкой, прихлебывая горячий тэй, восседал Доар. Он многозначительно разглядывал крошечные искры ледяного заклятья, потрескивающего на кончиках моих пальцев.

– Ты собиралась ударить магией? – вкрадчиво уточнил он.

– Какого демона ты забыл в моей комнате? – проворчала я, туша колдовство. – Как тебя вообще сюда пустили? Выметайся!

Вдруг вспомнилось, что на мне весьма легкомысленная ночная сорочка из тонкого кружева, купленная специально для первой брачной ночи. Сделав вид, что просто решила размять спину, я натянула одеяло до самого подбородка. Как назло, оно лежало поперек, и из-под края высунулись голые ступни. Пришлось подогнуть колени.

– Ты всегда такая милая по утрам или только когда не выспишься? – полюбопытствовал Доар, следя за моими постельными маневрами.

– Сказал человек, который выставил девушку, даже не напоив тэем, – издевательски фыркнула я.

– Поэтому я решил накормить тебя завтраком.

На столе действительно остывала еда, прикрытая серебряным колпаком. Никогда бы не подумала, что в гостевом доме средней руки имелись подобные сервировочные изыски.

– Сейчас умру от благодарности, – хмыкнула я. Пустой желудок напомнил, что скорее мне грозило умереть от голода.

– Так позавтракаешь со мной? – кивнул Доар в сторону стола.

– Дурной компании предпочитаю трапезу в одиночестве, – парировала я, пытаясь отогнать навязчивую мысль о еде. Светлые боги, неужели подали вкусную кашу или даже куриное яйцо всмятку? Булочку с маком, тающее масло… Я сглотнула слюну.

Доар поднялся с кресла и встал в изножье кровати.

– Я хорошенько обдумал твое вчерашнее заявление, – объявил он. – Что ты сделаешь, когда брачная метка не появится?

– Меня больше волнует, что сделаешь ты, когда она появится, – насмешливо парировала.

– Я суну руки в проклятую чашу, чтобы просто доказать, что нас с тобой больше ничего не связывает, Аделис Хилберт. После ты уберешься из Риора и никогда не посмеешь появиться на пороге моего дома или отправить сюда сыщиков. Знаешь ли, перекупать их выходит недешево.

– Можно подумать, кто-то заставлял тебя платить деньги, чтобы мне солгали, – закатила я глаза. – Скажу тебе по секрету, больше всего на свете я мечтаю избавиться от этой метки. Странно оказаться замужем за человеком, лица которого даже не помнишь.

На некоторое время в комнате воцарилось напряженное молчание.

– В таком случае, эсса Хилберт, – с непроницаемым видом вымолвил Доар, – жду вас внизу. Приятного аппетита.

Он вышел.

Утруждать себя торопливыми сборами я не собиралась: с аппетитом позавтракала, с удовольствием искупалась, наполнив до краев ванную, и с помощью особого заклинания, создающего пар, отгладила плащ и платье. Неторопливо накрасила угольной краской ресницы, отчего в глазах появилась таинственная поволока. Вернее, в одном глазу. Во второй я ткнула палочкой, когда красилась, пришлось утирать слезы, смывать черную кляксу и мазюкать заново. Глаз, к страшной досаде, покраснел. Быть настолько нелепой для эссы – смертельный позор! Хорошо, что никто не видел.

Когда я спускалась со второго этажа, Доар о чем-то тихо переговаривался с хозяином гостевого дома. Звучный стук каблуков невольно привлек внимание людей, и в столовой, кажется, стало чуточку тише. Перешептываясь, народ с любопытством рассматривал эссу с платиновыми волосами, намекавшими на кристальную чистоту крови. Мой муженек тоже оглянулся. В лице мгновенно отразилось особенное холодное равнодушие, но на горле нервно дернулся кадык.

Эффект неожиданности достигнут! Мысленно я поблагодарила матушку за то, что научила появляться с фанфарами, даже если эти самые торжественные фанфары звучат только у меня в голове и подозрительно напоминают издевательские бубны.

– Светлых дней, риаты, – громко поздоровалась я, и кто-то подавился едой.

– Едем, – скупо бросил Доар.

К счастью, добираться до храма оказалось недалеко, иначе бы салон экипажа, а заодно и мы, покрылись снежной изморозью, ведь обоюдным холодным молчанием, воцарившимся в карете, можно было замораживать огромные глыбы льда для монументальных статуй.

Риорское святилище не имело ничего общего с эсхардскими храмами. Крошечная часовенка с арочными окнами, затянутыми разноцветными витражами, остроконечной крышей и длинным шпилем, похожим не те, что торчали из башен властительского дворца. В молельном зале царил тяжелый полумрак, стылый воздух пах курениями. В центре громоздился алтарь из цельной каменной глыбы с углублением, заполненным святой водой.

Нас уже ждал молельщик в белой праздничной рясе, величественный и важный.

– Риат Гери, я счастлив… вас… в стенах храма… – начал запинаться он, глядя на то, как Доар невозмутимо принялся стягивать плащ. – Что вы делаете?

Одежда полетела мне в лицо, едва успела подхватить.

– Ты меня с вешалкой не перепутал? – буркнула я.

Он взялся за пиджак.

– Нет-нет, – замахал руками служитель храма. – Риат Гери, раздеваться необязательно.

– Поверьте, рядом с этой женщиной лучше подстраховаться, – процедил тот, расстегивая пуговицы.

– Держать не буду! – заупрямилась я, но вещь, пахнущая знакомым изысканным одеколоном, накрыла мне плечи. Когда Доар принялся закатывать рукава рубашки, то молельщик перестал понимать, что происходит.

– Ну, раз желаете обнажиться, то хотя бы не до исподнего, – обреченно вздохнул он, но едва «жених» попытался прикоснуться к прозрачной воде, то опомнился: – А как же воззвание к предкам? По правилам надо у них попросить разрешения, чтобы омыть кончики пальцев.

– Думаю, что на том свете не обидятся, – отозвался Доар и погрузил руки в чашу до запястий.

Никакого магического удара или вспышки, как случилось на моей свадьбе. Вода не потемнела и не вспенилась от возмущения, что всякие женатые типы пытаются полоскать руки в венчальной чаше.

– Что теперь, эсса Хилберт? – изогнул он бровь.

Ты у меня спрашиваешь?! Светлые боги, каким образом получить развод от человека, который немножко холост? Если не знаете точного ответа, то посоветуйтесь с сослуживцами из демонического чертога. Может, у них найдутся какие-нибудь мыслишки на этот счет.

В оцепенении я следила, как Доар вытащил руки из чаши и стряхнул ледяные капли. Он начал опускать рукава… а на наших глазах на правом предплечье медленно и неохотно начал проявлялся брачный орнамент. Пять нераскрытых бутонов, опутанных тонкими лозами. Густую тишину, на некоторое время опустившуюся на молельный зал, можно было резать ножом и раскладывать по тарелкам.

– Почему именно цветочки? – глядя на метку, сухо уточнил Доар.

– Так ведь жена – эсхардская эсса. Цветы эсхардские, лоза риорская, – пожал плечами молельщик, не совсем понимавший сути претензии. Видимо, решил, что если бы проявились похоронные кресты, – мол, я убил на эту женщину пять лет своей единственной жизни – риат остался бы доволен

– Ясно. – Доар оделся, с подчеркнутой аккуратностью застегнул пуговицы и обратился ко мне: – Ты готова?

– Готова! – решительно согласилась я. Разбираться, почему на пороге свободы от брачных клятв, высказанных по большой глупости, на душе вдруг стало до тошноты паршиво, времени не оставалось.

– Тогда поехали.

– Куда поехали? – с недоумением я оглянулась к служителю: – В Риоре особый храм, где возвращают брачные клятвы?

– А вы хотите развестись?! – не сумел скрыть удивления тот.

– Да! Нет! – в унисон ответили мы.

– Ты в своем уме?! – удивительно, как у меня не пропал дар речи. Более того, говорить хотелось много, цветисто и не очень прилично.

– Прошу прощения, риаты, но я что-то не очень понимаю, – с поразительным терпением вздохнул служитель: – Вы хотите вернуть брачные клятвы?

– Не сегодня, – немедленно отказался Доар.

– Чем тебя сегодня не устраивает? – прошипела я, прожигая муженька испепеляющим взглядом.

– У меня через час важная встреча. Добрых дней, святой брат, – попрощался он и с непробиваемым видом направился к раскрытым дверям храма.

Не веря собственным ушам, глазам и вообще всем чувствам, я следила за уходом Доара. Неожиданно он оглянулся и позвал:

– Ты идешь или остаешься помолиться за счастливую семейную жизнь?

– Замужней отсюда я не выйду! – рявкнула я, напрочь забыв о манерах.

– Как хочешь. – Он растворился в дверном проеме.

– Дорогая риата, позвольте напомнить, что устраивать сцены в храме большой грех, – вдруг высказался молельщик.

– Большой грех нам с этим… мужчиной оставаться женатыми, – процедила я сквозь зубы и бросилась следом за сбежавшим от развода мужем.

Перехватить Доара получилось на подходе к карете. Я вцепилась в его локоть.

– Я требую развода! Сейчас же! Немедленно! Раздевайся заново и пошли разводиться. Можешь даже одетым.

– Нет.

– Что значит «нет»?!

– А что именно непонятно в этом слове? – изогнул он бровь.

– Да все непонятно! – в сердцах топнула я ногой.

– Ты сейчас топнула ногой? – насмешливо уточнил Доар.

Настроение было муженька заморозить заклятьем, чтобы покрылся тонкой корочкой, а потом разморозить, выбить глаз или зуб. Можно все сразу. Жаль, взрослым девицам, тем более эссам, в блаженстве буйного помешательства отказывали.

– Вчера ты не желал меня видеть, а сегодня не хочешь разводиться. Почему, демон тебя дери?!

– За тобой должок, Аделис.

– За мной?! – от изумления я прижала руки к груди. Мол, риат Гери, вы меня ни с кем не перепутали?

– Из-за тебя мы оказались женатыми.

– Прости? – задохнулась от возмущения. – Я не ослышалась? Из-за меня?!

– Именно ты произносила клятвы над венчальной чашей, – напомнил Доар, ловко перекладывая вину на хрупкие женские плечи. Но тут он просчитался. Плечи у меня только выглядели хрупкими, а на деле – ледяные глыбы выдержат.

– Зато ты, если мне не изменяет память, их с большим удовольствием закреплял. И не раз.

– Аделис, не надо лицемерить. Удовольствие было взаимным, – с ухмылкой парировал он. – И коль мы уже женаты, то, милая эсса Хилберт, сердечно благодарю: вы помогли сэкономить кучу денег на свадьбе по договоренности.

– Ты сейчас о чем?

– Как я могу жениться на другой женщине, если моя супруга из Эсхарда не захотела возвращать брачную клятву? – развел он руками.

– Убью, – сжала я кулаки.

– Вряд ли, – хмыкнул в ответ Доар, а пока я, ошеломленная и онемевшая, переваривала новость, предложил: – Ты со мной или своим ходом?