– Они исполняли свой долг! Этих сволочей из Компании, которые вас подставили, надо было отправить на лунные шахты за попытку убийства, но для Космической полиции вы были разносчиками заразы. Ничего не оставалось, кроме как принять самые крутые меры.

– Очень великодушно с вашей стороны, – заметил Али с той же ленивой растяжкой, – тем более что вы судите с безопасного расстояния.

Раэль положила ладони на стол и уперлась в них взглядом:

– Верно, я с вами не была, но я пережила настоящую эпидемию.

Она быстро оглядела космолетчиков и снова потупила взгляд. Глаза ее были печальны, как и накатившие воспоминания.

– Я была еще ребенком. Отец припланетился в домеханическом мире и договаривался с туземцами в одном из главных ярмарочных городов, когда внезапно выяснилось, что разразилась эпидемия – в том самом районе, где мы работали. Мы успели пробыть на планете несколько дней, постоянно контактировали с местными, а наш врач мог сделать не больше, чем его примитивные собратья. Нам оставалось одно – поступить так, как действовали в сходных ситуациях многие другие межпланетники. Стартовать мы не могли из опасения занести в космос неведомую и пока неизлечимую, страшно заразную смертельную болезнь. Мы не могли даже бежать из пораженного города, чтобы не распространить инфекцию в еще здоровые области планеты.

Пальцы ее, лежащие на столе, побелели.

– То, что произошло дальше, затмило наши первоначальные страхи. Когда мы сели, в городе жили и работали почти триста тысяч человек. За десять месяцев умерла треть, более восьмидесяти тысяч – в одну ужасную неделю. В том числе – семеро наших, включая отца. Среди этих семерых был и наш врач, но он успел выявить возбудителя. Перед самой смертью он создал лекарство и вакцину, которая разом остановила эпидемию. Напланетники поняли, чтó мы для них сделали, поняли, что мы сознательно остались с ними. Они были благодарны. Когда Тиг стартовал, у него оказались средства купить новый корабль, набрать первоклассный экипаж и заполнить трюмы лучшим товаром.

Она подняла глаза, взглянула сперва на Камила, потом на всех членов команды поочередно.

– Это не смягчило ужаса пережитых десяти месяцев. Мы будем помнить эти страшные дни, как помнят их напланетники. Болезнь и смерть были лишь частью кошмара. Страдание, нужда, страх, растущее отчаяние и, что хуже всего, – людская низость. Я была маленькой и чужой в том мире, но даже я видела, какая мерзость поднимается со дна человеческой души. Нельзя допускать, чтобы такое повторилось, пока есть возможность и право это предотвратить. Пусть порой с кем-то поступают чудовищно несправедливо, все равно то, что я сказала, – верно.

– Вряд ли кто-нибудь станет возражать вам, доктор, – отозвался Майсил Джелико после нескольких минут тяжелого молчания. – Если б наши ребята считали, что судно заражено, они направили бы «Королеву Солнца» в ближайшую звезду. Дух Космоса! Не будь я в этом уверен, я бы сам уничтожил нас прежде, чем свалиться с болезнью.

Раэль улыбнулась:

– Знаю. Если б я сомневалась, я бы никогда к вам не пришла.

Джелико проводил глазами уходящую девушку и тряхнул головой. Сколько ей было во время эпидемии? Одиннадцать? Это тяжелое испытание для человека в любом возрасте. Теперь многое в ней становится понятным: постоянная серьезность, интерес к массовым заболеваниям и другим бедствиям.

Он не осуждал Раэль. Каждый взрослый так или иначе защищается от окружающих и по-своему видит мир. Те, кто пережил тяжелую травму, телесную или душевную, и не согнулся, научаются жить с ней, особенно если беда приключилась в отроческие годы, когда человек формируется и потому особенно уязвим. Детство Али кончилось чудовищной бойней Войны в кратерах. Он уцелел в мясорубке, но приобрел особое отношение к жизни – занял позицию наблюдателя, окружил себя броней, которая не пропускает ничего извне. Раэль Коуфорт была немного старше, ее испытание кончилось быстрее, но все равно у нее есть своя личина и свои шрамы…

Он увидел, что суперкарго двинулся в коридор.

– Погоди, Ван.

Тот подождал капитана, и они пошли вместе.

– Ну и история, – заметил суперкарго.

– Да.

– Ты поверил? – спросил Ван Райк. – Она не назвала ни корабля, ни планеты.

– Это легко проверить. Время вроде совпадает. Коуфорт вышел на сцену совсем молодым. Он – из потомственных торговцев, которые в обычных обстоятельствах никогда не дали бы ему такого начального капитала. Дальнейший его успех, разумеется, складывался из везенья, упорства и умения жестко вести дела, но стремительность взлета вызывала у вольных торговцев самые разные пересуды.

Джелико пожал плечами: дескать, это подождет.

– Сейчас меня интересует сама Раэль. Вы с Торсоном скоро начнете изучать рынок. Возьми ее с собой и, если сочтешь разумным, дай полную свободу. Я хочу узнать, на что она способна.

– Брат никогда или почти никогда не позволял ей закупать товар, – с сомнением ответил Ван Райк. – Выбирать – да, а торговался он сам.

– Все равно проверь.

Ван Райк удивился:

– Зачем тебе это?

Джелико пожал плечами:

– Возможно, мной движет интерес ксенобиолога к иным жизненным формам. Коуфорт – загадка, с какой стороны ни глянь. – Глаза его сузились. – Мы с тобой – старые лисы, но дай нам те сведения, которые были у нее, пришли бы мы к тем же выводам?

– Да ни за звездную жизнь.

– Такие дедуктивные способности могут очень пригодиться вольному торговцу – если направить их на что-нибудь более житейское, чем распутывание хитрых убийств.

– Да, на этом не заработаешь, – сухо подтвердил суперкарго.

– Если тебя не водят Шепчущие или ты не намерен до конца дней завязаться с Космической полицией, что, в сущности, одно и то же.

– Вряд ли Раэль Коуфорт думает в этом направлении, как по-твоему? – спросил Ван Райк.

– Кто знает, о чем думает эта женщина? – устало отвечал капитан.

Ван Райк пристально взглянул на друга:

– Крэйг говорит, у тебя были серьезные сомнения на ее счет.

Джелико усмехнулся:

– Были и остались, зато теперь я знаю, почему Тиг от нее избавился.

Белесые брови Ван Райка поползли вверх.

– Почему же?

– Некоторые очень способные люди притягивают неприятности. Полагаю, доктор Коуфорт – прекрасный тому пример.

– Нехороший глаз?

Майсил хохотнул:

– Разве похоже? Нет, но, видимо, у Раэль гипертрофированное чувство справедливости, или вид обиженного пробуждает в ней сильнейший защитный инстинкт. В любом случае для капитана и команды это лишняя головная боль, если не чистое разорение. Посмотри, как она вела себя в этом проулке, Ван. Перепугалась так, что звездного света не взвидела, а ведь полезла бы за этой костью и побежала бы в Космическую полицию. Не вспомнила бы, что у нас с ними свои счеты и что всякий вольный торговец думает прежде всего о своей шкуре. Она ведь сама созналась, что втягивала брата в переделки, которых тот предпочел бы избежать. Это тебе не шутки.

– Зачем же самим совать голову в петлю? Мы скоро от нее избавимся.

– Да все из любопытства, – отвечал капитан. – И потом, все равно она с нами до старта. Я хотел бы посмотреть ее в настоящей торговле. Если у нее получится, почему бы «Королеве» на этом не заработать.

– Ладно, испробую ее на рынке, – с неожиданной охотой согласился суперкарго. – Пошли с нами. Она будет видеть, что за ней наблюдают, а к тому же, когда мы закончим с делами, будет довольно поздно, глядишь, и встретим кого из крупных промышленников. Насколько я понимаю, они появляются в порту, когда тут садится новое судно. Может, нас зафрахтуют.

Джелико кивнул.

– Пойду, – сказал он. – Я собирался еще немного выждать, но все равно не вредно будет осмотреться прямо сейчас.

12

Али Камил ускорил шаг и догнал Раэль.

– Извините, – сказал он тихо. – Меня вынесло прямо за рамку карты.

– Меня тоже, – горько отвечала она. – Надо было думать, что говорю. Я знаю, как вам досталось.

– Вам досталось еще больше.

Он нахмурился и посторонился, пропуская Дэйна и Рипа. Легче выловить в космосе астероид из чистой платины, чем поговорить без свидетелей на космическом корабле, особенно скромному помощнику, которому не положено отдельной служебной каюты.

Девушка почувствовала: Камила что-то гнетет, но он ни за что не станет откровенничать в коридоре, на людях.

– Я хочу проверить всходы, – сказала она. – Если у вас есть время и настроение, может, поможете мне снять лотки?

– Охотно, доктор Коуфорт.

Раэль полной грудью вдохнула ароматный воздух сада. Это было ее любимое место на «Королеве», как и у брата на «Блуждающей звезде». Сюда бы только лаванды…

Помощник механика подошел к составленным в штабель лоткам с рассадой.

– Который? – спросил он.

– Верхние два. Вы как раз достанете, а мне бы пришлось идти за лестницей.

Камил в два счета снял лотки и поставил на ближайшую скамейку.

Он взглянул на ровные тесные ряды крохотных растений: каждое уже выбросило по два листика.

– Что это? – спросил он с любопытством. – Вроде эти – одни, а те – другие, но точно не скажешь, такие они маленькие.

– Одни проклюнулись только сегодня, другие – вчера вечером. Они сравняются только через несколько дней. В одном лотке – эстрагон, в другом – серый перец. Мистер Мура решил вырастить их для камбуза. Он хочет для разнообразия попробовать новые пряности.

– Мы всегда за.

Оба замолчали. Раэль проверила влажность и состав питательной почвы, внимательно осмотрела ростки. Если завелись вредители, их лучше обнаружить сразу, не дожидаясь, когда они размножатся и уничтожат всю крохотную плантацию.

Наконец она выпрямилась:

– Все наши детки здоровы. Можете вернуть их в колыбельки, мистер Камил.

Али поставил лотки наверх, потом прислонился спиной к штабелю и задумчиво взглянул на Раэль.

– Все-то у вас в руках спорится, доктор. Или почти все? – поправился он.

Его собственный начальник, в отличие от Тау и Муры, не рассыпáлся в хвалах докторше, но Иоганн Штоц вообще редко высказывает одобрение – спасибо, если не устраивает выволочку каждый день.

– Так, навострилась между делом. Конечно, мне было интересно, хотелось помогать, а не путешествовать мертвым грузом.

– Ах да, вы росли и учились среди своих.

– Мне повезло, – серьезно согласилась она, – тем более что я люблю Космофлот. – Внезапно лицо ее омрачилось. – Но, Али, у меня никогда не было самостоятельности, возможности проверить, на что я гожусь. Меня даже в Школу не послали. Медицине я училась по записанным на пленку курсам, а клиническую практику проходила на планетах, где мы останавливались.

Помощник взглянул удивленно:

– Это разрешается?

– Да, конечно. Завершающий экзамен строже, и надо набрать на десять баллов больше, чем очнику.

– Что для вас, как я понимаю, трудности не составило.

– Да, практически. Не забывайте, у меня был целый корабль добровольных наставников.

– Как насчет Психолога?

– Я не просила о направлении на корабль, поскольку оставалась в семье, но, разумеется, решение было однозначным – вольная торговля.

– Не тянуло поработать в Компании? – поддразнил Али.

Раэль рассмеялась:

– Да я бы и суток не выдержала на их корабле!

Лицо ее вновь потемнело.

– Я ведь и на «Русалке» не ужилась, так?

– Вы сбежали, пока не поздно, а это лучшее, что можно было сделать на вашем месте. – Голос его стал теплее. Раэль не сумела удержаться на корабле и не скрывала своего огорчения. – Вы станете отличным торговцем. Вы знаете нашу работу и не боитесь ее.

Камил впервые выступал в роли утешителя. Он замолк, не зная, как повернуть разговор.

Только… ведь разгадала же Раэль это немыслимое убийство.

– Доктор, – выпалил он быстро, пока не передумал. – Вы умеете молчать?

– Я – врач. У нас это профессиональное. И потом, я тоже надеюсь, что вы не станете транслировать на всю Вселенную мои недавние слова.